Страница 3 из 108
– О, да, давно пора! Ибо имеем новые данные по просчёту последовательностей и получению нашего главного кармопроцента. Очень неутешительные данные, прямо вам скажу!.. До июня месяца мы высчитывали с точностью 55% плюс погрешности и небольшие ветви, а теперь…
Я с интересом взглянул на говорившего. Его карие глаза явно что-то искали в комнате. И, наконец, поймали слегка озорной взгляд Даримы, оторвавшейся сейчас от своего неизменного созерцания улицы за окном.
– А потом всё пошло вообще наперекосяк! – выложил, наконец, суть дела оратор и нервно забарабанил пальцами по столу.
Что ж, Гелугвий у нас, по правде сказать, не являет собой пример почётного хранителя олимпийского спокойствия.
– Гелугвий, давай по порядку, – попросил коллегу Штольм. – Все сюжетные линии внутреннего мира, казённо выражаясь, не несут в себе заряда нулевой вариативности, так? Мы просчитывали, что Наланда в это время года будет ходить загорать в поле. И за всю историю наблюдений в это время года именно так и происходило.
– А она что вместо этого делает? – задал я не адресованный никому конкретно, но явно интересующий всех без исключения вопрос.
– Делать там можно мало чего, выбор невелик. Но даже у этого выбора должна быть причина, – ответил Гелугвий.
Я посмотрел на Дариму. Губы её в этот момент немного поджались. Она уже не смотрела в окно, казалось, она внимательно слушала, опустив голову.
– Так что же она, ты не сказал? – повторил я свой вопрос.
– По последним данным уже несколько дней почти не отходит от окна в своём доме, – медленно ответил Гелугвий. – Вообще никуда не выходит, необычно мало двигается.
– Так, – задумчиво произнёс Штольц и почесал в затылке. Значит, вся заковырка в том, что сорок девять лет подряд в эти дни она ходила на местный пляж, а теперь только у окна торчит. А если ей просто надоело?
– Наланда ведь всё знает, – задумчиво проговорил Гелугвий. – Она не станет производить лишних, непонятных нам действий.
– Как не станет и специально для нас ходить на пляж, – аккуратно парировал коллегу Штольм. – Насколько я знаю, прошлая команда учёных перед заселением туда просила её вести себя внутри как можно естественно. Так же, как здесь. Но при этом не забывать, что она на важном задании.
– Какие же связи тогда неизменно оставляют её дома у окна вот уже второй месяц подряд? – задался вопросом Гелугвий.
– Может быть, сейчас ей хочется больше времени наблюдать за Кхарну, – измыслил вслух Штольм и вдруг, немного изменившись в лице, негромко добавил: – Или что-то ему сообщить…
– О, этого мы прочитать не можем! Но, ниточки, возможно, у нас всё-таки есть, – вставил я. – До Эксперимента Наланда, как излагают документы, любила проводить летнее время в Зеленом Поясе юга, но в последний год уже активно готовилась к Эксперименту: училась и тренировалась, предпочитая оставаться дома. Если протянуть Нить Непостоянства сквозь годы, то можно увидеть, что и на пляж она…
– Это у вас такие ниточки из прошлой жизни вне поля, что ли? – прервала меня Дарима, незаметно для всех подошедшая к столу. – Или это уже считается «прошлым воплощением», да?
– Не всё так плоско, Дари, – улыбнулся уже чуть успокоившийся Гелугвий. – Об её действительных прошлых жизнях мы ничего не знаем. При этом у людей внутри выбор весьма небогатый: ходить или не ходить. Что там ещё можно делать? Быть может, он обусловлен простыми причинами, быть может – и нет. Но нам предстоит это выяснить.
Дарима чуть вздёрнула недовольный носик:
– А что же вы, товарищи учёные, не взяли в расчёт тот простой вариант, при котором выбор она свой делает под влиянием внутренних причин, совсем не тех, что уже были сотканы в прочное полотно пять десятков лет тому назад здесь, вовне.
Мы все поначалу переглянулись. Это ещё надо было переварить.
– Ну да, – опомнился первым Штольц. – Так как просчитали мы всё всего лишь на известные 55%, остаётся ещё довольно-таки громадная вариативная дыра, из чего следует…
– Ох, ну ты скажешь тоже! – засмеялась Дарима. – Ну, хорошо, значит, если вы отводите на эту… дыру 45%, то чего удивительного, что она перестала ходить в поле, или куда там… а вместо этого остаётся у окна? Неужели это не вписывается в те 45%?
– Дело в том, Дари, – вкрадчиво, но твёрдо отвечал Гелугвий, – что этот процент описывает всю жизнь Наланды. За пятьдесят лет там, – и он указал пальцем на светящийся экран на столе, – под Колпаком Неймара, не случилось ничего из ряда вон выходящего. Всё можно было просчитать даже без кармосчётных вычислительных машин, буде таковые у нас… ммм... эээ… – учёный запнулся и посмотрел по сторонам. День за окошком уже явно клонился к закату. Голубое небо потихоньку серело, сгущались сумерки. Гелугвий вернулся к мысли и продолжил: