Страница 4 из 6
Молвив так, собака тотчас убежала, старуха и глазом моргнуть не успела.
"Что это они мне всё одно? - подумала старуха. - Всё про пороки мужнины. Будто я сама не ведаю, что он зануда. Как примется морали читать, так спасу от него нет".
Пошла дальше. Вдруг нежданно-негаданно увидала она ребёночка крохотного. Лежал, сердечный, посреди поля, в пелёнки укутанный, да кричал истошно.
"Кушать, поди, хочет. Что ж у него за мамаша? Чай, нехристь какая, коль ребёнка в поле оставила. Молочка бы ему".
Взяла она ребёнка на руки и давай молоком поить. Наконец, успокоился малыш, заулыбался. Так и тянет к ней ручки крохотные.
"В деревню его надо отнести. Может, люди добрые приютят".
Только успела подумать, как вдруг дитё заговорило. Да так разборчиво, что старуха диву далась:
- Благослови тебя Бог, бабушка! За то, что ты со мной молочком поделилась, отплачу тебе добром.
Только он это промолвил, выросли у него на спине два крылышка, белых, как снег. А над головой нимб засиял. Ни дать ни взять ангел!
- Боже милостивый! - перекрестилась старушка. - Что же ты посреди поля делаешь-то?
- Тебя испытывал. Хотел проверить твою доброту и милосердие. Слушай, что я тебе скажу: сбилась ты с пути, не к аду ты идёшь, а к самому раю.
- А как же в ад попасть?
- Иди налево до самого края земли. Как увидишь овраг, прыгай. Увидишь ворота - называй три шестёрки. Сбегутся к тебе черти со всего ада, станут приглашать войти. Не заходи ни за какие коврижки.
Сказав это, ангел исчез, будто сквозь землю провалился. Подивилась старуха да пошла в другую сторонушку.
Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Долго шла старуха полями да степями, оврагами да буреломами, пока не оказалась пред оврагом: широким-прешироким, глубоким-преглубоким. Делать нечего: перекрестилась старуха да и в овраг.
Как оклемалась, увидала она врата чёрные. А у врат черти стоят, ей бесстыже подмигивают. Видать, чуют добычу лёгкую. Да только не ведают, на кого глаз положили.
- Здрасте, господа, - поклонилась им старуха.
- Здравствуй, бабушка, - ответствовали ей черти. - Кто такая будешь? С чем пришла?
- Матушка я Ерёмкина, Фомки Васильева жена. А звать меня Прасковьей. Христом Богом заклинаю: отдайте мне сыночка. Хоть меня, старую, заберите, но Ерёмушку-то отдайте!
Загневились тут чёртики да и налетели на старуху:
- Ты чьё имя здесь поминаешь, карга старая? Ты что, запамятовала, где находишься? Смотри, а то живо припомним!
Испужалась старуха: с рассерженными чертями шутки плохи.
- Простите ради... - начала было старуха да спохватилась, что чуть было опять про Боженьку не вспомнила. - Словом, не серчайте. Только сыночка-то верните! Душу свою отдам. По доброй воле отдам, только отпустите Ерёмушку!
- И то дело. Ну что ж, добро пожаловать в ад.
Распахнулись перед нею ворота широкие, да вспомнила старуха ангелово наставление.
"Ещё как обманут лукавые, - подумала она. - Пускай сначала Ерёмушку отпустят".
- А где Ерёмушка-то? - спросила старуха. - Дайте-ка сначала хоть взглянуть на него.
- Так он внутри. Заходи - увидишь.
Чует старуха - и вправду подвох какой-то. Да и говорит чертям:
- Вы ж всё равно отпускать его думаете. Так чего ж медлить?
- А коль ты, старая обманешь?
- А вы не пужайтесь - я зайду, как только Ерёмушка выйдет.
Черти давай уговаривать старуху, да не поддаётся она на их речи сладкие. Плюнули черти да и говорят:
- Ладно, дома твой Ерёмушка. А вот муженёк у нас - вместо него остался.
Хоть и знала старуха, что черти такой народец: соврут и дорого не возьмут, но на этот раз отчего-то поверила. Видать, сердце матери почуяло, что Ерёмка и впрямь не у чертей. А вот муж...
- Тогда сделайте милость, господа: дайте хоть взглянуть на Фомушку.
- Конечно. Али мы звери какие? Заходи, будь как дома.
Чует старуха, что без хитрости своего не получить, да и говорит:
- Чай, брешете вы всё - не у вас мой старик. Это вы нарочно меня завлечь хотите. Знаю я ваши уловки. Ну раз Ерёмушка дома - я, пожалуй, пойду. Он же у меня безрукий - сам ни печи не затопит, ни каши не сварит.
Клюнули черти на эту уловку. Тотчас же у ворот появился старик. Узнав жену родимую, он едва Богу душу не отдал (если только погибель в аду к Богу попасть не мешает).
- Что же, нехристи эдакие, его здесь держите?
- Так он сам свою душу отдал. За свободу Ерёмки.
- Брешут они, Прасковья, - ответил старик, услыхав это. - Выгнали они Ерёмку за то, что безрукий. А меня силою удерживают. Уходи-ка ты от греха подальше. Зачем тебе пропадать вместе со мной? Иди домой к сыночку.
Но черти воспротивились:
- Ты что же это, старая, мужа бросишь, про клятвы забудешь, что пред алтарём давала? Куда иголка, туда и нитка.