Дворец Посейдона

– Следуйте за охранниками. Они знают, куда идти. Желаю вам приятного возвращения домой. Прощайте! – С этими словами Калиостро, прихватив двух дронов, двинулся в противоположном направлении.

Норвежцу стало не по себе. Инстинкт подсказывал ему, что здесь что-то не чисто.

– Ну, и что теперь? – обратился он к дрону, шагавшему рядом. – Куда идти?

Робот остановился у ворот, вставил палец в отверстие справа, и створки плавно разъехались в стороны. В нос ударил отвратительный запах – смесь дезинфицирующих средств и скотного двора.

Пройдя вслед за роботом несколько шагов, Норвежец с опаской осмотрелся. Перед ним предстал просторный зал, накрытый сверху стеклянным куполом. Практически все пространство зала занимали кушетки, привинченные к прочным постаментам высотой около метра. Их конструкция соответствовала анатомии человека, а там, где должны были бы располагаться руки, ноги и голова, виднелись металлические скобы. Над каждой кушеткой были подвешены всевозможные инструменты крайне неприятного вида: сверла, хирургические пилы, зажимы, расширители. Там же болтались шланги отсасывающих устройств. Нержавеющая сталь угрожающе поблескивала в ярком свете бестеневых светильников.

– Мне кажется, это… это не лаборатория, – произнес, запинаясь, Норвежец и попятился. Путь ему преградили роботы-охранники, выстроившиеся стеной позади наемного убийцы.

В следующую минуту к ним приблизился небольшой невзрачный автомат, одетый в белый халат. Он перемещался на колесах и имел длинные руки с тонкими чувствительными пальцами.

– Новое поступление, – мелодично пропел он. – Как приятно! Давно у нас не было таких замечательных объектов для исследований.

Норвежец, делая отчаянные усилия, чтобы сохранить самообладание, шагнул к роботу.

– Боюсь, здесь происходит недоразумение. Я всего лишь посетитель. Господин Калиостро сказал, что я могу осмотреть вашу лабораторию, а затем меня доставят к корабельным ангарам.

– О, вы сможете ознакомиться здесь со всем без исключений, и я уверен, не будете разочарованы. Однако ваше отплытие, к сожалению, откладывается. У меня на этот счет имеются особые распоряжения. – Маленький робот сделал едва заметное движение, и прежде чем Норвежец успел опомниться, позади раздался скрежет. Он и пальцем не успел пошевелить, как роботы-охранники подхватили его и подняли в воздух.

– На кушетку номер пять, пожалуйста, – прощебетал робот-медик.

– Подождите! – завопил Норвежец. – Это же явная ошибка! У меня обоюдное соглашение с господином Калиостро.

Маленький автомат вынул из нагрудного кармана бумажку и сунул ее Норвежцу под нос.

– Мне все известно, – пропел он. – Исходящий номер 3-25-B. Распоряжение о немедленной и полной ассимиляции. – Он ткнул пальцем в бумажку. – Видите подпись? Это рука Калиостро. Вы должны гордиться – в отношении вас предусмотрено особо гуманное обращение.

– Но это же наглое надувательство! – закричал Норвежец. – Я требую немедленной встречи с Калиостро!

– Слишком поздно, уважаемый. – Словно из ниоткуда в руке робота возник шприц. Он постучал по нему, пока в стеклянном цилиндре не исчезли пузырьки воздуха, и обнажил предплечье Норвежца.

– Одну минуту, остановись! Да стой же ты, чертова жестянка!

– Мы превратим вас в чрезвычайно обаятельного человека-амфибию, способного дышать под водой и владеющего специальностью «наружные ремонтные работы». Великолепно, правда? Вы будете отвечать за техническое обеспечение ремонта куполов, опреснительных систем и пневматической железной дороги. Вы получите мощную энергетическую ячейку, усиленные металлом гидравлические руки, аккумуляторы тепла, великолепные жабры и пару превосходных приборов ночного видения вместо глаз. Есть ли у вас особые пожелания – например, в отношении цвета волос?

– Я требую, чтобы меня немедленно освободили! Это чудовищное недоразумение. Речь шла о моей отправке на сушу!

– Поверьте, когда завершится ваше превращение, вам и в голову не придет, что когда-то вы хотели остаться человеком. Больше того, вы начисто забудете, что когда-то им были. – Робот вонзил иглу в вену Норвежца и впрыснул в нее содержимое шприца.

Норвежец хотел было закричать, но не смог. Ни звука не сорвалось с его губ. Губы, гортань, пальцы рук и ног не повиновались ему. Холод волной поднимался от ступней к сердцу.

– Что… что вы мне ввели?

– О, эта субстанция с успехом опробована на всех ваших предшественниках. Это вытяжка из желез одного из видов головоногих моллюсков – голубокольчатого осьминога, по-латыни – хапалохлена макулеза. Сначала она парализует ваше тело, затем вы умрете, но прежде, чем это произойдет, мы изымем те органы и части вашего скелета, которые в дальнейшем нам пригодятся.

«Яд голубокольчатого осьминога… – стремительно пронеслось в сознании Норвежца. – Ничто в мире не имеет столь быстрого действия на проводимость нервных путей».

Он хотел было усмехнуться, но так и не смог. «Ирония судьбы, – подумал он, – погибнуть от яда, которым постоянно пользовался сам. Ну, что ж, – по крайней мере, напоследок у него будет возможность узнать, что чувствовали перед смертью его жертвы».

Последнее, что он увидел до того, как его глаза окончательно закрылись, были поблескивающие хирургические инструменты над кушеткой.

55

Оскар ассистировал Гумбольдту при вскрытии черепа робота.

Огромный дрон был зажат между подвижной стенкой и станиной пресса и не мог пошевелить даже пальцем. Усилие сжатия было отрегулировано таким образом, чтобы не причинить его механизмам серьезного вреда.

– Мы начинаем снимать крышку черепа, – проговорил Гумбольдт в лингафон, висевший у него на шее. Ливанос, постоянно находившийся на связи, корректировал ход операции.

– Сначала вы должны открыть защелки справа и слева и поднять крышку, – сказал он. – Для этого вам, скорее всего, понадобится долото. Соленая вода оказывает чрезвычайно пагубное воздействие на любые шарниры и вращающиеся части механизмов.

Гумбольдт кивнул невидимому собеседнику.

– Оскар, подай мне долото.

Он отжал обе защелки, затем взял долото, которое ему протянул Оскар, и ввел его в узкую щель между крышкой и обшивкой головы робота. Затем ученый слегка нажал на инструмент, используя его в качестве рычага. Однако ничего не произошло.

Гумбольдт увеличил усилие – никаких изменений.

– Намертво приржавело, – констатировал ученый. – Оскар, иди сюда, помоги мне. Может, вместе мы все-таки справимся.

Оскар шагнул через голову механического монстра и попытался поустойчивее пристроить ногу между выступами, в которых располагались глаза дрона. Если его нога сейчас соскользнет, то он рухнет вниз, в трехметровую яму.

– Ну как, готов?

– Порядок, – ответил юноша. – Раз… два… взяли! – Он изо всех сил навалился на долото. Внезапно послышался хруст. Щель стала шире, но оба продолжали давить, пока крышка не приподнялась на три пальца.

Гумбольдт отбросил долото и откинул крышку. В нос ударил запах горелой резины. Внутри змеились тысячи проводов, мигали и светились какие-то трубки и пластины, на которых виднелись сотни крохотных деталей, некоторые размером не больше булавочной головки. Оскару никогда не приходилось видеть ничего подобного.

– Кажется, получилось, – произнес Гумбольдт в лингафон, с трудом переводя дух. – Железная башка открыта.

– Отлично, – отозвался Ливанос. – Теперь необходимо прервать связь дрона с Дарон. Эти роботы-охранники управляются по радио. Они подчиняются приказам, которые им посылает дифференциальная машина. Чтобы перехватить контроль, вам необходимо первым делом отключить его электронный мозг. Для этого надо отсоединить от центральной платы кабель, имеющий желтые и зеленые полоски на изоляции. Видите эту плату? Она и в самом деле расположена в самом центре полости головы.

Гумбольдт наклонился.

– Да, я вижу ее, и кабель также. Но что произойдет, когда мы отключим кабель? Вы не думаете, что Дарон это немедленно обнаружит?