Страница 4 из 28
Похоже это то самое место. Ну да, вон трава, что пострадала не меньше моего, и на которой отпечатались следы борьбы и унижения. Но ни маньяка, ни телефона нет. И даже зонт пропал, а дождь всё сильнее.
Поднимаюсь по ступенькам, меня всё ещё трясёт. Но теперь вдобавок и холодно. Конечно, быстрее было бы зайти в лифт и нажать кнопку, и через 10 секунд я уже на седьмом этаже. Но с детства я боюсь ездить одна. Не сказать, чтобы это была клаустрофобия. Но лучше я сто раз побегаю вверх-вниз, чем проедусь в кабинке уносящего ужаса. Весь путь, что я бежала до дома, даёт о себе знать на пятом этаже, и ноги начинают деревенеть, а дыхание сбиваться под ломотой в груди. Наконец, я наступаю на последний подъём, и остаётся только пройти по правому коридору.
Хорошо, что я не взяла ключи, а то бы потеряла и их заодно. Дотрагиваюсь до головы, чтобы пригладить растрёпанные волосы, но оказывается, моя аккуратно заплетённая коса превратилась в бесформенное и взъерошенное образование. Быстро распускаю всё, что осталось от причёски и затягиваю тёмно-русые волосы в конский хвост потуже. Я нажимаю на дверной звонок и без сил опускаю голову. Смотрю на свои ноги, а они трясутся. Я трусишка, мерзлячка и слабачка. Но нужно взять себя в руки и не показывать своё никчёмное состояние. Сейчас я похожа на мокрого и голодного щенка, что ждёт под дверью и скулит. Благо у меня есть дом, куда я могу вернуться.
Я слышу шаги за дверью, сжимаю пальцы в кулаки и встряхиваю плечами. Дверь открывается, и от маминой улыбки сразу становиться теплее. Но мгновение спустя её лицо выражает гримасу ужаса и негодования.
– Что с тобой случилось?
– Я просто упала, – стараюсь говорить как можно спокойнее и равнодушнее.
Я заваливаюсь в прихожую, а мама продолжает стоять в оцепенении с открытой дверью.
– Как?
– Да как обычно. Ты же знаешь, какая я неуклюжая.
Прости мама, но мне придётся тебе соврать, иначе твоё лицо станет ещё более испуганным, и тогда твоё беспокойство мне уже будет не остановить.
– Ита дома?
Я пытаюсь снять конверсы, но вода, что накопилась в них, словно клей.
– Ну и видок у тебя!
Усмешка за спиной ещё больше подкидывает дров в мой разгорающийся костёр злости.
– Это всё благодаря тебе! – разворачиваюсь на одной ноге и угрожающе смотрю на сестру.
– Тебя никто не просил приходить раньше. Я думала, что успею вернуться домой и позвонить тебе.
– А подождать нельзя было? И для чего тебе телефон? Чтобы дома забывать? – я закипаю и уже не контролирую свои движения. Из правого кроверса выливается вода.
– Прости мам, я всё сейчас уберу. – Быстро разуваю вторую ногу.
– Я всё сделаю сама. А ты бегом переодеваться, а то тебя всю трясёт, – мягко, но настойчиво говорит мама и уходит по направлению ванной комнаты.
– Ты что, в земле валялась?
– Лучше помолчи, Харита! – грозно кидаю я в сторону сестры, снимая носки.
– Не называй меня так! – она надувает пухлые губки и скрещивает руки на груди – её обычная реакция, когда я называю её полным именем.
– А ты не заслуживаешь того, какое тебе больше нравится.
Босиком я хлюпаю к своей комнате и на полпути сталкиваюсь с мамой и тряпкой в её руках.
– Иди прими душ, и тебе сразу станет легче. – Снова от её улыбки мне становится теплее, а зелёные в крапинку глаза словно говорят: «всё будет хорошо».
Я так хочу обнять её, но вспоминаю, что сейчас я для этого совсем неприглядна.
– Да, мам, спасибо.
Я запрыгиваю в ванную комнату и с немыслимой радостью сбрасываю грязную одежду прямо на пол.
Под горячей бьющей водой озноб постепенно спадает. Я с силой надавливаю губкой на лицо. Тру левую щёку, пока не начинает жечь и гореть. Я бес конца добавляю на губку жидкое мыло, снова и снова стираю следы чужих пальцев.
Лиловые глаза вновь возникают в моей памяти, я вздрагиваю. От этого яркого необычного блеска до сих пор не по себе, и я не могу успокоиться. Ведь было очень страшно, и поэтому я должна забыть обо всём и не вызывать своим поведением никаких подозрений.
– Ио, всё в порядке? Ты уже двадцать минут сидишь там. – Голос сестры возвращает меня к реальности. – Прости меня, я ведь не ожидала, что ты придёшь ко мне на работу раньше! – Повышенным тоном говорит Ита, ей всегда легче извиняться на расстоянии.
– Как будто первый раз, – буркаю я, не в силах перекричать поток воды.
– Эй, Ио, ты там жива? – Ита настойчиво стучит в дверь.
– Да! И не надейся… – Рявкаю я.
Но лучше бы нет. Меня занимают не те мысли, которые должны сопровождать после таких событий. Как ужасно я себя чувствую, становится вновь противно и неловко. Но стоит позволить фиолетовым оттенкам проявиться в моей голове, как меня окутывает немыслимое желание постоянно думать и видеть только лишь их.
Как же бредово звучит! Даже самой непонятны и чужды собственные ощущения.
Напоследок охлаждающий душ возвращает мысли на место, а укутавшись в мягкое и согревающее полотенце, выхожу из ванной. Сестры поблизости нет, и я быстро проскальзываю в комнату. Мёртвым грузом падаю на кровать, не хочу шевелиться и, кажется, начинаю уходить в сон, завернувшись в полотенце, и сырой головой.
– Ты спишь?
Внутри я вздрогнула, но не подаю виду, что слышу и продолжаю лежать с закрытыми глазами.
– Теперь не будешь со мной разговаривать? – Ита закрывает дверь и подходит к моей кровати.
– Просто обдумываю, как тебе лучше вбить в голову, что надо быть более ответственной.
– Да ладно тебе, – отмахивается Ита и пододвигает стул, чтобы сесть напротив меня. – Между прочим, я тебя звонила, когда пришла домой.
Вот чёрт!
Я открываю глаза, но быстро меняю своё растерянное выражение лица на укоряющий взгляд.
– Знаешь, неудобно как-то под ливнем разговаривать.
– Ладно, я виновата. И вот в знак примирения я приготовила твой любимый чай, – она неуверенно протягивает мне поднос с чашкой.
Я не могу долго злиться на сестру, её невинные глаза всегда растапливают лёд в людях, и я не исключение. И тем более горячий напиток как раз то, что нужно.
– Мама приготовила ужин, пойдём. – Ита с облегчением вздыхает, когда я делаю глоток зелёного чая.
– Мне совсем не хочется есть.
– Ты же знаешь, что для мамы это не оправдание.
– Эх, – грустно, но с улыбкой вздыхаю я. – Дадите мне пять минут?
Ита смеётся и в типичном для неё приподнятом настроении как бабочка, чарующая своими узорами, вылетает из комнаты. Мы с ней совершенно разные. Два непохожих характера уживаются иногда с трудом в одной комнате. Я её люблю и часто прощаю легкомысленные выходки, а она терпит в ответ мою сверхзаботливость.
Мне снова тепло, утопающе тепло. Жгучий язык скользит по щеке. Хочу ещё. Снова влажное и пылающее поглаживает моё лицо. Тяжесть сдавливает меня. Не могу пошевелиться, да и не хочу. Тепло нарастает. Живот накрывают длинные тонкие пальцы, такие манящие и обволакивающие, что хочется целиком оказаться под их напором. Не могу больше терпеть, жажда коснуться преодолевает желание быть под контролем и даёт волю рукам. Но я не могу ими пошевелить, я их даже не чувствую, словно онемели и мне не подвластны. Ах, нет, я чувствую, как моё запястье хватает обжигающая рука, движется по предплечью к локтю, затем плечу и вот уже шея закипает под несдержанными пальцами. Мне совсем не страшно, мне хочется ещё больше. Пожалуйста, не отпускай меня! Хватка становится ещё крепче, я начинаю задыхаться, но не хочу, чтобы жар его тела покидал меня. Я замираю, больше не дышу, когда два сверкнувших в темноте аметиста жаждут вцепиться в мою плоть. Слышу рык и исчезаю в фиолетовой темноте.
Свет бьёт в глаза, дышу с трудом и совсем не понимаю происходящего.
– Ты в порядке?
Голос Иты. Хорошо, я дома. Свет от телефона не даёт мне разглядеть вещи вокруг себя.
– Да, просто сон приснился. – Говорю я, отодвигая в сторону телефон.
Ита присаживается на край моей кровати, теперь я вижу хотя бы часть освещённого лица, которое замерло в испуге.