Страница 32 из 63
- Не надо! Пожалуйста, не надо!
Я закричала, бросаясь к князю в бесплодной попытке остановить его, но он продолжал орудовать кнутом. Лицо исказилось, заострённые хищные черты внушали ужас.
- Пожалуйста, не надо!
Мой последний крик потонул в рыданиях. Я так не хотела показывать свою слабость Морхиру, и не смогла сдержаться. Но внезапно он остановился, перевёл взгляд на меня, и я отшатнулась - столько ярости, древней, как первобытное зло, было в его глазах.
- Иди к себе. И жди меня.
- А Киаран?
- Он достаточно наказан.
Я боялась посмотреть на айранита. Боялась взглянуть на него и увидеть, насколько Морхир его искалечил.
- Вы отпустите его?
- Иди к себе, Эстель. Не заставляй меня передумать и продолжить.
Видит бог - или слепые боги, которых здесь было с избытком? - я возненавидела его в это мгновение ещё сильнее. И себя за то, чему позволила свершиться. Теперь я почувствовала себя не просто бесправной игрушкой, мне указали моё место.
Подобрав платье, я бросилась из темницы, надеясь, что Морхир сдержит своё слово и прекратит наказание. Не разбирая дороги, мчалась к своей спальне в надежде спрятаться и зная, что сделать это невозможно. Казалось, князь знает обо всём, что происходит во дворце, придумывая новые испытания для тех, над кем имеет безграничную власть. О, его извращённой фантазии, должно быть, хватит на десять таких как я. Даже предположить было страшно, что ждёт меня и Киарана впереди.
Присев на край постели, я отёрла слёзы рукавом платья. Страх за айранита подбрасывал мне картинки того, что могло происходить в подземельях Морхира в эту секунду. Я жаждала того, чтобы князь пришёл ко мне, как и обещал, но одновременно страшилась этого. Знала лишь одно - теперь я готова была сделать всё от меня зависящее, чтобы подобного не повторилось никогда. Даже пойти на самые отчаянные шаги, которые ещё утром казались невероятными.
***
Невидимый постороннему глазу, задрапированный травой и листьями люк вел из лабиринта в подземелье, где располагалась темница и веяло безнадежностью и отчаянием не одной сотни людей, которые побывали здесь. И никогда отсюда так и не вышли.
Княжеские казематы были похожи на длинный туннель, каменные стены которого сочились влагой и поросли мерзким слизистым мхом. Свет пробивался через узкую решетку в потолке, в которой я узнал канализационный слив. Несчастные узники, запертые здесь, были обречены не только на неволю, но и на то, чтобы задыхаться от тошнотворного запаха отходов княжеского дворца.
Морхир остановился у камеры недалеко от этой решётки - так, чтобы всем участникам готовящегося действа было хорошо видно происходящее. Присутствие Эстель давало понять, что князь не ограничится тем, что запрет меня здесь и оставит задыхаться. Нет, у него явно были куда более жестокие намерения.
Когда он вложил кнут в руку Эстель, я дрогнул. Но не от страха перед болью и не от страха за себя. Просто знал, как трудно будет Эстель выполнить то, что приказывал князь. Перед глазами всплыло её лицо, полное надежды, когда она спрашивала, правда ли то, что моя душа принадлежит ей. В ушах звучал голос, просивший забрать ее отсюда. Я больше не хотел думать о том, что это может быть ложью. Я всей душой отчаянно хотел верить в то, что она мне говорила. Мне нужно было верить в это, просто чтобы продолжать бороться с теми обстоятельствами, в которых мы оба очутились.
Первый удар был совсем слабым. Я понимал, что Эстель старается сделать так, чтобы мне не было больно. Но добилась этим совершенно противоположного – внутри у меня все рвалось на части. Я страдал от собственной унизительной беспомощности, от того, как эта маленькая храбрая женщина пыталась, как могла, защитить меня и уберечь; от острого, болезненного чувства привязанности к ней, которое так усложнило наши жизни. Но я ни о чем не жалел. То, что я испытывал рядом с Эстель, было бесценно. Она делала меня живым.
Мне хотелось закричать ей, чтобы она била быстрее и сильнее. Тогда, может быть, князь удовлетворится и прекратит эту пытку. Я бы вынес что угодно, лишь бы он перестал мучить ее. Ведь именно Эстель он сейчас наказывал, заставляя пороть меня. Моя же жуткая кара заключалась в словах, которые он вынуждал ее произносить.
«…кто может касаться тебя?.. только вы… кто может целовать тебя?.. только вы…»
От того, что я слышал, внутри у меня все сжималось в тугой ноющий клубок. Хотелось кричать на грани животного рыка: нет! Нет! Не ты, а я, я могу касаться ее! Только я могу целовать ее! Хотелось броситься на Морхира, но цепи держали крепко. От царившей в камере духоты по телу рекой бежал пот, заливая глаза, попадая на свежие кровоточащие раны. Я терпел. Терпел, мысленно поклявшись, что мое время ещё настанет.
Наконец князь отослал Эстель, и я выдохнул с облегчением. Что бы он ни уготовил для меня дальше – я выдержу, лишь бы она была в безопасности. Среди этих вонючих грязных стен ей было не место.
Я был готов к тому, что Морхир оставит меня здесь погибать – пусть не от ран, которые легко затянутся, зато от вынужденного бездействия. От мыслей, способных лишить рассудка. От однообразных дней и ночей, которые сольются в одну сплошную бесконечную тьму. Но я не собирался позволять похоронить себя заживо. Мне было ради кого жить. Я бы рыл землю когтями, грыз путы зубами, но выбрался. Выбрался бы, чтобы отомстить. Не за себя, нет. Я уже привык к постоянным унижениям, снося их с философской стойкостью. Но то, что Морхир мучал Эстель, я оставить просто так не мог. Как и саму ее – ему. Никогда, пока я жив.
Но у князя оказались совсем иные планы на мой счёт.
Морхир вышагивал по камере с истинно королевским видом, будто здесь не воняло, как на помойке, и его дорогие сапоги из кожи редкого в этих краях белого оленя не утопали сейчас в помоях. Он ходил из стороны в сторону, словно забыв о моем присутствии вовсе, но я понимал, что на самом деле его хитроумный мозг сейчас активно работает. Наконец он остановился рядом и вперил в меня тяжёлый взгляд.
- Вот что, айранит. Я предлагаю тебе сделку.
- Сделку? – переспросил я, усмехнувшись. - Я знаю цену сделок с тобой, Морхир.
О да, я прекрасно ее знал. Запомнил раз и навсегда в тот день, когда оказался принят к князю на службу.
170 лет назад.
Доля изгнанника всегда незавидна. Но доля изгнанника-айранита сродни безысходности.
Как правило, айраниты редко покидали свой клан добровольно, а если делали это – то только с соизволения наварха и только по просьбе главы иной расы, желавшего иметь у себя на службе привилегированного воина. Были и такие, что уходили из клана по собственному желанию. Их участь была не лучше, чем у изгоев.
Дело в том, что айранит мог считаться уважаемым и элитным воином только в том случае, если имел знак отличия, свидетельствующий о том, что он безупречно подготовлен по всем боевым дисциплинам. Клеймо в виде двух перекрещенных клинков наносилось на затылок, а чтобы кожа в этом месте не регенерировала, отметина освящалась магическим заклятьем. Так как айраниты-мужчины магией не обладали вовсе, а айраниты-женщины владели только магией воздуха, то для подобных обрядов наварх содержал в клане чернокнижника. Чернокнижник был уважаемой личностью среди айранитов, обычно очень надменных по отношению к другим расам, так как именно он создавал для них разнообразные амулеты, которые помогали нивелировать отсутствие магических способностей.
Заговоренный знак отличия на затылке светился зелёным колдовским огнем и был предметом гордости каждого айранита, который с этих пор считался достаточно зрелым для службы, строительства собственного дома и заведения семьи.