Атаманский клад

- Мы сможем с тобой побеседовать? - ласково спросил кавказец. - Без мордобоя, по спокойному.

- О чем? - разжал Скирдач губы. - В таких ситуацях не разговаривают, а выбивают показания.

- Бывает, и горла режут, - чеченец прищурился. - Но нам надо сначала потолковать.

- Спрашивай.

- Ты помощник Слонка?

- Я старший над несколькими парнями, если хочешь, контролерами.

- А что входит в обязанности твоих людей?

- Следить в бригаде валютчиков за порядком, чтобы никто их не обижал.

- То есть, внутренняя охрана, я так понимаю?

- Что-то вроде этого.

- Слонок тебе доверял?

- Не понял, - Скирдач скосил на кавказца глаза. - Я выполнял свои обязанности, дела Слонка меня не интересовали.

- А кто дал команду, чтобы без разрешения валютчики не скупали камешки, а давали о таких клиентах сначала маяк бригадиру? Слонок? Или он повторил приказ хозяина, стоящего над ним?

- Команду дал Слонок, недавно, - зашевелил казак извилинами, в лицо явно пахнуло опасностью. Значит, завелась в их дружном коллективе продажная крыса, которая поставляет информацию в том числе и чеченцам. Недаром бригадир пытался навести об этом справки, но думал он, что конкурентов по бизнесу просвещает кто-то из нахичеванских армян. Зря, выходит, напрягался. - До этого обходились шепотком по цепочке от самих валютчиков.

- Я знаю, что все вы работаете по принципу гитлеровского гестапо. Каждый валютчик обязан доносить на другого, если заметит за ним что-то необычное, или если тот урвет кусок пожирнее. Отсюда быстрое раскрытие уголовным розыском квартирных краж, ограблений ювелирных магазинов, особняков богатых людей. Задержание в том числе клиентов с фальшивыми баксами, с оружием …, - чеченец сдвинул на затылок норковую шапку, выпустив на волю непокорный чуб. - Вы почти все написали заявления о добровольном сотрудничестве с правоохранительными органами, и это нам известно. Меня интересует другое, с чего это последовал вдруг приказ о сдаче ментам клиентов с драгоценными камнями? Что послужило поводом?

- Откуда я знаю, - Скирдач отвел глаза в сторону. - Мне продиктовали указание, я его выполнял.

- Ты не виляй, сучара, сейчас въеду по белым зубам, и твоя голливудская улыбка исчезнет навсегда, - ощерился русский садист. - Правая рука ментовской шестерки, и не знает.

- Тю, братэла, озверел? Я говорю как есть.

- Нужно говорить как надо, а не как есть.

- Это не ко мне.

Толстая подошва зимнего сапога вдавила ребра на груди казака вовнутрь его тела, Скирдач скорчился, громко закашлялся, пытаясь восстановить дыхание. Еще один удар в лицо заставил его перевернуться на другую сторону, он чуть было не потянулся к голове рукой. Если бы это сделал, отморозки бы поняли, что ослабла веревка, стягивающая локти. И дальнейший ход событий разворачивался бы по иному.

- Ты мешаешь мне работать, - сквозь треск в скулах услышал казак голос чеченца. - Ломовые приемы прибереги на потом, когда возникнет надобность. Сейчас из него нужно выкачать все ценное.

- Заставь еще этого пидора написать плаксивое письмо,как делают в Чечне твои соплеменники, маме или родным, чтобы они прислали за него бабки. А потом перережь ему горло, - отпарировал русский резко. - Вам много бабок накидали?

- Да ты борзеешь! - поднялся с корточек кавказец. - Что ты хочешь?

- Ничего, - огрызнулся напарник. - Побыстрее кончить этого козла.

- Мы его не за тем привезли сюда, ты не понял?

- Понял, работай…

Скирдач, отхаркавшись, задышал ровнее, подумал, что на вопросы нужно отвечать с оттяжкой, полуложью, полуправдой, чтобы заставить чеченца петлять парой извилин в неправильном черепе. Они там все уроды, вон как повыпирали из-под шапки лобные бугры. Если это удастся, появится возможность на какой-то период оттянуть свое животное существование. Глядишь, Слонок подсуетится, и тихий пятачок из десятка двухэтажных домиков профессионально прочешут парни из ОМОНа.

- Давай поговорим спокойно, - дипломатичный азиат, проводив злым взглядом русского, отступившего подальше, снова присел перед Скирдачом на корточки. - Мне известно, что один из валютчиков выкупил у деревенского мужика орден Петра Первого, усыпанный драгоценными камнями. Ты не знаешь, у кого, и за сколько, он его приобрел?

- Того валютчика уже нет в живых, - ответил Скирдач, стараясь не показывать слабости. - Теперь спросить у него не представляется возможным, да я и не интересовался.

- Пусть господь успокоит его душу, я… слышал. Но тот мужик примерно через пару недель объявился на базаре снова. Привез какие-то звезды с камнями, из-за чего среди валютчиков пошли гулять слухи о царском кладе, найденном тем крестьянином.

- Мало ли на Дону тех кладов,- заложник умостился на неровном полу поудобнее. - Байка о кладе атамана Стеньки Разина гуляет среди казаков из поколения в поколение. Но точного места до сих пор никто не указал.

- А вдруг его раскопал тот мужик?

- Вряд ли, гутарють, что Стенька зарыл свой клад на острове посреди реки Дон. Островов тех наберется, если взять от низовских казаков, с которыми атаман ходил на туретчину, и до самой станицы Раздорской, не меньше двух десятков, - Скирдач откашлялся, сплюнул на пол, он понимал, что его спасение может зависеть и от долгих разговоров. - Далеко ходить не надо, прогуляйся по ростовской набережной, и сразу наскребется штук пять. Самый большой из них Зеленый остров перед Нахичеванью, там тожеть были казачьи лагеря.

- Кажется, на другом берегу стоит станица Елизаветинская?

- Она самая и есть, только подальше в сторону.

- Мужик оттуда?

- Можеть, и оттудова, я же сказал, что толковать с ним не приходилось.

- Так может, или со станицы?

- Про то надо спрашивать у других людей.

- У кого?

- Отпустишь, разузнаю, а так, что толку воду в ступе молоть.

- Молодец, Скирдач, казак в хитрости ни в чем не уступит кавказцу, - чеченец ухмыльнулся. - Если я тебя отпущу, то сам через пару часов окажусь в твоем незавидном положении.

- Этот быстро подвесит на дыбу, - подал голос русский садист, стоявший невдалеке. - Чего ты с ним баланду травишь, он обезьяну водит, не видишь?

- Вижу, но рассчитываю на его благоразумие, - согласился азиат. - Должен понять, что ему хотят добра.

- Чтобы потом ножом по горлу? - не выдержал наглости казак. - Я ж тебе не кацап и не хохол, которые вас не пробовали.

- Выходит, ты что-то знаешь? - чеченец быстро наклонился над ним. - Говори, зачем делать тайну из тебе не принадлежащего.

- Никто никаких тайн не делает, был разговор, но что к чему - неизвестно. Повторяю, отпускай, разведаю поточнее.

- Придешь и все выложишь мне, - насмешливо хмыкнул патриот своей родины.

- Выложу, - угнул казак голову. - Жалко что-ли!

Чеченец встал, направил под ехидные похихикивания своего напарника луч от фонарика на длинные ноги лежащего на бетонном полу. Потом со свистом соснул воздух через крепкие зубы, поколотил перчаткой о перчатку, и ударил казака носком сапога в переносицу так, что кости хрястнули яичной скорлупой. Саданул еще раз, дождавшись, когда голова вернется на место, под верхнюю губу, и еще раз, теперь под подбородок. Спросил, отойдя чуть в сторону, у своего друга с плохо скрываемым отвращением:

- А почему у него не связаны ноги?

- Долго их перебить, - откликнулся русский с готовностью. - Тому, что в другом подвале, я потоптал не только ноги, но и руки с ребрами. На всякий случай.

- Повтори, - приказал чеченец коротко.

- Нет проблем…

Скирдач очнулся от того, что кто-то обнюхивал его щеку, в голове была мешанина, ориентация в пространстве отсутствовала напрочь. От ног по нервам добралась до сознания боль, она заставила покривиться. Рядом с лицом завизжало какое-то существо. Скирдач пришел в себя окончательно, вокруг колыхалась морозная полутьма, слабо подсвеченная откуда-то сверху. На воле, наверное, набрал силу новый день, неизвестно какой по счету, а свет пропускают решетки на вентиляционных окнах. Красиво, что и говорить. Рядом с окнами проходили люди, он же не имел возможности позвать их на помощь, потому что рот был забит раздавленными губами и осколками от зубов. Воздух через нос не проходил, значит, сопелку, чтобы не выступал, сровняли со скулами. Вспомнил, что за бетонной стеной лежит куча тряпья, под которой спряталась убитая то ли женщина, то ли девушка. Мысль о скором конце принялась вновь высасывать из мышц остатки сил, он подумал, что если лежать не двигаясь, его еще живого обглодают крысы. Ростову на этих мерзких существ, и на маньяков, везло как никакому другому городу России, измученной самим народом. Скорее всего, ту, за тяжелыми блоками, они успели обожрать, иначе не стали бы к нему принюхиваться. Он попробовал пошевелиться, болезненные ощущения оторвались сразу от нескольких точек тела, но сознание не угасло. Скирдач перевернулся со спины на бок, подобрал под себя колени, и перекатился на голени, усилием воли отключив все возможные ощущения. Сел на ботинки задницей и осознал, что его обшмонали с ног до головы. Одна рука выпала из-за куртки, замерла возле кармана, значит, веревка расплелась еще больше. Он подергал другой рукой, выставил ее, полумертвую, вперед, нашарил перед собой кучу мусора. Мобильник оказался на месте, но пальцы отказывались служить. Перевернув его кнопками вверх, он надавил ладонью на все разом, табло не загоралось, то ли подсели батарейки, то ли заморозился индикатор. Больше экспериментировать Скирдач не стал, потому что сотовый был единственной надеждой, он сгреб его с пола обеими лапами, пропихнул в карман. Он не ведал, сколько провел времени в этом подвале, не знал и своих истязателей, осталось только ждать звонка от своих, глядишь, мобила и сработает. А больше напоминать ему о себе было некому, Скирдач, как и бригадир, приехал из области, в городе снимал лишь квартиру. Разведенный, престарелые родители в станице, какой там телефон! Бабы были, но все временные.