Забыть не могу

– Здесь девушка умирает! Приступ какой-то… Не знаю… нет, я ее не знаю… Адрес… Блин! – Парень закрутил головой. – Улица Молодежная, тут рядом…

Вера махнула рукой и выбила трубку из рук парня. Телефон отлетел и плюхнулся в лужу неподалеку.

– Ты че? – парень ошарашенно уставился на Веру.

– Все в порядке, – сказала она скрипучим голосом.

– Ни хрена себе в порядке! – он рванулся встать.

Голова Веры соскользнула с его колен и приложилась затылком об асфальт. Вера зажмурилась от боли.

– Да елки… блин! Прости, прости! – парень помог Вере сесть. – Нужно в больницу!

– Не нужно. У меня так бывает… пройдет, – Вера запустила руку в карман и достала таблетки. – Помоги открыть, пожалуйста, у меня руки грязные.

Парень тут же кинулся помогать, но был так напряжен, что просыпал половину баночки.

– Гадство! – выругался он опять, пытаясь собрать красные шарики.

– Ты меня не помнишь? – спросила вдруг Вера.

Парень замер и внимательно посмотрел на нее.

– Нет, – помотал головой.

– Ты ведь учился в пятой школе. В прошлом году еще ходил, а после нового года пропал куда-то.

– А ты из пятой, что ли?

– Ага. Вы переехали?

– Ну да, – парень дернул бровями. – Я че-то тебя совсем не помню. Ты из какого?

– Сейчас десятый «Б».

– А… так ты не с моей параллели?

– Ну да, на год младше. Я встану сейчас, проводишь меня? Тут недалеко.

– Конечно! – он порывисто подал ей руку.

Она помнила его именно таким – порывистым и резким. И смеялся он всегда громко и басовито, от души. Надо же было именно ему оказаться рядом в такой момент.

– А я тебя хорошо помню, – Вера попыталась отряхнуть брюки, но, почувствовав резкую боль в затылке, решила оставить их, как есть. – Иван Ставрыгин?

– Слушай, а я вообще тебя не помню, – рассеянно повторил он. – Ты точно в порядке? – Иван нагнулся к луже, выудил телефон и, не глядя, сунул его в карман.

– Извини за сотовый! Сломался?

– Забудь, – отмахнулся он.

Они медленно пересекли улицу.

– Может вспомнишь, я декорации рисовала для спектакля на новый год. А вы с театральной группой как раз репетировали в актовом зале.

Он пожал плечами.

Вера могла бы припомнить еще сотню таких же моментов, когда они были рядом, но он в упор не замечал ее.

– А куда вы переехали?

– Да… – он пожал плечами. – Частный дом купили в районе ж/д вокзала.

– А какая там школа?

– Хм… – он наморщил лоб, вспоминая. – Пятнадцатая, что ли…

– Так ты там не учишься?

– Не… я сейчас дома. Как-то не до школы пока.

– А… – Вера кивнула и решила больше не спрашивать.

Дальше они шли молча.

– Ну, вот тут я и живу, – Вера махнула в сторону своих окон на втором этаже элитного кирпичного дома с большими застекленными террасами.

– Ага, – Иван кивнул. – Ты все-таки вызови врача сегодня.

– Обязательно!

– Слушай, я тебе позвоню, ладно? Какой у тебя номер?

В затылке резко кольнуло, и Вера еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Она невольно поморщилась.

– Не стоит, – сказала она. – Я правда в порядке.

Он опустил глаза и кивнул. Потом отвернулся и, не прощаясь, быстро зашагал прочь.

Глава 2. Иван

«Вот идиот! – ругал себя Иван. – С чего вдруг попросил у нее номер? Как брезгливо она сморщилась. Как же ее зовут? Нина, что ли? Нет, Вера! Вечно щеголяла в модных шмотках, даже старшеклассницы ей завидовали. Папаша у нее, кажется, в администрации работает. Конечно, подумала, что я захочу позвонить, только чтобы выклянчить деньги за сломанный телефон».

Иван оглядел себя. Уже третий год он ходил в одной и той же поношенной куртке с давно ставшими короткими рукавами. Эту куртку еще с отцом покупали. Она и узнала-то его наверняка благодаря этой куртке. Помнится, однажды ему не хватило пары монет в школьной столовой, он обернулся и попросил у стоящих за ним в очереди девчонок добавить. Его подняли на смех. Она тоже была в их компании. Пришлось тогда забыть про обед.

Иван вытащил из кармана забрызганный грязью телефон. Стекло треснуло еще до того, как он ему достался, но сам гаджет работал отменно. Иван нажал кнопку включения. Экран остался темным.

– Зашибись, блин!

Брателло в кои-то веки подогнал айфон, а он утопил его на следующий же день, и пары звонков не успел сделать. Придется опять доставать неубиваемую Нокию.

«Какого черта она руками размахалась? – ворчал он про себя, расковыривая простуду над губой. – Может, обдолбалась своими таблетками? Иначе с чего ей врачей бояться? Эти богатенькие только выглядят прилично, а сами загоняются не хуже гопоты».

Иван успел подметить, что выглядела Вера не лучшим образом – помятая, в каких-то старых шмотках, но главное даже не это. Она всегда была яркой, крепко сбитой, даже спортивной, с выразительными чертами лица и здоровым румянцем, как пионерка с картинки в старом букваре. От той активистки осталась лишь тень – бледная, замученная, со впалыми щеками и темными кругами под глазами. Зачем-то подстриглась совсем коротко, а ведь раньше носила модные косы.

«Видно, действительно что-то принимает, – Иван тоскливо поёжился и скрестил руки на груди, спрятав их под мышками. – Сколько грязи вокруг…»

Проходя мимо магазина, он увидел через стекло стеллажи с памперсами и детским питанием. В груди потеплело и муторно заскребло. «Сорока-ворона кашу варила…» Маленькие ласковые ладошки Светланки. Так хотелось потискать ее, пощекотать за розовым ушком. Опять он здесь, в этой части города, а ведь с утра не собирался, они расстались только вчера. «Хорошо ли с ней обращаются в интернате? Да уж получше, чем дома, – Иван зашагал быстрее и свободнее. – Может, теперь она заговорит? Там у нее и воспитатели, и другие детишки. А то три года – три слова: “ням”, “дай”, “Ива”…»

Ива – это он, Иван. Теперь его даже брателло так зовет.

Иван замедлился, остановился. Потом, неуверенно пройдя немного назад, свернул на перекрестке. «Нет, нельзя сейчас к ней, – решил он. – Домой запросится, раскапризничается…» Мать со среды в запое. Вчера вечером заявился кривой Семён с какими-то мужиками, принес бутыль мутного самогона. Вся компания, включая брателло, бухала до ночи, музыка гремела так, что Иван уснул только к утру. Хорошо, что Светланка теперь в чистоте и уюте. Пусть привыкает к интернату. Там и накормят, и оденут по-человечески. Он-то сам что может?

Старая улица с голыми тополями уходила под горку. Встречный прохожий, шумно пыхтя носом, приветственно кивнул мимоходом. Его лицо казалось знакомым. Может, бывший сосед? Нахлынули воспоминания. Зимой, возвращаясь из школы с пацанами, они скатывались на ногах вниз к магазинчику на углу. Там обычно покупали жвачку и другие мелочи. Теперь, проходя мимо, Иван заглянул в прозрачную витрину. За кассой стояла все та же продавщица с красным бейджиком в петлице. Надпись издалека не читалась, но Иван помнил, что зовут ее Алла. Она заметила Ивана в витрине, и взгляд ее потеплел, или ему только почудилось. Он отшатнулся от стекла и заспешил в переулок между домами. Скоро показался родной подъезд, в котором Иван прожил без малого пятнадцать лет. Он сел на лавочку у подъезда, достал сигареты, но вспомнив, что обещал Светланке больше не курить, убрал назад в карман. Она взялась играть его сигаретами. Складывала из них разные фигурки и домики. Плохого в этом, кажется, и не было, но Ивану стало неприятно. Он долго говорил ей о вреде курения и обещал бросить, хотя она его совсем не просила. Теперь он жалел об этом. Сигареты помогали заполнять паузы, когда, казалось, нужно что-то сделать, хотя делать абсолютно нечего. Как сейчас.

В окнах их прежней квартиры на втором этаже зажегся свет. Он упал мутным пятном на клумбу напротив подъезда, захватив частично и Ивана. Незнакомая женщина в домашнем халате мелькнула в окне, она подошла к холодильнику и что-то взяла оттуда. Иван отметил, что у них холодильник стоял на том же месте – в углу, возле окна. Было странно наблюдать, как чужие люди ходят по его кухне, открывают холодильник… Он все еще чувствовал, что это его квартира, но из-за какого-то дикого недоразумения оказался на улице под дождем и вынужден теперь скитаться по чужим домам.