Дворец Посейдона

Гумбольдт тоже поднялся. На его лице появилось невероятно растроганное выражение.

– Идем, мой мальчик, – проговорил он. – Вернемся домой и отпразднуем это событие. Впрочем, дома тебя ждет еще один маленький сюрприз.

– Еще один? – Оскар даже зажмурился. – Не многовато ли на сегодня? Что за сюрприз?

– Если я скажу, никакого сюрприза не получится, верно? – Гумбольдт обхватил его за плечи, и оба направились к двери…

Вскоре их экипаж уже катил по направлению к Плетцензее.

Оба седока молчали. Оскару никак не удавалось собраться с мыслями, настолько потрясла его вся эта история. Он думал о матери, пытался припомнить, как она выглядела и какой была, но у него ничего не выходило. Когда она умерла, он был еще слишком мал. Возможно, когда они придут на ее могилу, в памяти всплывет хоть что-нибудь.

Мимо проплывали дома, скверы и парки. Голоса пешеходов и выкрики лоточников звучали, словно в густом тумане. И лишь когда колеса заскрипели по гравию аллей в лесу у берега Плетцензее, юноше удалось справиться с хаосом чувств и воспоминаний.

Знакомый дом возник внезапно – словно вынырнул из гущи деревьев, и вдруг показался Оскару каким-то другим. Словно с изменениями в его жизни изменился и весь окружающий мир.

– Мы прибыли, мой мальчик, – произнес Гумбольдт, когда карета свернула на подъездную аллею. – Ты держался с большим достоинством. Это заслуживает уважения.

– А теперь вы, наконец, скажете, что за сюрприз?

– Теперь уже недолго. Скоро ты все узнаешь сам.

Странно, подумал Оскар. После всего, что случилось, удивить его будет трудновато. Однако ему не пришлось долго ломать голову над этим – в дверях появились Элиза и Шарлотта, обе сияющие от радости.

– Ну что? Все в порядке?

– Все прошло великолепно, – торжественно объявил Гумбольдт. – Оскар исполнил мою просьбу и согласился быть усыновленным. Отныне перед лицом людей и закона он – мой сын.

– Это значит также, что ты теперь мой кузен, – проговорила Шарлотта, и несмотря на ее улыбку, в глазах девушки Оскару почудилась печаль. – Добро пожаловать в нашу семью. – Шарлотта с нежностью обняла его, и он осторожно ответил на это объятие.

Только сейчас ему внезапно пришло в голову, что принесло с собой это усыновление. В ее жилах течет та же кровь. На пути их стремления друг к другу встала непреодолимая преграда – ведь браки между двоюродными родственниками в этой стране запрещены. Следовательно, начать новую жизнь для него означало навсегда распрощаться с мечтой о Шарлотте.

Черт побери!

Когда девушка разомкнула объятья, Оскар заметил слезы в ее глазах. Она мужественно пыталась скрыть свое разочарование, но кто-кто, а уж он-то ее хорошо знал.

– Твой отец уже сообщил тебе о сюрпризе? – усмехнулась Шарлотта.

Оскар кивнул.

– Ну, тогда не стоит мучить тебя и дальше, – сказал Гумбольдт. – Гости уже прибыли?

– Полчаса назад, – ответила Элиза.

– Какие еще гости?

Ученый улыбнулся.

– До меня дошли слухи, что перед нашим отъездом в Грецию у тебя возникли небольшие неприятности. Или я ошибаюсь?

Оскар удивился. Откуда Гумбольдт мог знать об этом?

– Чепуха, – пробормотал он, – но…

– И тебя выручили несколько молодых людей, проявивших изрядное мужество, так?

– Да…

Гумбольдт рассмеялся.

– Ты, наверное, обратил внимание, что у нас хронически не хватает работников. Элизе приходится делать всю работу по дому, за исключением ухода за лошадьми и садом. Я принял решение нанять кое-кого, кто станет ей помогать. Уборка, стирка, стряпня, – в общем, повседневные хлопоты. А поскольку, как ты знаешь, я не слишком доверяю людям малознакомым, поэтому и решил одним выстрелом прикончить сразу двух зайцев. Вернее, четверых.

Ученый повернулся к двери. В полумраке холла Оскар заметил какие-то силуэты – пару высоких и пару пониже ростом. Один из них явно принадлежал молоденькой девушке.

У Оскара захватило дух.

– Да ведь это же…

– Именно. Перед тобой наши новые работники: Лена, Вилли, Мышонок и Берт. Беги, мой мальчик, поздоровайся с друзьями!

Четверо нерешительно шагнули к свету. Чувствовалось, что им пока еще неловко здесь, но в то же время все они улыбались до ушей.

Всего мгновение Оскар стоял, словно окаменев, но уже в следующую секунду бросился к друзьям.