Хан

Как я оказалась здесь?...

И кто эта девушка, которая смотрит на меня безжизненными глазами?...

Красивые глаза, большие, и ресницы длинные, только почему такие пустые?

Почему такая бледная? Почему похожа на тень? Она кого-то похоронила? …ах, да….себя.

Потому что больше у нее никого не осталось.

Странная девушка…такая странная, как она может дышать без сердца? Как может смотреть на меня своими синими глазами, в которых не было даже слезинки?

Как может слышать звонящий телефон, когда ее мозг не понимает происходящего?

Откуда знает, куда нужно нажимать, чтобы ответить?

Откуда знает этот довольный голос, который проверещал в ухо:

- Ириска! 500 баксов!!! На наш счет только что поступило 500 баксов!...

Что ответила эта девушка, прежде чем отключится? Что она рада? А что такое радость? Почему в ее глазах не было этой радости? Почему не было ничего, кроме этой черной пустоты в дрожащем зрачке?

Кто ты? И почему так похожа на меня?...

Почему у тебя те же синие глаза? И кожа такая же бледная? Почему даже черные волосы такие же длинные, спускающиеся до самых бедер?...

- Дочка, это ты?...

Я закрыла глаза, чтобы не видеть больше своего поверженного и растерзанного отражения, чтобы не пытаться понять были ли это я…или всего лишь моя безликая тень.

- Это я, тётя Мэй…

Осторожно приоткрыв дверь, я смотрела на свою дорогую бабушку, которая даже не помнила кто я.

- Птичка моя! Я опять куда-то ткнула и не вижу своего любимого сериала!

Бабушка как всегда сидела в своем инвалидном кресле, аккуратно причесанная и улыбающаяся – такая светлая, добрая и беззащитная перед этим миром. Она думала, что ей нет еще и 45, ее дочь – студентка отличница престижного вуза, а я, Джеки и Джанет просто подруги ее дочери, которых она попросила присмотреть за ней в свое отсутствие. Бабушка помнила лишь те события, которые происходили больше 20 лет назад…она не помнила, что ее дочь давно окончила университет, вышла замуж и родила дочь…что ее дочь умерла от рака, а человек, который всегда был рядом не садовник и не сантехник, которого пригласили что-нибудь починить в доме. Только теперь и его не было…остались только мы и два наших мира, которые не могли соприкоснуться.

Осторожно взяв пульт от телевизора, я включила диск с ее самым любимым сериалом, который бабушка смотрела последние 5 лет, не отрываясь, грустно улыбнувшись, когда бабушка радостно рассмеялась.

- Моя дочь сегодня звонила?

- Да, тётя Мэй, – я опустилась на пол у ног бабушки, прижавшись к ее морщинистой прохладной руке, вдыхая родной аромат, и чувствуя, как пустота внутри заныла и заболела, словно тело только сейчас поняло, как тяжело жить с растоптанным сердцем.

- Передай ей, что я очень зла! Уже какой день я не могу поговорить с ней сама!

- Вы спали, когда она звонила, я не стала вас будить… – каждый день бабушка спрашивала одно и то же, забывая через пару минут об этом разговоре, и каждый день я отвечала, что она спала.

- Моя дочь сдала экзамены?

- Осталось еще несколько, – я закрыла глаза, надеясь провалиться в темноту, когда рука бабушки опустилась на мою голову, принявшись перебирать нежными пальцами прядки моих волос.

- Успешно сдала?

- Да. Все экзамены сданы на отлично…

От счастливой улыбки бабушки внутри снова стало больно, но я улыбнулась в ответ, почувствовав ее руку на своей щеке, когда бабушка чуть нахмурилась:

- Почему ты плачешь, Птичка?

- Плачу?

Да… рука бабушки нежно гладила меня по влажному лицу, собирая ладонями соленые капельки, которых я не чувствовала, – ты завалила экзамен?

-Боюсь, что так… – этот экзамен уничтожил меня до основания, окрашивая мир в темные тона и мрак постоянной ноющей боли в груди.

- Зачем же плакать, если всегда можно пересдать? Просто выучи все, как следует и попробуй еще раз, крошка! Только не плачь больше, не плачь…

Вряд ли я захочу попробовать это снова. Этот «экзамен» был для меня слишком жесток и недосягаем, чтобы пытаться пересдать. Во мне больше не было сил и желания что-либо делать, даже просто думать…хотелось уснуть и уже больше никогда не просыпаться, чтобы прекратились эти мучения, эта ноющая боль, которая свернулась калачиком внутри тела, обосновавшись надолго и основательно.

- Больше не буду плакать… – шептала я в ладони бабушки, боясь ее расстроить и спеша уйти из комнаты, чтобы потеряться в своей спальне и просто забыться. Сняв свое пальто, и упав на кровать, я зажмуривалась до ломоты в веках, стараясь уснуть. Просто уснуть, чтобы ничего не помнить, не думать, не знать, не видеть снов. Только знакомый пряный аромат, будоражил кровь, разнося свой яд, словно монстр, выбирающийся из-под кровати, когда его совсем не ждешь…от меня снова пахло Ханом, и этот аромат кружил коконом над моим дрожащим телом, не давая мне прорваться из его плена, заставляя снова и снова видеть перед собой злобные черные глаза даже в этой темноте.

В какой-то момент я все-таки уснула, уставшая от собственной боли и терзаний.

Я поняла это лишь тогда, когда сквозь мой затуманенный от сна разум, прорвался голос Джеки и ее руки, которые осторожно теребили меня за плечо. Укутанная в одеяло, и бережно уложенная на подушку стараниями подруг, я даже не заметила, как за окном уже стало темно, видя пред собой красивые карие глаза подруги:

- Ириска, мы уходим с Джанет и Ники к Сибель.

- Зачем?... – пытаясь вырвать свой мозг из липкого тяжелого сна, я недоуменно приподнялась на локтях, глядя на улыбающуюся подругу.

- Ну что значит «зачем»? Ты ведь помнишь, что у Джанет скоро день рождения?

- Конечно, послезавтра…

- Вот! А кто нам наведет красоту к этому времени? Свободное время есть только вечером, поэтому мы уходим. Будем поздно, нас не жди, сразу ложись спать! – быстро поцеловав и помахав рукой, Джеки закрыла за собой дверь, снова оставляя меня наедине со своими мыслями и ноющей пустотой в груди.

Я не боялась одиночества, я уже привыкла к нему, но в этот вечер мне было как никогда неуютно дома…даже если все было по-прежнему: на кухне пахло едой из кафе, которую девочки принесли с собой, а на втором этаже раздавались приглушенные голоса актеров сериала, который так любила смотреть бабушка. Все было как обычно…кроме меня.

Каждый раз я надеялась на то, что душ смоет с меня все горести, и, выходя из ванной в своем смешном розовом халате с капюшоном и ушками, мне бы хотелось, чтобы я родилась заново из густого пара и аромата чистоты и свежести, словно Афродита из морской пены.