Терновый Оплот (ЛП)

Эбенайзер развернулся и замахал рукой, с силой ударяя наглого грызуна по голове. Огромный клиновидный череп разбился с радующим душу хрустом. Внезапная атака заставила остальных сородичей твари отшатнуться, и это было именно то, чего желал дворф. Он снова бросился бежать, и даже успел оторваться на несколько шагов, прежде чем кто-либо из грызунов оказался способен передвигать своими шестью, восемью или даже десятью ногами. Но стоило им действительно начать двигаться, и они делали это с умом. Такими темпами, подумал Эбенайзер, все они ворвутся в крепость Каменная Шахта прежде, чем жрец закончит со свадебными благословениями.

Глаза дворфа зажглись мрачным юмором, стоило ему представить прием, который окажут его родственники неожиданным посетителям. Минуло много лет с момента, когда клан Каменной Шахты беспокоили осквипы — гигантские лысые многоногие грызуны, почти такие же уродливые, как дуэргары. Однако дворфы убивали существ при встрече и старались понижать их популяцию. Не делай они этого, и грызуны могли бы расплодиться в боковых туннелях быстрее, чем люди в своих городах. Из этих уродливых желтых голых существ — это про осквипов, не про людей — к тому же получалась отличная кожа. А везде, где рылись шахты, и ленивые люди не желали заниматься этим без колдовства, всегда находились маги, которые были невероятно счастливы получить зубы осквипов. Они использовали их как компонент для заклинаний. По всем вышеперечисленным причинам, охота на осквипов была любимым дворфским видом спорта. Итак, сейчас он тащил группу тварей прямо в обитель клана. У сородичей намечается веселье.

Если боги окажутся добры, с усмешкой подумал Эбенайзер, то развлечение, которое он устроит родне, избавит его от порицаний за опоздание на свадьбу сестры. По крайней мере, может быть Тарламера обрушит большую часть своего гнева на осквипов прежде, чем доберется до него.

Вырвавшись из туннеля, Эбенайзер оказался в небольшой пещере. Он посмотрел через плечо и застонал. Следом за ним неслось штук пятьдесят тварей — вероятно, набрали подкрепление по пути. Немного перебор, даже в качестве свадебного подарка. Быть может, ему следует избавиться от некоторой части преследователей прежде, чем он заявится на свадьбу.

Дворф рассмотрел все варианты. Он не мог остановиться и вступить в бой, осквипов было много, даже для него. Впереди же текла огромная подземная река. Некоторое время он думал над тем, чтобы нырнуть в её воды. Осквипы были неважными пловцами, даже несмотря на невероятное количество ног. Он мог рассчитывать, что половина зверей утонет. С другой стороны, его собственные шансы были даже менее оптимистичны.

У клана были охотничьи кошки. Так вот, эти создания любили воду больше Эбенайзера и боялись её куда меньше. Возможно, он умел плавать, но никогда не спускался в воду, чтобы проверить это.

— Камни, — мрачно пробормотал он. Не прекращая бежать, он развернулся на каблуках и резко свернул направо, сбегая вниз по маленькому, темному туннелю, ведущему к дому клана.

Резкое шипение, раздавшееся впереди, заставило дворфа подпрыгнуть. Рыжие уши существа были прижаты к голове, а клыки обнажились в обычном оскале. Это была рыжая кошка сестры, Пушинка.

Инстинктивно, Эбенайзер отпрянул. Он настороженно относился к кошкам, даже к ручным тварям, которых люди держали в качестве домашних животных. Они были четвероногими эльфами. Во всем, вплоть до надменного вида и ловких, опасных лап. Пушинка была раз в десять больше любого поверхностного кота. К тому же, кошка стремилась во всем походить на Тарламеру. По всем этим причинам Эбенайзер был просто счастлив видеть зверя теперь.

— Крысы, — задыхаясь выпалил он, немного преуменьшая правду, тыкая на группу быстро приближавшихся осквипов. — Взять их!

Пушинка окинула его надменным взглядом, однако хвост её резко метнулся в сторону, стоило ей увидеть грызунов. С грозным воем, животное бросилось вперед, оказываясь в центре группы. Крысы отступили, визжа и вскрикивая от изумления. Обладай звери большим интеллектом, они бы поняли, что их слишком много для туннельного мышелова. Но древние инстинкты накрепко засели в их натуре, и большинство осквипов словно тараканы разбежались во все стороны при виде этого бича грызунов.

Некоторые из осквипов пришли в себя быстро, и их количество отбросило кошку с пути, что дало грызунам продолжать преследование намеченной жертвы. Эбенайзер решил не помогать Пушинке с теми, кто остался. Она бы его все равно не поблагодарила. Охранять туннели от паразитов было её работой, и она была почти такой же собственницей, как дворф, когда дело касалось вопросов, связанных с защитой собственной территории.

На бегу Эбенайзер вытащил из кармана платок и отер лицо. Он подозревал, что со всей этой беготней видок у него еще тот. Красновато-коричневые волосы дворфа были очень кудрявы. Сейчас он взмок, словно скаковая лошадь, а в такие моменты его шевелюра превращалась в невероятную путаницу мелких потных локонов. Борода Эбенайзера представляла собой отдельную проблему. Длинная, густая и вызывающе-красная, она была достаточно внушительной, чтобы просто висеть. О, это была борода, которой мог бы гордиться любой дворф. При всех его идеях — а по словам сородичей, идеи у него были престранные — он ценил традиции. И что с того, что он ненавидел заниматься шахтами, предпочитая стуку кирки ритм конских копыт? Что с того, что он выбривал верхнюю губу, вместо того, чтобы отрастить на ней обычные густые усы? В конце концов, на каком камне выбито, что дворф обязан носить усы? Все эти проклятые факты гарантировали, что от него еще часы будет нести ужином. Спасибо, но нет.

Эбенайзер весело скривился, когда понял, что репетирует оправдания. Ну, это не важно. Он долго отсутствовал, и с каждой новой фазой луны самые раздражающие обычаи его клана постепенно забывались. Факт был в том, что он с нетерпением ждал крох спорного мира, который означал очаг и дом.

Он миновал группу статуй, круг десятифутовых каменных дворфов — почитаемых героев прошлого, и спустился в последний туннель, ведущий к дому клана. Он вылетел на открытое пространство под удивленные вскрики родственников.

Его Па, суровый, седой, бородаты дворф с животом, размером с валун и сердцем, не уступавшим животу, был первым пришедшим в себя.

— Осквипы! — взвыл он, сверкая глазами и снимая с пояса молот. — Разве не говорил я тебе, Палмара, мальчик вернётся вовремя, да еще с подарками!

Мать Эбенайзера фыркнула и потянулась к своей кирке. Вонзив её глубоко в череп нападающего грызуна, она отшвырнула дергающееся существо в сторону. Долгие годы, проведенные рука об руку, размыли различия между этой парочкой. Мать отличал лишь женский разрез туники. В остальном Палмара Каменная Шахта была почти неотличима от мужа. Дворфа указала кровавым острием своего оружия.

— Там еще двое! Геланна! Отойди! Я увидела их первой!

На несколько минут церемония была позабыта, и дворфы ударились в преследование ворвавшихся осквипов.

Эбенайзер направился к центру пещеры. Каменная кафедра, служившая трибуной на собраниях клана, превратилась теперь в алтарь. Сейчас место пустовало, так как жрица Клангендина радостно присоединилась к общему веселью. Тарламера и её почти муж, малорослого карлика, не выше пятидесяти футов и не тяжелее двухсот пудов, стояли со сложенными руками. Глаза пары были наполнены смехом и разочарованием.

Смотреть на охоту за осквипами было весело, но ни один дворф не может быть счастливым, оставаясь в стороне от драки. Однако на Тарламере был церемониальный фартук, и все женщины клана подняли бы шум, запачкай она его кишками грызунов. Прискорбно, но такова была традиция.

— Ты счастливчик, Фродвиннер. Твоей женой станет самая красивая дворфа в сотне пещер, — сказал Эбенайзер. И не соврал.

Его сестра была красавицей. С её обычной аккуратно заплетенной густой рыжей бородой и волосами, которые вились яркими локонами. Ей эти проклятые кудряшки очень шли.

Дворфа фыркнула, но глаза её были добры.