Страница 59 из 82
Мои ладони, прижатые к сиденью стула, потеют.
— Почему мне?
— Почему ты, — отвечает она. — Это то, что они хотят знать. Я уже разобралась с этим. «КЛ» хочет знать, почему ты не срываешься, почему у тебя никогда не бывает снов. Вот почему ты все еще здесь. Ли, они не просто заплатили мне, чтобы я смотрела в другую сторону. Они заплатили мне, чтобы я наблюдала за тобой.
Страх сжимает горло, душит голос.
— Кто? Кто это был?
Она смотрит на меня, все еще находясь близко ко мне. Ее рот открывается, затем закрывается. Я смотрю, как ее взгляд фокусируется на чем-то мимо меня, затем резко отводится, а затем размывается.
— Ли, — шепчет она, и снова, на этот раз со странной срочностью. — Ли.
— Сэр? — Я заставляю себя двигаться, вырваться из страха, удерживающего меня, чтобы дотянуться до нее. — Сэр, что происходит?
Я вижу, как ее зрачки расширяются и мышцы начинают дрожать. Так же происходило с Мори, она выглядела так, когда выстрелила в того подростка в городе. Я тянусь к пистолету, но пальцы сжимаются, когда касаются знакомой хватки, и я понимаю, что не смогу выстрелить в своего командира.
В первый раз, когда на моих глазах погиб солдат, это было через несколько недель после того, как я пошла на службу. Мы были в патруле, и он попал в плохо сконструированную, но эффективную ловушку, оставшуюся после давнего восстания, и та разорвала его на части. В тот момент, когда его нога споткнулась о провод, и прежде, чем произошел взрыв, мы оба уже поняли, что произошло. Его глаза встретились со мной, и в тот миг, тянувшийся вечность, простиравшуюся между нами, на его лице отобразилось знание о том, что он вот-вот умрет, а на моем появилась беспомощность от неспособности остановить это. Это была всего лишь секунда, но она продолжалась вечно.
Этот момент вернулся ко мне, когда командир Тауэрс встретилась с моими глазами. В то мгновение она знала, что ее накрывает.
Я приготовилась, ожидая вспышки насилия.
Вместо этого ничего не происходит, и она выпрямляется. Я остаюсь напряженной, наблюдая за ней, ожидая, когда она сломается, как Мори. Она смотрит мимо меня, ее зрачки все еще расширены… а затем, давая себе странное небольшое встряхивание, она отворачивается и тянется к стопке файлов на своем столе, спокойно идя к своему стулу.
Я смотрю, как она возвращается к работе, ожидая, когда наступит взрыв. Но этого не происходит. Хотя ее зрачки все еще кажутся необычайно большими, язык ее тела и движения совершенно нормальны. Более нормальны, чем как она вела себя, когда я впервые вошла в ее кабинет.
— С-сэр?
Она поднимает взгляд, моргая от удивления.
— Капитан, — мягко произносит она. — Я не заметила, как вы вошли. Чем могу помочь?
Это как удар в живот, я не знаю, что ответить, пытаясь все понять.
— Сэр, я пришла сюда поговорить с вами. Вы рассказывали мне о медицинских записях. О «Компании Лару».
— Я рассказывала? — Она хмурится, тянет руку, чтобы аккуратно уложить прядь волос на место. Привычный, знакомый жест, который я узнаю, но немного вялый. Просто немного неправильный. — Да нет.
— Сэр, записи… объект на востоке…
— У меня много бумажной работы, капитан, — говорит она вежливо. — Это может подождать?
Я не уверена, что, если бы я не видела ее десять минут назад, сказала бы я, что что-то не так. Но глядя на нее сейчас, я вижу эти маленькие знамения, здесь и там. Все ее жесты верны, перегиб в ее голосе, поворот ее фразы. Но это все приглушено. Завуалировано. Как будто это она и есть, но ее почему-то… меньше.
— Да, сэр, — заикаюсь я, отступая к дверному проему. — Я… благодарю вас, сэр.
Она не поднимает взгляд, когда я отдаю честь и спешу выйти.
Все, что я могу сделать — это спокойно вернуться на другую сторону базы и не побежать, не найти ближайший шаттл и не улететь как можно дальше от этого места.
Я не знаю зачем «Компания Лару» здесь, на Эйвоне. Я не знаю, почему моему командиру платили за то, чтобы она следила за мной. Но того человека, который стоял за взятками и чувством вины, больше нет. Потому что, та, кто только что вежливо показала мне на дверь — это не командир Тауэрс.
Я собиралась отправиться на поиски Мерендсена и рассказать ему, что узнала, чтобы попытаться совместно собрать все кусочки пазла вместе. Вместо этого, я направляюсь в «Молли». С персоналом, что круглосуточно на дежурстве, он всегда открыт. Я пытаюсь сказать себе, что это потому, что я хочу комфорта толпы, но я знаю, что не поэтому я иду туда. Я пытаюсь сказать себе, что это потому, что мне нужен вклад Флинна в то, что происходит, надеясь, что у него есть рациональное объяснение тому, что я видела.
Но я знаю настоящую причину, по которой ноги ведут меня по этому пути, и я не горжусь этим. Я в ужасе, и впервые с тех пор, как мне исполнилось восемь лет, я просто хочу, чтобы кто-нибудь сказал мне, что все будет хорошо.
Когда я оказываюсь на полпути туда с кружащимися мыслями, с невидящими глазами от истощения и страха, нос начинает свербеть, и я узнаю удушающий, едкий запах дыма. Что-то где-то горит.
У меня раскалывается голова. Я вижу густой черный дым, вздымающийся на расстоянии, и автоматически перехожу на бег. Это может быть любое здание по ту сторону базы: там есть пара казарм, несколько навесов, даже склад боеприпасов. Но как бы это ни было катастрофично, я знаю, что это не так.
Боже, нет. Пожалуйста, нет.
Я едва осознаю расстояние между мной и «Молли» — это даже не шок, когда я огибаю две казармы и вижу бар в огне. Я продолжаю бежать и останавливаюсь только когда кто-то хватает меня за куртку и тащит назад, импульс сбивает меня с ног.
Карабкаясь в грязи, чтобы снова встать на ноги, я устремляюсь к горящему бару, когда те же самые руки снова хватают меня.
— Чейз! — кричит тусклый голос в мое ухо. — Ты не можешь войти туда!
— Там могут быть люди! — кричу я, голос ломается, когда я изо всех сил пытаюсь освободиться.
— Если это так, то они мертвы, и ты не можешь им помочь! — Это капитан Билтмор, и он не отпускает меня. — Возьми себя в руки, капитан! — орет он.
Когда же он все же отпускает меня, я снова падаю, и на этот раз этого достаточно, чтобы освободить меня от отчаянной необходимости попасть внутрь. Я смотрю на пламя и мысли замирают. Нигде нет никаких признаков Флинна. Я не могу думать, не могу чувствовать. Здесь нет места для горя… я его еще не осознаю, не могу принять. Не так.
Сердце опустошается.
Я слышу крики аварийных бригад, вижу скоординированные усилия пожарных, пытающихся взять пламя под контроль, прежде чем оно распространится на любые другие здания. Луч падает вниз, посылая поток пламени и искр, выстреливающих в небо. Окна все лопнули от ада внутри, и через пустую раму я вижу контур бара, раскаляющийся на глазах. Каждый вдох обжигает нос запахом горящих химикатов. Нелепо, но я думаю об антикварном автомате Молли, как красно-золотой пластик тает в огне, о его банках памяти, заполненных старой музыкой Земли, что превращаются в не более чем в расплавленные схемы и вредные испарения.
Кто-то стучит по мне, заставляя меня споткнуться и выбить образ из головы. Ловя равновесие, я вижу, как пара медиков вытаскивает из дыма нагруженные телом носилки, покрытые простыней.
Это большой человек… слишком большой, чтобы быть Флинном. В одно мгновение я понимаю кто это и отпихиваю Билтмора.
— Что с ним? — ору я медикам, потянувшись к простыне. — Если это просто вдыхание дыма, возможно, он не…
— Нет, капитан, он мертв. Пожалуйста, не надо… — один из медиков пытается перехватить меня, но я сильнее, чем он, и я отталкиваю его в сторону, чтобы добраться до простыни и отодвинуть ее.
Там лицо Молли, спокойное и расслабленное. Похоже, он спит, или как будто притворяется. Но потом я вижу кровь, следы ожога на его выбритом черепе. Я наклоняюсь и понимаю, что часть черепа снесена сзади.
Все вокруг меня замедляется. Смутно, я слышу, как медики что-то говорят. Он был мертв до того, как начался пожар. Стреляли из нашего собственного оружия. Затвор был поднят под большим углом, предполагается, что его заставили встать на колени, прежде чем он был убит. Казнен.