Однажды в Валахии

Марита:

Однажды в Валахии

Аннотация:

Юмористическо-приключенческая история о попаданке во времена Дракулы

Это случилось в год, когда, рассекая сиренево-черное небо серебряной саблей хвоста, падучая звезда прошла так близко над крышами Тырговиште, что темная ночь стала подобной самому светлому дню, и странствующие монахи на ярмарках твердили о знаменьях и близости Судного Часа. Влад был уверен, что божьи люди бессовестно лгут, мутят в головах людей, точно ложкою в кипящем супном вареве, ведь Судный Час уже наступил - в тот день, когда он отказался платить Мехмеду девширме, отправив ему вместо дани султанских послов с крепко приколоченными к затылкам тюрбанами. Валахия готовилась к войне, неизбежной, как душное лето после прохладно-цветущего мая, как алый румянец на яблочных плодах после кисло-зеленой незрелости. Тревожное предчувствие войны повисло в воздухе, словно тень от сабли, занесенной над головой, изогнутого, как полумесяц в небе, османского ятагана, со свистом несущегося вниз, и доли мгновения оставались, чтобы собраться - и ударить в ответ, отражая удар…

- Я бы поостерегся здесь лагерь ставить, - голос Войко, басовитый, как шмелиное гудение над луговою ромашкой, вклинился в мысли Влада, - недаром это место проклятым зовут, это чертово Хойя-Бачу. Местные сюда даже за дровами нос сунуть боятся, говорят, деревья здесь заколдованные - рубанешь по нему топором, а из надреза - кровь, и лицо через кору проступает, жуткое, искаженное. И смех за спиною слышится, звонкий, как серебряные колокольчики. А вот на этой самой поляне, где трава не растет…

- Больше слушай все эти старушечьи бредни, да больше вина на отдыхе пей - еще и не такое привидится! - расхохотался Влад, выпуская наружу царапающий горло смех. - С каких это пор ты, друг мой, этаким трусом заделался, что в лесу опасаешься ночевать? Пустое это все, брось. В Клуж сворачивать не стану - хоть и ждут нас там пуховые постели да разнеживающая женская ласка, а все же крюк делать приличный. Дрова, говоришь, здесь рубить нельзя? Ну-ну…

Рукою, затянутой в перчатку, он ухватился за ближайшую ветвь, маячившую перед мордой коня, дернул, обламывая до самого ствола… и звонкий девичий голос откликнулся ему откуда-то из-за дерева:

- Какого черта?! Где мои вещи?! На пять минут всего отвернулась, и… Что? И машину тоже?! Чезар, а ты куда смотрел, бессовестная морда, когда хозяйку твою обокрали?!

- Свят, свят, свят! - сведенные неодолимой дрожью, пальцы Войко сотворили в воздухе крестное знаменье, словно засов на внезапно открывшиеся врата, замыкая, защелкивая, до петельно-протяжного скрипа, и рыжее, как свежепролитая кровь, закатное солнце мигнуло над верхушками деревьев, качающимися, точно от сильного ветра, и, отведя зеленые створки кустов, она вышла на поляну, ошеломленно озираясь по сторонам - смуглая, с блестящей от пота кожей, пышными каштановыми волосами, заплетенными в косички, словно конская грива… девушка, одетая так, как на памяти Влада не одевались даже девицы облегченных манер - в обрывки кожаной ткани, один из которых едва прикрывал ее округлые бедра, другой же, стянутый шнуровкой - топорщился на пышной груди, грозя слететь прочь при первом же неосторожном движении. И, откровенно говоря, Влад был бы этому совершенно не против.

- Кто ты такая и как твое имя? - осведомился он, притушая малейшие нотки строгости в голосе. - Что ты делаешь одна в столь уединенном месте? Слышал, что тебя обокрали недобрые люди, и ты лишилась всех своих вещей. Будь это в моем господарстве - я бы нашел вора и наказал его по всей строгости закона, но здесь, в землях венгерской короны - я мало чем способен тебе помочь, красавица.

Взгляд Влада упорно возвращался к ее полуоткрытой груди, что смущало девицу не более, чем солнечные зайчики, отблеском золота ложащиеся на лоб и щеки, затеявшие огневой хоровод в теплой, каштановой гриве волос ее, кудрящейся по плечам.

- Роксана, приятно познакомиться! - фыркнула она, с интересом рассматривая Влада и весь немногочисленный отряд его, в настороженном молчании сгрудившийся поодаль. - Не знала, что тут съемки идут… забавно. Приехала полчаса назад - никого не было, тишина, птички поют - идеальное место для тренировки! Только размяться успела, захотела минералки хлебнуть - а сумки с вещами как не бывало! И машину мою угнали, с деньгами и документами… Только этого бездельника никто красть не захотел… Чезар, фу! Фу, кому сказала!

Пегой масти мелкорослый пес с круглой, будто приплюснутой мордой, залившись раскатистым лаем, выпрыгнул из кустов на поляну, оскалив зубы, примерился к лошадиной ноге. Каурый Влада лениво шевельнул копытом, и пес отскочил в сторону, словно мячик, спрятался за хозяйкой, визгливо подавая голос.

- В общем, мне сейчас до ближайшего полицейского участка нужно. Подбросите? - она подмигнула Владу, все так же открыто, без тени смущения, всматриваясь в лицо его, и вскрикнула, протестующе-возмущенно, едва, подхватив ее за руки, он забросил ее в седло впереди себя. - Ой… ты что, шуток не понимаешь?! Я ж машину вашей съемочной группы имела в виду, а не это… копытное средство передвижения! Хотя… нет, это даже оригинально - приехать в полицию верхом на коне! Таких потерпевших им еще видеть не приходилось…

- Эта девица - бесовское искушение, господарь, - вполголоса произнес Войко, - морок, наведенный проклятым Хойя-Бачу. Только поддашься ты ему, как сбросит с себя дева колдовскую личину, и в истинном, сатанинском обличье своем - утянет тебя в преисподнюю. Не стал бы я сажать ее к себе на седло…

Нежная, как атлас, чуть влажная от пота, девичья ладонь приятно грела пальцы. Устраиваясь поудобней в седле, Роксана крутнулась, обнаженной спиною своей прижавшись к груди Влада, украшенной тяжелым крестом. Освященная самим митрополитом, надежная преграда для бесовских полчищ, призванных искушать христианскую душу - крест не оставил на ее спине ни малейшего следа, ни малейшей тревоги не вызвал на лице ее, не вытер с губ улыбку. И это вернуло Владу едва не поколебавшееся спокойствие.

- Готов лично ручаться за безгрешность этой души, - хмыкнул он, натягивая поводья. - Хоть и странные, надо признаться, ведет она речи. И куда она хочет, чтоб отвез я ее?.. Где живешь ты, красавица?

- В Клуже, - задумчиво протянула Роксана, накручивая косичку на палец, - а что, уже в гости напрашиваешься? Как предсказуемо. О, а дай угадаю следующий вопрос: какой у тебя телефон? И знаешь, что я тебе отвечу? Беленький и с кнопочками! Был. Ха-ха… Ну ладно, посмеялись, и хватит. Поехали, что ли, а то и к ночи до полиции не доберемся! В дороге и поболтаем. Чезар, не отставать!

Влад тронул лошадь, нервно прядающую ушами на раздражающе-звонкий лай из-под копыт ее, и отряд двинулся прочь, вслед за закатным солнцем покидая лес, зловещий лес Хойя-Бачу, черными, изломанными тенями деревьев грозящий вслед ему, ухающий криками сов, навстречу островерхим башенкам Клужа и улочкам его, извивистыми лентами оплетающим дома, сытному ужину и теплой постели… “Жаль, если девицу, что возьмется согревать мне ее, будут звать не Роксана!” - шало мелькнуло в мыслях у Влада, и тотчас затихло, придавленное вечерней усталостью.

***

Надколотое с краю, фарфоровое блюдце луны светилось на скатерти неба, щербленным боком своим цепляя точеные шпили собора, отблесками молочно-белого стекая по крышам. В холодном, хрустальном свете ее - Клуж казался сказочной декорацией. Размерами усохшийся в несколько раз, в зеленых волнах перелесков под самые стены, с асфальтом, содранным с дорожных покрытий, обнажая булыжную мостовую, лишенный гудков машин и огней электричества, выжигающих ночь до оранжево-белых пропалин - город по ту сторону луны, зыбкое отражение в ночной воде, некстати привидевшийся сон. Осталось только ущипнуть себя побольнее, как следует, чтобы проснуться…

- Может, Хойя-Бачу и в самом деле чертово место, что лишило тебя не только твоих вещей, но и собственной памяти? - спутник Роксаны поднялся со скамьи, шагнул к окну, подставляя лицо под текучие лунные струи. В топком, холодном свете луны, омывавшем черные кудри его, всплесками лунно-белого тающем на железных нашивках его непроглядно-черных одежд - он был плоть от плоти этого города, актер его колдовских декораций, идеально играющий нужную роль… в пьесе, в которой ей не было места. - Я привез тебя на площадь, о которой ты говорила. Напротив храма Михаила Архангела. Ты говоришь, что здесь нет твоего дома. Я не понимаю тебя.