Страница 16 из 20
В воде он быстро догнал Елену Николаевну. Та, перебирая на глубине ногами, смотрела на него с улыбкой. Мокрые ресницы слиплись, вода стекала по нежной шее прямо на груди, всплывшие словно поплавки. Ткань и без того смелого костюма намокла и чуть сползла с покатых плеч, ослабив кружевной ворот вплоть до острых красноватых сосков. Елена Николаевна наклонилась вперед, укрываясь от пытливого взгляда Махнева, и снова поплыла.
Вволю накупавшись, они оба поспешили к берегу. Женщина вышла первая. Мокрый костюм, оказавшийся после воды и вовсе прозрачным, обнажил тело Елены Николаевны. Сквозь ткань просвечивала темная ложбинка, рассекающая ее крупные и упругие ягодицы. Владимир в два прыжка догнал купальщицу и обнял ее сзади. Она схватила с перил полотенце и попыталась им прикрыться. Владимир ловко повернул женщину к себе. Два пушистых конца оказались в сильных руках. Он завел полотенце за талию, приблизив им стройную фигуру красавицы. Их глаза встретились. Губы Елены Николаевны приоткрылись, дыхание участилось. Владимир прильнул к ним жадным поцелуем. Скользнул языком по жемчужным зубам. Рука с силой притянула затылок. Пальцы почувствовали, как мягкая ракушка заколотых волос ослабла и распалась. Густые русые пряди тяжелым спудом обрушились вплоть до выпуклых ягодиц. Владимир намотал волосы на кулак и, удерживая трепещущую Елену Николаевну, принялся обсыпать ее более страстными поцелуями. Другая, свободная рука, с болью сжала холодную от воды грудь. К покатому плечу женщины приклеился тонкий стебелек речной водоросли. Он поцеловал плечо, захватив губами стебель.
– Как потрясающе ты пахнешь!
– Как? – смутилась она.
– Ты пахнешь, словно речная лилия или кремовая булочка. Я сейчас тебя съем.
– Нет, не надо…
– Пойдем, скорее пойдем во флигель, на кровать, – страстно прошептал он.
– Владимир Иванович, я замужем. Нам нельзя…
– Как и подобает замужней даме в отсутствие супруга, именно поэтому ты надела такой прозрачный костюм? А? – страстно прошептал он, скаля белые зубы. – Знаешь ли ты, плутовка, что с такой, как у тебя попкой, вообще нельзя купаться при мужчинах? Не только купаться – с такой роскошной задницей даже по улице пройтись – грех. – Обе ладони легли на её упругие ягодицы. Владимир с силой притянул их к себе. – Да, я готов тебя растерзать прямо на этом берегу. Но тут песок. Пойдем во флигель.
Она мотнула головой, пытаясь оттолкнуть его от себя, но он не стал ее слушать. Сильным движением он подхватил женщину на руки и понес во флигель. Они не дошли до кровати. Владимир опустил ее прямо на мягкий коврик, разостланный посередине маленькой комнатки, в мужской половине флигеля. Быстрым движением он расстегнул шнуровку и крючки на ее купальном костюме. Ткань цеплялась за мокрое тело. Он торопился. Через мгновение она лежала совсем голая. Снял с себя синий костюм и Владимир. Тугой член уперся в ее круглый и холодный живот. Глаза Елены потемнели. Она сама не заметила, как тут же раздвинула полные ноги. Он вошел в нее резко. Она вскрикнула, не смотря на то, что ее лоно было мокрым и скользким. После нескольких сильных движений, он развернул ее на живот и согнул ноги в коленях. Она застонала и выгнулась, словно кошка. Она обхватывала его фаллос сильными стенками раковины и не отпускала на выходе.
«Какова барынька! Кто научил её таким штукам?» – зверея, думал Владимир.
– Леночка, – стал шептать он. – Леночка… Я в первый раз кончу быстро. Отпусти меня, я вот-вот…
– Нет, кончи в меня! Я тебя прошу. Кон-чи! Кон-чи! В меня… А…
Они полежали немного. Потом она встала и, пошатываясь, перешла на широкую мягкую кровать, заправленную шелковым одеялом. Владимир лег рядом.
– Когда приедет твой муж?
– Не раньше чем через три дня…
– Какое блаженство… Ты – роскошная женщина, Елена.
– Поласкай меня еще… – ее носик уткнулся в его плечо.
– Господи, конечно. Я весь к твоим услугам, на все три дня.
Владимир даже забыл на время о том, откуда он пришел, и где его могут ждать. Роскошное тело Елены Николаевны манило к себе немилосердно. Ее упругая белая кожа была прохладной. Он раздвинул ей ноги. Пушистый лобок был покрыт густыми темными волосами. В них застрял речной песок. Белые, выпуклые губы открылись розовым скользким зевом.
Владимир встал на колени и склонился над ними. С каким наслаждением он ласкал эту живую и трепещущую плоть языком и губами. Он лизал ее коралловые лабиринты так искусно, что она стонала, словно безумная. Лохматая голова металась по подушке. Елена закатывала от наслаждения глаза. В эти минуты ее лицо приобретало черты безумной вакханки. Она некрасиво кривила рот. Но эта игра страсти, эти гримасы животной силы природы заводили его еще сильнее.
– Да-да-да… Еще… чуть-чуть…
– Обожди, я хочу, чтобы ты кончила, когда я снова войду в тебя.
Он ввел в нее толстого гостя и стал двигаться медленно, нажимая на самый верх ее пухлого лобка. Нежные пальцы ласково перебирали твердеющую головку клитора. Кружили вокруг, двигались поперек и вниз…
Наконец, она зарычала, конвульсивно сжимаясь в порыве страсти. Жгут сильного наслаждения ударил ей в пах. Острые ноготки оцарапали ему широкую спину. Бугры стальных мышц замерли от саднящей боли. Казалось, что по спине скатилась пухлая капля крови.
Владимир немного подождал, а после, преодолевая спазм узкой вагины, продолжил свои дерзкие и сильные движения.
За остаток дня они сблизились еще несколько раз. И всякий раз Владимир обильно орошал своим семенем послушное, раскрытое лишь для него лоно женщины.
В коротком перерыве Елена Николаевна накинула легкий халатик и сбегала наверх, в господский дом. Вернулась она быстро.
– Прислуга уже вся спит. Я захватила корзинку еды и две бутылки вина, – скороговоркой сообщила она.
Они с наслаждением поужинали пирогами с белорыбицей, гусиным паштетом, персиками, свежим маслом, сыром и запили всю эту трапезу отличным вином.
Елена прижималась к нему всем телом и шептала слова любви.
– Я обожаю тебя, Владимир! У меня никогда не было любовника лучше тебя.
– А были другие? – деланно нахмурился Владимир.
– Один раз… Я согрешила с нашим прежним приказчиком. Супруг давно его рассчитал, когда заподозрил неладное. Он и молодого конюха убрал.
– Можно понять твоего Ивана. Иметь такую роскошную женушку! Чего только попка твоя стоит! – он принялся дурашливо кусаться и щипать ее.
– Ой, Лоденька, я, кажется, расцарапала тебе спину.
– Ничего, милая. Такие ранения украшают мужчину.
– Володя, смотри, какая луна. Я иногда люблю плавать по ночам. Пошли еще раз искупаемся нагишом.
– Пошли, моя наяда. Я посажу тебя на свой х*й прямо в воде.
Она смутилась.
– Володя, не говори таких слов…
– Ну, что ты, милая Ленушка! Эти-то слова и есть – самые важные, когда люди страстью одержимы. Без них любовь пресна, как уха без соли. И твое местечко сладкое, как я должен именовать кроме как – «королевой пи**ой»? Самое хорошее, самое верное это слово. Ничего лучше не придумано. Ничего слаще не звучит! Слух ласкает, и х*й на подвиги поднимает это заветное слово. Красивее и звонче его нет ничего в этом мире…
– Как ты говоришь… Стыдно, а сладко… – ее синие от страсти глаза увлажнились – Я люблю тебя!
Они пошли купаться. Перед самым выходом, в свете оплывшей свечи, одиноко стоящей на столе, Владимиру показалось, что в окне нарисовался силуэт лохматого Нептуна.
«Но, он же стоял возле входа? Опять мне мерещится всякая ерунда».
Он мотнул головой, и Нептун куда-то испарился.
Голые тела двух любовников белели в серебристом потоке луны. Елена, подобно прекрасной наяде, плескалась недалеко от берега. Он наблюдал за ней.
– Ой, Володя, здесь рыба! – взвизгнула она.
– Смотри, чтобы ничего не заплыло в твою распрекрасную песеньку. Вылазь, я ее снова приласкаю.
Они любили друг друга и на берегу, возле мостков. Потом он сбегал во флигель за масленкой с маслом и заставил ее опереться обеими руками об перила. Она с силой закусила губу, а он, обильно смазав анус красавицы вологодским маслом, вогнал свой член и в ее нетронутые задние врата.