Психология поцелуя (сборник)

Бушменки, которые не так склонны к тучности, как их соседки-готтентотки, имеют реже и жировые подушки, о которых идет речь.

Если у особей данного племени жировые ткани изобилуют во всем теле вообще, то тем сильнее они будут развиваться в тех местах, которые наиболее подвергаются давлению и раздраженно. И этим легко объясняется образование у готтентотки как бы нового органа, чисто материнского, воспроизводимого по наследственности из поколения в поколение, вследствие тех удобств, которые он доставляет при выращивании детей.

Кроме того, чрезвычайно большую роль играет при этом и половой подбор; готтентотка тем больше нравиться своим соплеменникам и тем легче находит мужа, чем объемистее ея жировая масса[3].

Смит рассказывает об одной женщине, славившейся своей красотой, у которой нижняя часть тела была так обширна, что «красавица», сев на плоскую землю, не могла уже вставать и для того чтобы обуваться, должна была отыскивать какой либо пригорок.

Ho тут и начинает проглядывать тот закон, который я высказал, что второстепенные материнские органы делаются второстепенными же половыми органами, потому что подушка готтентотки становиться настоящим второстепенным половым органом. Чем ближе мы подвигаемся к цивилизации, тем больше половая любовь вторгается в область материнского чувства.

То, что мы сказали об естественных подушках африканок, применимо и к грудным железам, которых волнистые контуры так вдохновляют европейских поэтов и европейских любовников.

У вех же диких народов, даже африканских, женщины так мало знают чувство любви и так тесно ограничивают свою жизнь заботами материнства, что – как рассказывал мне один очень известный путешественник Robecchi – европеец, который станет подшучивать над обнаженной грудью африканки или абиссинки, вызывает в присутствующих такое же недоумение, какое произвел бы у нас кто-нибудь, кто стал бы с какими-либо игривыми намеками говорить о физических недостатках женщины. Точно также и губы, этот орган поцелуя, вначале представляли второстепенный материнский орган и лишь впоследствии превратились в эротический.

Почти у всех диких народов, и даже у народов полуцивилизованных, включая и японцев, поцелуй, как символ любви, не известен. Также и у новозеландцев, сомалисов, эскимосов[4] и пр. Левин заметил, что племена, живущие по холмам Читагана, не говорят: «поцелуйте меня», а «понюхайте меня».

Я полагаю, что поцелуй возник путем медленного превращения материнского акта, именно того, посредством которого птица кормит своих птенцов из клюва в клюв. Известно, что к такому именно приему обыкновенно прибегают женщины о. Фиджи, когда дают пить своим грудным младенцам. У жителей о. Фиджи нет никаких сосудов для питья, и взрослые утоляют свою жажду прямо из ручья, помощью трубочки, а младенцам пришлось бы умирать от жажды, если бы матери не вмешивались в это дело и не поили их, впуская им в рот прямо из своего рта ту воду, которую они только что набрали[5].

Я полагаю, что именно от того акта, какой иногда можно видеть как проделывают некоторый птицы и, по атавизму, наши матери и любовницы, и возник первый поцелуй, который, несомненно, носил более характер материнского чувства, нежели любовной страсти.

И это еще новое доказательство тому, что в природе роль матери первенствует перед ролью любовницы.

Я утвердился еще больше в этом мнении, убедившись, что в поэмах Гомера и Гесиода нельзя отыскать ни единого слова ни об устах, ни о персях, ни о поцелуе – в эротическом смысле, а исключительно в смысле материнском.

В греческом языке менее древнем поцелуй обозначается словом φίλημα (от φίλέω), а целовать – φλειν τώ στόματί (при чем, однако, τώ στόματί может быть опущено), т. е. «любить устами». Но Гомер говорить χυνέο (санскритское knsyȃmi от kus, целовать, лобызать обнимать[6].

Но Гомер говорит лишь о поцелуях сыновней любви и просящих и умоляющих. Гектор в сцене с Андромахой не целует её, а лишь ласкает ее рукой. Поцелуй не упоминается нигде ни по поводу Марса и Венеры, ни по поводу Одиссея и Цирцеи или Калипсо, ни по поводу Париса и Елены (Илиада III, 447–448), а также Гера с Зевсом, в сцене, описанной в Илиаде (XIV, ст. 346 –351), не обмениваются поцелуями.

У Гомера нельзя найти ни одного эпитета, которыми характеризовались бы губы и перси ни Елены, ни Бризеиды, ни Калипсо, ни Цирцеи. В Илиаде, правда, когда говориться о том, что Гектор отдает сына Андромахе, упоминается об её благовонной груди (VI, 483), но слово χόλποϛ – груди, лоно – не имеет никакого эротического значения; оно значит именно грудь, не груди.

Подобное же можно сказать и о Гесиоде.

Раз Гомер не говорит ни о губах, ни о груди, ни о поцелуях Елены и Бризаиды в Илиаде, или Цирцеи и Калипсо в Одиссее, то, значить, женская грудь еще не возбуждала чувства желания, а поцелуй был лишь символом материнской любви. В древнеегипетском языке из пяти иероглифических слов, относящихся к названию поцелуя, четыре (Sexer, Hepet, Auch, Cheron) изображаются знаком двух рук, и лишь одно, да и то не вполне установленное (Hnhc), знаком рта с зубами.[7]

Вт санскритском языке kusyâmi означает целовать и обнимать, и отсюда произошло немецкое Kuss и греческое χυνέο, целомудренный смысл которого я доказал выше.

В древних индийских поэмах (Маhа baratha и Ramayana) я почти нигде не нахожу следа эротических поцелуев; там попадаются лишь материнские поцелуи, тогда как в позднейших индусских поэмах насчитывают до двенадцати видов поцелуев. Неупоминание об эротическом поцелуе в более древних поэмах Индии и Греции свидетельствует о том, что поцелуя не существовало еще тогда – так же, как его не существует в настоящее время у дикарей и у азиатов, как он отсутствует у ребёнка, который лишь очень поздно научается целоваться.

Касательно атавистических любовных знаков и жестов я должен сделать еще одну последнюю гипотезу. Мы знаем, что дикари приветствуют друг друга словами: «понюхай меня», что бирманцы понимают под словом приветствие вдыхание запаха (nom-запах, tschi-вдыхание), что китайцы при встречах с друзьями соприкасаются друг с другом носами, как и японцы, или же слегка прикасаются носом к щекам, точь-в-точь как делают наши дамы при встрече с подругами, показывая вид, будто они целуются. Принимая во внимание, что обнюхивание щек не может иметь само по себе никакого смысла и значения (ибо в щеках нет ничего интересного для обоняния), легко придти к заключению, что это остаток, первоначальный жест фырканья, которое наблюдается физиологически у ослов и лошадей, и что у этих животных это признак сильнейшего возбуждения чувств.

Изо всех этих замечаний вытекает, что второстепенные органы любви не существовали у первобытной женщины, как их не существует у животных. Любовь, если можно было тогда её так назвать, выражалась, как у животных, половыми органами. Цивилизация породила стыдливость, устранив наготу, и уход за телом способствовал уменьшению запаха, признака половой зрелости женщины, который в прежние времена привлекал и возбуждал мужчину. Тогда материнские органы женщины (перси и губы) превратились в органы любви. И только тогда женщина, много веков спустя после мужчины, начала татуироваться, а затем и наряжаться; кокетство довершило остальное. Тогда и любовь стала определяться выбором по красоте, которого не существовало в первые века человечества и который знаменует прогресс человечества в любви и посредством любви.

Любовь у помешанных

В психиатрических статистиках мы всегда можем найти порядочную круглую цифру сумасшествий от любви. Esquirol нашел между 1375 умалишенными 37 человек, потерявших рассудок от любви, 18 от ревности и 146 вследствие развратной жизни. Virgilio отметил между 1288 случаями умопомешательства 41 от любви и 17 от ревности; в другие годы он между 863 случаями нашел всего 18 от любви и 4 от распутства. У Descuret приходилось 114 таких случаев на 8275 умалишенных. Zani нашел, что у женщин любовь оказывает влияние на умопомешательство в отношении 11:100, а у мужчин всего 4:100; но за то в неудачных супружествах отношение меняется: 17:100 у мужчин и 4:100 у женщин. В Венеции Vigna между 615 умалишенными насчитал, всего 1 случай от любви и 7 от развратного образа жизни (Rendiconto Statistico, Venezia, 1877); Adriani между 466 всего 7 от любви и 11 от половых излишеств.

3

Anthrop Review, 1884.

4

См. Burton, d’Urville.

5

Revue Scientifique, decembre, 1892.

6

Что касается латинского языка, то см. A. Vaniekek Etymol.

7

Wörterbuch dor lat. Spracbe, Leipzig, 1874, стр. 214 Относительно греческого см. также Curtius Grundlagc der gr. Etymol., Leipzig, 1873, passim и пр. M Prellwitz, Etym. Worterbuch dcr gr. Sprache, Gdttingen, 1892, pamssi.