Забыть не могу

Вера встала и собралась уходить. Небо затянуло так, что казалось, наступил вечер. Мелкий дождь обратился в ледяную крупу. Вера закинула на плечо рюкзак и тут только увидела их – компанию ребят лет тринадцати-четырнадцати. Выглядели они почти одинаково, как инкубаторские: все в темных коротких пуховиках и вязаных шапочках. В землистых лицах малолеток читалось что-то зловещее. Они направлялись к спортивной площадке, где все еще занимались на турниках пятеро Вериных одноклассников. Остальные успели смыться в школу, пока физкультурница гоняла девчонок.

Малолетки окружили парней. Завязался разговор, которого Вера не могла расслышать, но и без слов было ясно, что подростки чего-то требуют, а может даже угрожают. Стас Проханов – самый здоровый из одноклассников, вдруг шагнул к одному из мальчишек и взял того за ворот куртки. Другие парни тоже ощетинились. Их лица выражали искреннее возмущение, и даже недоумение. Стас трепал малолетку за воротник и что-то объяснял тому, хмуря густые брови. Вдруг самый мелкий из малолеток подскочил к Стасу и, кажется, слегка толкнул того в бок. Стас покачнулся и, неестественно тонко завыв, повалился в грязь. Трое из одноклассников, Сергей, Макс и Мишка, сразу бросились к школе. Толстый Марат растерянно пятился, обхватив голову руками. Малолетки всей толпой принялись пинать Стаса.

Вера смотрела во все глаза, не способная пошевелиться или хотя бы закричать. Мимо трибуны с воплями промчалась Тамара Михайловна. К Вере подскочила Олеська. Она тряхнула ее за плечи:

– Ты чего смотришь?! Телефон! – закричала она Вере в лицо.

Та забыла, как дышать.

Подруга принялась хлопать Веру по карманам. Отыскав сотовый, она быстро набрала короткий номер и истерично завизжала в трубку.

– Нужна скорая! Пятая школа!

Тамара Михайловна отчаянно старалась оттащить малолеток от Стаса, но тех было слишком много. В конце концов, и ее завалили. Физкультурница пыталась прикрыть собой ученика, который уже не подавал признаков жизни. Марат опомнился и теперь махал кулаками направо и налево. Девчонки истошно визжали и носились вокруг дерущихся, не зная, чем помочь. Вдруг, будто по сигналу, малолетки начали разбегаться в разные стороны.

Вера почувствовала, как ее отпускает. Она, спотыкаясь, пошла к турникам, где на земле, весь перемазанный грязью и кровью, лежал ее одноклассник Стас.

– Да что же это?.. Что же… – повторяла Тамара Михайловна, придерживая голову Стаса у себя на коленях.

Марат, тоже весь грязный, стоял рядом, осовело уставившись на одноклассника. Его заметно потряхивало.

Из школы бежал охранник и несколько ребят. Послышались сирены.

Глава 4. Иван

Новая фиолетовая курточка сидела на Светланке ладно. Сестренка этот цвет особенно любила. Казалось бы, что эта малявка может понимать. Нет, женщина и в три года женщина. Пятнадцать минут крутилась перед зеркалом, пока Иван собирал ее на прогулку. Показала ему все кармашки, все замочки по три раза расстегнула-застегнула и все время повторяла: «Сяма, сяма…» – новое слово. Иван не мог скрыть улыбки и просил ее повторять снова и снова. «Теперь в интернате с ребятишками быстро разговорится. А у матери дома только алкашня немычачая. Чему, кроме пакости, они могут научить?»

Иван купил ей в ларьке чупа-чупс и повел на детскую площадку в парке. Пока шли, останавливаясь и внимательно изучая каждую лужу, позвонил Рост и обещал тоже присоединиться. По Светланке он явно не скучал, видно, имел какое-то срочное дело. Ничего хорошего это не сулило.

На площадке было сыро и грязно. Иван с удовольствием отвел бы сестренку в игровую в каком-нибудь супермаркете, но денег хватило лишь на чупа-чупс. Он поправил ей шарфик, натянул шапку до бровей и, усадив сестру на деревянную лавку карусели, пустил ее по кругу. «Скоро наступит настоящая зима, – думал он, – и встречи прекратятся совсем. Её и сейчас-то отпускают через раз. За зиму она забудет меня. У детей память короткая».

Иван вспомнил, как увидел Светланку впервые. Она сидела в старой зарешеченной кроватке, одетая лишь в замызганную футболку не по размеру. Видно, мать выделила свою. Из игрушек – только ложка да пустая железная кружка, по которой девочка неустанно долбила. Иван потянулся к ребенку, хотел взять ее на руки, а она зарядила ему кружкой прямо в переносицу. Да так больно вышло, что у него в глазах помутнело. Он тогда умчался на кухню и, порывшись у матери в шкафах, нашел овсяное печенье. Им-то и приманил к себе девочку, как дикого зверька. Светланка сгрызла каменное печенье до последней крошки, и с тех пор полюбила новоявленного брата больше всех. Ни на шаг от него не отходила, висла на руках и больше ни к кому не шла, даже к Росту.

Иван и сам не понимал, почему так привязался к сводной сестре. Особого интереса к детям он раньше за собой не замечал. Но когда увидел ее, взял на руки, почувствовал вдруг, будто это его ребенок, и именно он больше всех за нее в ответе. Мать же оказалась только рада спихнуть с себя заботы.

Иван несколько раз пытался дознаться у нее, кто отец Светланки. Та воспринимала вопросы как оскорбления, кидалась на него с кулаками и руганью. Иван решил, что она наверняка и сама не знает. Поначалу он внимательно присматривался и подозревал многих. Компания ухажёров-собутыльников у матери была весьма обширной. Но со временем он все больше склонялся к Семёну. Именно этот «плешивый дрищ», бывший зек, которого он ненавидел больше чем остальных вместе взятых, вероятно, и был отцом девочки. Вообще-то Светланка во всем походила на мать, но ее водянисто-голубые, слегка навыкат, глаза делали отцовство Семёна очевидным. Тот же отцовских чувств не проявлял, ребенком не интересовался, но однажды приволок Светланке большого плющевого зайца. Иван с удовольствием сжег бы его в огороде, но игрушка понравилась девочке.

По большому счету, именно из-за Светланки Иван и бросил школу. Справляться с маленьким ребенком одному, да еще ездить на другой конец города на занятия было слишком хлопотно и затратно. Денег своих у него не водилось, лишь изредка брат подкидывал по мелочи. Иван много пропускал, домашние задания перестал делать вовсе. Когда же зимой наступили особенно суровые морозы, решил, что с него достаточно, нужна передышка. На самом деле, он надеялся вернуться в школу через пару-тройку недель, но неожиданно к ним домой на Привокзальную явилась классная, Наталья Степановна. Он узнал о ее приходе по оглушительному трехэтажному мату, который доносился со двора. Мать встретила классную первой. Учительница, вероятно, пыталась дознаться, почему Иван не посещает школу (Рост выпустился после девятого класса и уже никого не интересовал). Иван выглянул в окно кухни как раз в тот момент, когда в Наталью Степановну летело полено. На счастье, мать промахнулась. Учительница с визгом скрылась за воротами. После такого «теплого» приема Иван не решился вернуться в класс.

– Че ты с ней возишься? Нахрена она тебе сдалась? Педофил, что ли?

Сзади незаметно подошел брат и, хлопнув Ивана по плечу, прервал его задумчивость.

– Щас кто-то огребёт… – процедил Иван и угрожающе посмотрел на Роста. Здороваться между ними тоже считалось излишним.

– Да шучу я, – Рост спрятал руки в карманы и поежился.

– Она, между прочим, и тебе сестра.

Брат оставил это заявление без комментариев, только поморщился.

– Че хотел? – спросил Иван.

– А слышал, привокзальная босота на этой неделе закинула пробный шар в нашу бывшую школу? Дерзкие посадили на перо одного из старших. Теперь вся школа прогнется, как пить дать. Уже назначили смотрящего, будет собирать на подогрев.

– Думаешь, мне интересно? И вообще, фильтруй при ребенке, – Иван оставил Светланку на карусели, а сам пошел к лавке. Больше всего в брате его раздражали такие вот речи. Ведь Рост реально считал, что это круто – выражаться тюремным жаргоном, вместо игр в ММО и походов в кино сбиваться в стаи и болтаться по грязным дворам, чтобы трясти малолеток.