Страница 88 из 147
– Это что, выставка картин сюда переехала? – попытался сострить Уолтер, понимая, что уж чего-чего, но картин за портиками предположить, конечно, не мог никто. – Корабль идёт в довесок к прекрасным полотнам госпожи Арталиэн Анориме?
– В нашей войне противника едва ли можно победить традиционным оружием, Уолтер. Время таких войн близится к концу, – улыбнулась Арталиэн.
– Да это покруче чем абордаж!.. – только и нашёлся сказать юный ценитель прекрасного.
На палубу вышел Чарльз и вопросительно поднял взгляд на Арталиэн. Она жестом пригласила всех пройти на корабль. Когда компания оказалась на палубе, Арталиэн, внимательно осмотрев присутствующих, кивнула Чарльзу и уже собралась что-то сказать, как Анна, видя всё это, и, возможно, заранее зная что будет, наконец не выдержала:
– Мама, но это же не навсегда, правда? Не навсегда? – с трудом сдерживая слёзы, отчаянно выкрикнула она.
Леди Арталиэн подошла, обняла дочь и, обернувшись ко всем, произнесла:
– У каждого из присутствующих, волею судеб объединённых с остальными одним общим делом, тем не менее, имеется своя дорога. Наши пути с Чарльзом сейчас лежат в одном направлении – они ведут нас в море. – Она внимательно посмотрела через плечо на Анну, как бы спрашивая, понимает ли та ее и продолжила. – Не стоит всё-таки полностью ассоциировать нас с эльфами. И это не Серая Гавань[1], как вы все видите… – Арталиэн загадочно улыбнулась, но на сей раз Джон явственно уловил грустинку в её глазах и сердце его кольнуло: «Но, неужели все-таки навсегда? Дороги-то разные, но цель одна».
Возникла пауза. Все ждали, что ещё скажет леди Арталиэн, и никто не хотел сейчас задавать никаких вопросов, даже Уолтер молчал. Гордо и величественно возвышалась в этот момент надо всеми предводительница Союза, словно материализовавшийся и затвердевший дух, непобедимый осколок славного древнего рода, сейчас она будто являла собой средоточие самых важных вещей, которые успел усвоить Джон в последние полгода. Да и вопрос-то, собственно, волновавший всех, уже был задан Анной. Конечно, можно ещё было задать вопрос, как они собираются плавать на этом, ведь сейчас не 17-й век, это ж нужно уметь, и где, вообще, команда, кок, боцман, штурман, канониры и всё такое – но сейчас этот вопрос почему-то никого не волновал. Все понимали, что леди Арталиэн и Чарльз Мореход не будут шутить такими вещами. Если собрались – значит точно поплывут. А секунды всё медленно бежали куда-то вдаль. Тёплый полуденный ветерок, несущий в себе запахи реки, слегка колыхал золото волос леди Арталиэн. Чуть грустно, но не менее участливо и благородно чем обычно, смотрели её прекрасные глаза, исполненные любовью и сочувствием; наполнявшие сердца надеждой уже столь долгое время, что, казалось, то, что стоит за этими глазами, существовало всегда, и, может, даже много раньше самого мира, окружавшего их... В каком-то внутреннем порыве Джон собрался и заглянул в эти глаза настолько глубоко, насколько смог. Этот немой крик мятущейся души, этот недвижный жест отчаяния был, наверное, квинтэссенцией того эмоционального состояния, в котором сейчас находились все, стоящие на мостике «Фрегата». И будто тёмная птица метнулась из горящего гнезда и стремительно вспорхнула ввысь, обретя спасение в глазах, отражающих в этот момент всё сущее. В глаза эти сейчас смотрели все. Был в них ответ и на вопрос Анны, но то было не под силу распознать никому кроме неё; был там ответ и на общий вопрос – когда же они с Чарльзом вернутся? Как был там ответ и для Джона, который в тот самый миг так же задавался крайне насущным вопросом, но несколько отличным от других. И по тому, как чуть дрогнули уголки губ леди Арталиэн, намекая на такую родную и любимую всеми улыбку, сейчас, впрочем, могущую показаться не слишком уместной, Джон осознал, что вопрос светился в его глазах, а ответ – в тех глазах, куда с надеждой заглянул он; пусть сейчас он ещё и не понимает в должной мере сути этого ответа.
Наконец, в невыносимой тишине, нарушаемой лишь тихим плеском воды за бортом корабля, Арталиэн негромко произнесла, глядя на Джона:
– Когда-нибудь ты, возможно, узнаешь, Джон, каково это – быть в ответе за других людей. Ведь я долгое время отвечала за наш Союз и незримо стояла над каждым, была в сердце каждого из вас. Теперь же я пропадаю из вашей видимости, но это, однако, не означает, что вы пропадаете из моей… – И Арталиэн, наконец, позволила себе улыбнуться.
Джон молча подошёл к ней, и они обнялись. Все последовали этому примеру. Анна подошла последней, и на нее леди Арталиэн как-то особенно посмотрела, ничего, впрочем, не обозначив словами, а только заключив дочь в свои объятия. Словно в тумане прошло всё прощание с Чарльзом и Арталиэн, впрочем, не настолько уж долгое, как последующие воспоминания о нём. Уолтер поспешил увести с пристани Анну, для которой сегодня был явно не самый счастливый день на свете. Всё понимая, она всё равно была такой мрачной, какой Джону ее ещё никогда не доводилось видеть.
– Послушай, дорогая, – участливо обняв за плечи, успокаивал Уолтер Анну. – Ну, леди Арталиэн же правильно сказала – это ведь не Серая Гавань. В конце-то концов!