Королева мертвых

Он убил собственных братьев голыми руками. Он не пожалел их. А каких-то двух тщедушных мертвецов он вздумал щадить? Ради чего?

Парук набросился на мертвого стражника с копьем. Сбил его с ног, и они вместе покатились по лужам. Копье хрустнуло. Сгнившее предплечье не продержалось долго. Когда Парук потянул на себя щит, то вырвал его вместе с костями правой руки.

Солдат впился ему в лицо уцелевшей рукой, полоснув когтями по щеке. Костлявая рука била и била по голове, тянулась к шее, ноздрям, ушам. Парук подтянул колени почти к самому подбородку и ударил нежить в грудь, прямо в герб Даерона. Под накидкой что-то глухо треснуло. Мертвец захрипел. Парук приподнял его за реберные кости и швырнул с обрыва. Скелет покатился, разваливаясь на куски. Грязевые потоки подхватили обломки.

Парук несколько мгновений глядел вниз, тяжело дыша. Затем обернулся ко второму.

Стражник уже поднялся, но стоял на единственной уцелевшей ноге, кривой, скособоченный, не предпринимая ни единой попытки к бегству или защите.

– Сражайся! Сражайся, будь ты проклят! – заревел Парук, но не услышал собственного голоса.

Гром нарастал, земля под ногами Парука задрожала и на холм, взметая сотни брызг, вылетела конница.

«Вот и смерть пришла», – подумал Парук, но понял, что у этих лошадей была плоть. Как и у их всадников.

Он перехватил взгляд ничего не выражающих красных глаз нежити за миг до того, как живая армия, не сбавляя скорости, впечатала его в землю.

Он стоял на самом краю обрыва. Окажись он рядом с мертвецом, его и самого размазали бы по грязи.

Закованные в латы всадники стальной рекой стремились к стенам города. Их было что-то около двух дюжин, не больше.

– Сжечь!

– Смерть мертвецам!

Они не скрывались, не таились, они надрывали глотки и выламывали с треском городские ворота. Старое дерево, как и старые кости, продержалось недолго. Звякнули клинки. Послышались первые крики.

Может быть, нежить не чувствовала боль. Но они чувствовали страх. Привычный уклад жизнь был уничтожен.

Эта женщина с ребенком… Могли ли они жить в этом городе? Или в другом? Ждет ли их та же участь?

– Эй, живчик!

Парук поднял глаза. Перед ним гарцевал живой конь. Всадник обращался к нему сквозь опущенное забрало.

– Живчик, ты здесь откуда? Тоже беглый?

Парук кивнул.

– Проклятые мертвяки! – крикнул всадник. – Иди вниз по склону, там наш лагерь. Тебя оденут и накормят. Ты и сам на мертвеца похож. Если бы не борода, так и не признали бы в тебе живого человека. Слышишь меня?

Парук снова кивнул.

– Капрал Джойс! – донеслось от ворот.

– Начинай! – отозвался всадник. – Уходи, сейчас будет жарко! – сказал капрал Джойс на прощание, натянул поводья и поскакал к воротам.

Жарко?

Дома вспыхнули, как иссушенное знойным летом сено. Даже проливной дождь не спас город. Ржали кони. Гремели по мощеным улицам подковы.

Небо над головой прошила молния, а потом прокатился гром.

Парук вздрогнул и побежал прочь. Дождь смешался с его слезами. Он не знал, кого оплакивал. Он и сам мгновение назад желал нежити смерти. Мнил себя убийцей.

Как же он ошибался.

Глава 6. Дела семейные

Лорна коснулась гравировки герба Раллии на кольце. В темноте каюты блеск бриллиантов померк. Резким движением стянула кольцо с пальца и раскрутила двумя пальцами перед собой на деревянной столешнице.

Сидевший позади отец глубоко выдохнул, выпуская клуб ароматного дыма:

– Прости, что ты обо всем узнала от Рика, – сказал он.

Лорна не ответила. Она много говорила до этого. Горло до сих пор саднило от горечи и невыплаканных слез, но она дала слово самой себе – она даст волю чувствам только, когда они вернутся в Лиаттон. В своей спальне, за закрытыми дверьми. Нельзя идти по пристани зареванной, с опухшими и покрасневшими глазами. Столица полнится слухами, она не даст им пищу.

Конечно, ей вряд ли хватит сил для улыбки, которая удавалась королеве Аннете, несмотря ни на что. Она улыбалась даже на похоронах собственного супруга. «Грустной улыбкой», как писали в летописях, но улыбалась же!

Тяжеленное кольцо вертелось волчком.

Они все еще сидели в каюте, одни, в ожидании того, когда им позволено будет покинуть порт. Военные суда, простиравшиеся до горизонта, заполонили залив Бурь. Королевскому фрегату из Ораноса обещали дать коридор, по которому они могли бы покинуть Даерон, не столкнувшись и не протаранив другие суда.

Но уже смеркалось, а военные чины Раллии не торопились с выгрузкой солдат.

– Может быть, почитаешь вслух? – предложил отец. – Какие-нибудь королевские мемуары?

Лорна покачала головой и снова раскрутила кольцо перед собой, не сводя с него глаз.

Тому, о чем она мечтала с раннего детства, не суждено сбыться. Теперь можно отложить на дальнюю полку нудные мемуары и снести на чердак нагоняющее скуку рукоделие. Можно прекратить постоянно улыбаться, подражая королеве Аннете, можно больше не мучить растения, как королева Маргери, не колоть пальцы иголками и не портить зрение мелкими узорами на вышивке, как королева Инесса, которая из-за своего пристрастия к монохромным вышивкам ослепла еще молодой…

Можно быть собой.

Но какой она была? Резкая на словах, упрямая в поступках. Всего лишь точная копия своего отца. Никаких отличительных и особенных черт, присущих ей одной. Лорна не знала, какие черты характера достались ей от матери, она умерла при родах. Мемуаров королева не оставила – не успела.

В дверь постучали.

– Войдите, – отозвался король.

В каюту вошел капитан корабля, в руках он мял фуражку.

– Отбываем, наконец? – спросил король.

– Увы, нет, ваше величество. Надвигается гроза, о которой нас предупреждали утром. Мы могли проскочить, если бы покинули залив вовремя. Маяки Даерона давно не служат морякам, а идти в шторм безлунной ночью – настоящее безумие. Этот залив не зря прозван заливом Бурь. Мы должны только переждать непогоду и выйти в Лиаттон утром.

– Проклятье!

– Сожалею, ваше величество.

– Хорошо, ночуем здесь. Отдайте все необходимые распоряжения. Можете идти. И спасибо, капитан.

– Слушаюсь, – капитан козырнул и вышел.

Отец выбил сизый пепел из трубки в пепельницу на столе, размером с две ладони Лорны. С хмурым видом заглянув в кисет, принялся забивать трубку заново. Похоже, табака ему не хватит надолго, если он собирается курить не переставая.

До них донеслись первые предвестники бури. Качка резко и ощутимо усилилась, корабль тут же отозвался жалобным скрипом перекрытий.

– Отец.

– Да, детка? – отозвался он, не отрываясь от табака.

– Как Рик Конаган стал предателем?

Отец зажег спичку и принялся раскуривать трубку. Лорна ждала. Наконец, король выдохнул густое серое облако, повисшее неподвижным туманом в каюте, откинулся на оббитую шелковой тканью спинку дивана и сказал:

– Рик Конаган был сыном десницы короля – твоего деда, Лорна. Рик, как и я, родился в столице, правда, на несколько лет раньше. Росли мы вместе. Наши отцы были неразлучны.

– Ты начал издалека, – заметила Лорна. – Но продолжай.

– Мне кажется, иначе ты не поймешь, почему лорд Конаган понес такое суровое наказание за незначительный, казалось бы, для любого другого поступок. Так вот… Твой дед не отличался хорошим здоровьем и не успел присмотреть мне жену, так что на престол я взошел холостяком. Большая редкость для короля. Но я не видел в этом печали. Мне было шестнадцать, Лорна, совсем как тебе. Но ты куда серьезнее меня, ответственнее, ты столько читаешь… А я … Надев корону, я решил: «Да здравствует веселье!» Мемуары королей? Учиться править? Ха. Это было не про меня.

Отец вгляделся в очертания дыма в полумраке, словно видел в них отголоски прошлых дней.

– А вот Рик… Через полгода после траура по королю Ричард Конаган женился на первой красавице королевства. Возможно, останься в живых мой отец, она досталась бы мне, но судьба решила иначе. Молодоженам было по восемнадцать, и они были полностью влюблены друг в друга. Через год у них родила дочь. Еще через год сын. Все это время Рик Конаган правил страной вместо меня, а я… Ну, я прожигал жизнь и казну заодно. Встреча с твоей матерью образумила меня, но в те дни до этой встречи было еще очень, очень далеко… А Ричард Конаган в те дни был, как мне кажется, самым счастливым человеком в целом Ораносе.