Страница 2 из 108
«Ужас, не такой же ли это искусственно-бессмысленный Колпак Неймара, как дворец Шуддходаны[2] для Будды?» – подумала она с содроганием.
На некоторое время Наланда отвлеклась от навязчивых мыслей и просто созерцала бездонную синеву над ней, но где-то рядом словно жужжала и не давала покоя одна докучливая мошка.
«Ну конечно, – возвратилась она к действительности, – на самом деле я могу связаться с Наблюдателями Второго Порядка, и они выпустят отсюда меня и всех остальных по первому же требованию. Но это будет означать конец Эксперимента и полный его провал. Если они найдут доказательства, то сами дадут нам знать, и мы вернёмся на «большую землю» героями и победителями. И всё-таки, пока нет ни капли смысла возвращаться туда, откуда я ушла пятьдесят лет назад, надеясь обрести истину и помочь другим. Для меня – точно нет».
Да, практически ровно пятьдесят лет назад. Наивная радость и ощущение своего причастия к чему-то великому. Несколько добровольцев, отобранных и утверждённых Советом Земли. Наланда вновь пространно улыбалась, вспоминая те дни молодости (впрочем, она и сейчас всё ещё находилась в среднем возрасте, ведь в наши дни люди живут куда дольше людей прошлых эпох). И Ромагор – мужчина, с которым её связывали тёплые отношения ещё там, вовне. Они пришли сюда вместе, и здесь, внутри, появились на свет их дети; ещё одна семья; всякий разный скарб и оборудование, и, наконец, кошка Лина, к которой Наланда была сильно привязана. Августовский день 3070-го года, проход через туннель, последние инструкции, и вот все они здесь, в поле работ под колпаком одной безумной идеи, в неизменном поле Витольда Неймара…
Вокруг Наланды словно наслаивались, громоздились, топорщились непослушным ковром из-под ножки дивана округлые, пузатые даты: 3050-й год – год её рождения, куда уж «круглее»; её 20-летие – начало Эксперимента, что как раз пришлось на 3070-й год. Год, когда она всерьёз решила посвятить свою жизнь поиску ответов на главные вопросы. Вот и сейчас стояло лето такого обычного, такого привычно округлого 3120-го года. «Может, в 3130-м или хотя бы в 3150-м… – думала Наланда. – Ох, хватит об этом. Может, прогуляться на пляж? Впрочем, куда ни иди, всё одно будешь осязать невидимые прутья нашей клетки…»
Вытянутую чашу помещения наполнял мягкий, нерезкий свет, будто приглашающий к глубоким, неторопливым размышлениям. У большого круглого стола со встроенным в центре монитором расположились трое. Одного из собравшихся вы уже знаете – это ваш покорный слуга, Минжур, и вкратце я представился всем в прошлой главе, во время лекции[3]. Представим и других моих коллег по работе, так же сотрудников «Института кармоведения».
Вот стоит, немного согнувшись и опёршись на стол двумя руками, обладатель смешной шевелюры, выдающегося носа, проницательных и вместе с тем ироничных карих глаз. Это Гелугвий Буро, специалист по программированию вычислителей причинно-следственных связей в мире под Колпаком. Справа от меня – Штольм Штольц, он, как и я, инженер по конструированию и настройке вычислителей. Его выделяет обтянутый гладкой кожей череп с редкими островками растительности, хорошо очерченные контуры лица, прямой высокий лоб и очки, явно нацепленные им на манер доисторических профессорских. Я говорил ранее, что нынче нет людей с недостатками зрения; но очки с простыми стёклами до сих пор являются небольшим фетишом в традиционном учёном мире. Что ж, реминисценции прошлых веков, оказывается, приходятся ко двору и в наше время. Действительно, не каждый день, но вполне реально где-нибудь встретить человека в домотканной одежде; а иной раз нет-нет, да простучит копытцами по улице лошадь, ведомая под уздцы любителем верховой езды. Вот и толстые очки в роговой оправе на носу у Штольма – детская, неосознанная попытка выглядеть так же, как знаменитые учёные в эпоху великих переворотов и открытий в мире науки. Да и вообще, как далеко ни проникай мыслью в бездонные океаны прошлого, везде встретишь романтизацию людьми действительности, побег в сказочный, воспеваемый мир иллюзорного бытия. Даже люди каменного века, быть может, уже были способны не только бороться за собственное выживание. Кто знает, о чём они грезили, собравшись вместе у костра под звёздным небом! Какие сны о прекрасных плодородных землях они видели, устав постоянно бояться воя волков и набегов диких ночных леопардов…
Гелугвий, Штольм и я составляем одну команду, работающую, как я упоминал ранее, над доказательством главной теоремы нашего времени – незыблемостью причинно-следственной связи. А ещё у нас есть «советник по вопросам религии» – вот она, как всегда, на любимом месте у окошка. Это уже немного знакомый вам по прошлой главе персонаж – наша бессменная помощница Дарима, мой сердечный друг.
Взгляды наши сейчас были прикованы к экрану. Монитор в столешнице схематично вычерчивал фигурки людей, дома, деревья и прочие менее крупные объекты; всё это соединяли многочисленные стрелки с кружочками и прямоугольниками, мелькали цифры и формулы – так мы видели происходящее в экспериментальном мире, мире под колпаком поля Витольда Неймара. Да, там, за этим экраном, за постоянно прыгающими и ежесекундно сменяющими друг друга символами и протекает для нас вся жизнь Эксперимента, начавшегося вот уже пятьдесят лет назад. Там все наши мечты, надежды и разочарования. По эту сторону Колпака лишь сухой математический расчёт да оголённые нервы. Но вот бы узнать, как она там, наша Наланда и другие жители внутрянки? А то ромбики и стрелочки – это всё больше для машин; а нам бы, людям, знать, что они там не потеряли надежду, что всё ещё ждут от нас доброй весточки. Но даже просто сообщить, что про них не забыли, что всё не напрасно, что мы тут продолжаем целенаправленно работать – значило всё провалить. Ведь тут уж либо герольдам трубить о победе, либо висельникам вздёргивать прекрасную нарушительницу покоев общественного сознания по имени Идея… Любой контакт между Наблюдателями Первого и Второго порядков абсолютно исключён. Мы даже не можем знать, как, собственно, выглядят поселенцы Внутреннего Мира, не говоря уже о том, чтобы смотреть оттуда прямую видеотрансляцию. Малейший прокол подобного рода – и неминучая карма мгновенно вышмыгнет даже из-под надёжного как дольмен колпака Неймара, смешает свои потоки с общеземной причинностью, и остановятся в недоумении наши машины, и бесславно тогда закончится пятидесятилетний эксперимент, в который было вложено столько труда и надежд…