Страница 11 из 13
Вариантом героя-правдоискателя может считаться герой-вольнодумец, в бóльшей мере показательный для стран Западной Европы. Широко известны имена вольнодумцев Т. Кампанеллы, Дж. Бруно, Т. Мора. В России типичным героем-вольнодумцем является А. Радищев.
Вообще-то, надо сказать, для западноевропейской культуры более характерен герой – искатель истины. Это некий аналог русского правдоискателя, правдолюба в условиях цивилизованного общества. Руководящим принципом поведения, деятельности да и всей жизни такого героя может служить «принцип Аристотеля»: «Платон мне друг, но истина дороже!»[23]. Действительно, истина, служение ей, поиск ее – становятся у героев данного типа высшим жизненным предназначением. В героическую форму облекается поиск истины у Г. Галилея, Б. Паскаля, из религиозных деятелей – у Августина Блаженного.
ГЕРОЙ-БУНТАРЬ. В поэме «На поле Куликовом» А. Блока содержится строка: «И вечный бой! Покой нам только снится…». Эти слова великого русского поэта можно считать девизом героя-бунтаря. Вполне правомерно полагать, что этот тип ведет свое происхождение от легендарного титана Прометея. И хотя К. Маркс относил Прометея к самым благородным святым и мученикам, мы склонны видеть в Прометее прежде всего мужественного богоборца. Эсхил, автор трагедии «Прикованный Прометей», вкладывает в уста своего героя такие слова: «… Я б не променял своих скорбей на рабское служенье. Мне лучше быть прикованным к скале, чем верным быть прислужником Зевеса». (Здесь, вероятно, можно вести речь о прометеевском типе героя.)
Героя-бунтаря можно встретить и в политике (в Западной Европе – О. Кромвель, Т. Мюнцер, Ян Гус, якобинцы; в России – декабристы, Емельян Пугачев, лейтенант П. Шмидт, матрос А. Матюшенко), и в искусстве (на Западе – импрессионисты в живописи, модернисты в литературе; в России – футуристы в поэзии, супрематисты и авангардисты в живописи), и в религии (хилиасты, ессеи).
Героев-бунтарей можно разделить на два общих разряда. Одних подвигает некая конструктивная идея. Это герои созидательного плана. Другие настроены в большей степени нигилистически, их поступки продиктованы скорее деструктивными побуждениями. Такие герои скандального типа распространены в общечеловеческой истории достаточно широко. Их список открывает печально известный Герострат. Из живших ближе к нам по времени, к первому разряду можно отнести В. Маяковского, ко второму – Д. Бурлюка.
Однако наимболее рельефно тип героя-деструктивиста воплощает один из основоположников «антиискусства» (1960–1970) М. Дюшан, провозгласивший принцип: «чем хуже, тем лучше». В числе созданных им «шедевров» укажем лишь на картинку «Фонтан», изображавшую унитаз.
ГЕРОЙ-РЫЦАРЬ. Достаточно условное, но имеющее свои исторические корни в европейской культуре обозначение героя, неукоснительно, вопреки всевозможным препятствиям соблюдающего в жизни и поведении ритуал (рыцарский ритуал). Его требования обычно сформулированы в рыцарских кодексах чести. Герой-рыцарь – это человек безупречно исполняющий свой (обусловленный соответствующим положением в социальной иерархии) долг. В 1957 году в Швеции вышла книга Ч. Д. Барбера «Понятие чести в английской драме 1591–1700 гг.», где автор выделяет и анализирует три значения данного понятия. Во-первых, честь означает репутацию и связана она с признанием, уважением, почетом, славой. Во-вторых, честь есть совокупность черт человека, дающих ему право на уважение окружающих. В сумме эти черты составляют «духовное благородство». В-третьих, понятие чести относится главным образом к женщинам – оно призвано подчеркнуть целомудрие, верность женским обязанностям и долгу супруги. Поскольку героем-рыцарем может быть только мужчина, к нему применимы только два первых значения, что вполне понятно. Но книга интересна не только этим. В ней подробно описывается рыцарский этос.
Как же должен вести себя «человек чести»? Он не прощает нанесенной обиды, не терпит соперников в любви, и если таковой появился – его надлежит немедленно вызвать на дуэль (кстати, как социальный феномен дуэль появляется в европейской культуре в 1548 году). Он не позволяет себе хитрить, ибо это наносит ущерб его репутации. В числе главных забот – всеми силами оберегать и защищать свое общественное положение и, соответственно, отстаивать свои права. Жить надлежит на широкую ногу. Рыцарю не пристало подчиняться чужой воле, жениться на женщине низшего положения, однако вообще с дамами необходимо быть учтивым и никоим образом не подрывать их репутации. На войне надлежит сражаться по установленным правилам, например, не начинать военных действий без объявления войны, не убегать из плена, не соглашаться на позорное предложение сложить оружие, отличать гражданское население от вооруженных врагов. Отвага в бою – эквивалент чести. Трус не достоин рыцарского звания. К рыцарскому этикету относятся также неукоснительная уплата долгов, правдивость, исполнение обещанного, абсолютный отказ от вероломства, грабежа, взяток и т. д.
В истории, наверное, трудно отыскать пример, так сказать, стопроцентного рыцарства. В реальности можно говорить лишь о более или менее приближенном к рыцарскому образу субъекте, что и признают безоговорочно ученые-историки. И это обстоятельство, на наш взгляд, служит первопричиной многочисленных пародий на героя-рыцаря, иронии, сарказма, смешков по адресу претендующих на этот статус и эту роль. И тем не менее известны совершенно исключительные случаи существования подлинных рыцарей «без страха и упрека». Среди них француз Баярд, в одиночку дравшийся в бою против двухсот солдат. Возвращаясь победителем с поля боя, Баярд решает провести ночь и «развеяться» с подвернувшейся девушкой, но отказывается от своего намерения, узнав, что имеет дело с дворянкой, решившейся на отчаянный шаг по крайней материальной нужде. Баярд был убит огнестрельным оружием, которым сам брезговал пользоваться. В более близкое к нам время о рыцарском благородстве можно говорить в связи с жизнью и делами принца Альберта – мужа английской королевы Виктории, писателя Джозефа Конрада, философа и ученого Бертрана Рассела.
ГЕРОЙ-АВАНТЮРИСТ. В определенном отношении герой-авантюрист является антиподом героя-рыцаря, ибо французские слова aventureux и aventurier, содержащие один корень aventur («приключение», «похождение», «рискованное предприятие»), переводятся в первом случае как «отважный», «смелый», «рискованный» («рискующий»), а во втором – не только «искатель приключений», но и «авантюрист», «проходимец», «аферист». Говоря о герое-авантюристе, мы, естественно, должны связывать это понятие с положительными значениями: отвагой, смелостью, готовностью рисковать. В то же время, учитывая, что авантюризм может заключать в себе смысл далеко не положительный и обозначать «проходимца», «афериста», то есть человека-нечестивца, необходимо иметь в виду в ряде случаев полную несовместимость героической личности и личности авантюриста. Другими словами, следует четко различать два типа авантюристов: один – это тип отважных людей, жаждущих рискованных приключений, в которых они находят, по словам поэта, «упоение в бою». Это действительные герои. Второй тип – четко выраженный антипод героя-рыцаря. Как безнравственная личность авантюрист категорически не может быть причислен к героям.
Итак, говоря о герое-авантюристе, мы должны вкладывать в это понятие исключительно положительный смысл, а тип такого героя был весьма широко распространен в цивилизованных странах практически во все эпохи. Классическим литературным представителем героя этого типа является легендарный Одиссей. И вообще надо сказать, что тип героя-авантюриста очень популярен у писателей. В мировой литературе даже утвердился особый жанр авантюрного романа (рассказа). Как решается в подобных литературных произведениях тема героя-авантюриста можно проследить на примере Робинзона Крузо – героя всемирно известного романа Даниэля Дефо.
В пантеоне героев-авантюристов много замечательных имен: Христофор Колумб, Васко да Гама, Фернан Магеллан, Семен Дежнев, Афанасий Никитин и др. С авантюрой тесно переплетены жизнь и деятельность многих известных политиков – Жанны д’Арк, Наполеона Бонапарта, Александра Меншикова, Нестора Махно и других.
23
Более точно широко известная фраза Аристотеля должна быть передана так: «Хотя Платон и истина мне дороги, однако священный долг велит отдать предпочтение истине».