Страница 17 из 38
Имея своим основанием политику бюрократии, антисемитизм, однако, не пустил таких глубоких корней в русском обществе благодаря тому именно обстоятельству, что общество и бюрократия две враждебные силы и принимаемое одним из этих противников отвергается другим. Интеллигентные слои русского общества вовсе не заряжены ядом антисемитизма. Даже торговые промышленные классы в России мало прониклись антисемитизмом. Но тут я принужден, к своему великому прискорбию, заметить, что русская интеллигентная публика всё же никогда еще не отнеслась к евреям так, как того требовала справедливость [АГУРСКИЙ-ШКЛОВСКАЯ. С. 116].
Добавим к этому: дискриминация 5 % населения Империи по религиозно-этническому признаку никогда не становилось причиной массовых протестных компаний в этой среде. В ожесточенной полемике различных партий и групп, как в Государственной Думе, так и на страницах печати, еврейская тема была в те годы не более чем разменной монетой во внутриполитической игре. По большому счету отличие состояло лишь во фразеологии. У «западников» – либералов и социалистов, речь шла о «положительном решении еврейского вопроса» в духе идей Просвещения («Свобода, равенство, братство»). В речах и писаниях их оппонентов – правых государственников-славянофилов и консерваторов-монархистов, исповедовавших идеологию «официальной народности» («Православие, самодержавие и народность»), на все лады муссировалась тема «еврейского засилья», вездесущего «жида-эксплуататора», умучивающего великий русский народ. Сравнивая эти две, – отметим, до сих пор (sic!) ведущие между собой ожесточенную полемику группы русских интеллектуалов, поэт Василий Курочкин писал в 1868 г.:
Нельзя не напомнить в этой связи, что в Российской империи «еврей» являлся не только одной из колоритнейших «знаковых деталей» на огромном пространстве ее многонациональных и наиболее населенных западных территорий – от Балтийского до Черного моря, но и непременным участником (банкир, меценат, махинатор) громких политических скандалов и социальных акций того времени. Что касается тогдашнего русского народа, который, по убеждению Горького, «в массе его антисемитизма не знает», то он, в целом мирно сосуществуя бок о бок с евреями, когда речь заходила «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений»[37] «безмолвствовал». И лишь малая, хотя и весьма активная, часть его свое отношение к «еврейскому вопросу» выражала в форме кровавых погромов. Сам Горький, в одном из своих первых рассказов «холодно и просто, справедливым языком свидетеля и судьи» описавший нижегородский погром 1884 г.[38], считал, что погромы провоцировались усилиями «проповедников расовой и племенной ненависти» [ЭЕЭ/article/112 81] при явном попустительстве, а то и подстрекательстве со стороны правительственных сил поддержания общественного порядка[39].
В 1918–1920 годах только на Украине приблизительно в 1300 населённых пунктах произошло свыше 1500 еврейских погромов. Было убито и умерло от ран, по разным оценкам, от 50 до 200 тысяч евреев. Около 200 тысяч было ранено и искалечено. Тысячи женщин были изнасилованы. Около 50 тысяч женщин стали вдовами, около 300 тысяч детей остались сиротами [БУДНИЦКИЙ (I).
В свете этих чудовищных преступлений – см. также [ГУСЕВОРЕНБУРГСКИЙ] и [ТРОЦКИЙ И. М.], Горький в значительной степени изменил свою точку зрения на причины возникновения погромов, публично заявив в начале 1920-х годов в статье «О русском крестьянстве», что погромы были проявлением жестокости самого русского народа, что
все эти кровавые мерзости надо рассматривать как проявление «личной инициативы масс» [АГУРСКИЙ-ШКЛОВСКАЯ. С. 301].
Общие причины П<огромов>: во-первых, злонамеренное подстрекательство поддонков населения со стороны проникнутых расовой ненавистью элементов общества; во-вторых, бесправное положение евреев, внушавшее мысль, что сама власть сочувствует преследованиям евреев; в-третьих, в 1903 и 1905–06 П<огромы> сделались орудием борьбы с освободительным движением со стороны реакционных групп. Евреи в лице молодого поколения считались наиболее активным революционным элементом, заинтересованным в обновлении государственного строя России. П<огромы> должны были устрашить евреев, побудить старшее поколение воздействовать на еврейск<ую> молодежь и отвлечь ее от революционн<ой> деятельности. П<огромы> разорили десятки тысяч еврейск<их> семейств, расстроили на время экономич. и торговую жизнь многих городов и крайне усилили эмиграционное движение евреев за океан [МЭСБЕ/Погромы], см. также статью «Погромы» в [ЭЕЭ/article/13251].
Тема «Евреи и антисемитизм в России», которой посвящено большое число серьезных исследо-ваний – см., например, [АЕИ], [БУДНИЦКИЙ], [ПОЛЯКОВ], [КЛИЕР], [YIVO], [ПЕТРОВСКИЙШТЕРН], [ЭЛЬЯШЕВИЧ], [КАНДЕЛЬ], [БЕРДНИКОВ], [ГИТЕЛЬМАН], [КРЕМЕНЕЦКИЙ] и др. далеко выходит за рамки проблематики настоящей книги. Отметим только, что среди множества нерешенных социальных проблем России начала ХХ столетия «еврейский вопрос» был одним из наиболее жгучих и всегда в той или иной форме стоял на повестке дня. Русскому писателю не сталкиваться с ним было просто невозможно, как бы мало его в личном плане не задевала эта тема. Кроме того, все деятели русской культуры эпохи „Серебряного века» в большей или меньшей степени общались с евреями в повседневной жизни и, так или иначе, позиционировали себя по отношению к ним. При всех тональностях, связанных с особенностями характера, мировоззрения и общественного положения, публично декларируемая позиция абсолютного большинства русских литераторов в ту эпоху не могла быть никакой иной, как только проеврейской.
Александр Солженицын, отличающийся, как известно, специфически позитивным [МУРАВ] видением ретроспективы дореволюционного периода российской истории, утверждает, что
евреи имели в России предреволюционных десятилетий мощнейшую заединую поддержку прогрессивного общества. Она, быть может, стала такой на фоне стеснений и погромов – но, тем не менее, ни в какой другой стране (может быть и за всю предшествующую мировую историю?) она не была столь полной. Наша широкодушная свободолюбивая интеллигенция поставила за пределы общества и человечности – не только антисемитизм – но даже: кто громко и отчётливо не поддерживал, и даже в первую очередь, борьбы за равноправие евреев – уже считался «бесчестным антисемитом». Будкосовестливая, остро чуткая русская интеллигенция постаралась полностью внять и усвоить именно еврейское понимание приоритетов всей политической жизни: прогрессивно то, что протестует против угнетения евреев, и реакционно всё остальное. Русское общество не только со стойкостью защищало евреев по отношению к правительству, но запретило себе, каждому, проявить хоть наислабейшую тень какой-либо критики поведения и отдельного еврея: а вдруг при таком возмущении родится во мне антисемитизм? [СОЛЖЕНИЦЫН. С. 177].
Солженицын, претендующий на роль христианского мыслителя, явно не одобряет того, что усилиями Горького и других русских писателей «еврейский вопрос», действительно, был поставлен как вопрос в первую очередь «русский»[40]. Но ведь это произошло именно потому, что притесняемые правительством евреи взывали в частности и к чувству справедливости и христианского милосердия русского «народа-богоносца» [МИЦУХАРУ]. А поскольку русская литература с легкой руки Достоевского претендовала на «всечеловечность», именно писателями, – т. е. авангардом «широкодушной свободолюбиивой» интеллигенции, они были услышаны. Принято считать, что подобная реакция лучших людей России была импульсивно-бескорыстной, проявлением все того же широкодушия – одного из главных качеств, приписываемых русскому национальному характеру [КАСЬЯНОВ]. В этом контексте резким диссонансом звучат слова высоко ценимого Горьким русско-еврейского публициста, Владимира (Зеева) Жаботинского, утверждавшего, что русские писатели из либерально-демократического лагеря беззастенчиво
37
Под таким названием после Февральской революции Временное правительство приняло 20 марта 1917 года закон, в соответствии с которым граждане России еврейского происхождения были уравнены в правах со всеми остальными.
38
Рассказ «Погром» был впервые напечатан в литературно-художественном сборнике «Помощь евреям, пострадавшим от неурожая», СПБ, 1901.
39
Вот как, например, объясняются причины еврейских погромов в энциклопедии Брокгауза и Ефрона от 1909 года:
40
«Еврейский вопрос как русский» – название программной статьи Дмитрия Мережковского, опубликованной в сборнике «Щит».