Страница 16 из 28
Как складывалась личная жизнь Эдварда Хайда? Чтобы «создать дом, избавиться от беспорядочных привычек, порождающих нерешительность и непоследовательность, с согласия и одобрения отца он 6 февраля 1632 года женился на чистой и красивой юной леди, дочери сэра Джорджа Эйлифа, человека состоятельного и пользующегося хорошей репутацией в Уилтшире» [10, 13]. По матери первая жена Хайда Анна принадлежала к роду Сен Джон, родственными узами связанному со многими самыми знатными фамилиями страны. Брак не был долгим: всего через пять месяцев жена, заболев оспой, скончалась через два дня после выкидыша, оставив Эдварда вдовцом. Он признавался, что «испытал огромные муки и потрясение духа, потеряв ко всему интерес, и только обязательства и уважение к отцу оградили его от того, чтобы забросить все мысли о книгах и отправиться в состоянии меланхолии за моря». Каковы были мотивы, подтолкнувшие Хайда к этому браку? Как видим, сам он подчеркивал рациональные мотивы (изменить образ жизни, укрепить связи с влиятельными кланами). Но в словах «чистая и красивая», написанных почти через сорок лет, кажется, слышно чувство: память сохранила боль от утраты. Первенца, родившегося во втором браке, он назвал Анной. Она, в свою очередь, родит дочь, тоже Анну, которой суждено стать британской королевой.
Связей с родственниками жены Эдвард не утратил, в том числе с фамилией Вильерс, к которой принадлежал покойный фаворит Якова I и Карла I герцог Бекингем. Первым сохранившимся сочинением Хайда был ответ на работу некоего Генри Уоттона «Параллель между Робертом, покойным графом Эссексом, и Джорджем, покойным герцогом Бекингемом». В нем доказывалась ложность аналогии между этими двумя деятелями. Не удивительно, что сочинение Хайда понравилось Карлу I, и он якобы пожелал, чтобы автор написал полную биографию своего фаворита. На склоне лет Кларендон был сдержан, характеризуя Бекингема. Он писал, что герцог «достиг величия, почестей и успеха никакими другими преимуществами или рекомендациями, кроме как красотой, грациозностью и привлекательностью собственной персоны». Став фаворитом Якова, Бекингем вызвал недовольство у многих, посчитавших, что он «руководствуется своими аппетитами, а не правилами справедливости», что доходы страны «идут на обогащение одного семейства». Кларендон не отказывал Бэкингэму в благородстве, искренности, щедрости и личной храбрости – никто не считал его способным на низкие поступки ради денег. Но главной бедой было отсутствие у него настоящих друзей, которые могли бы подсказать, как поступить с честью и добиться истинных интересов, дать совет или помощь [10, 90–96].
Первое появление Хайда в придворных кругах связано со скандалом вокруг семейства Вильерс. Кузину покойной жены Эдварда, соблазнил, обещав жениться, придворный Генри Джармин, занимавший при дворе особое положение благодаря полному доверию со стороны Генриетты Марии. Когда обнаружилась беременность обманутой фрейлины королевы, ее брат Уильям, лорд Грэндисон, то ли вызвал соблазнителя на дуэль, то ли заявил, что сделает это. Дело дошло до короля, и оба были отправлены в Тауэр. Под влиянием королевы Карл I стал на сторону Джармина и даже заявил Уильяму, что «его сестра виновна больше, чем кто-то думает». Он отказался принять составленную по совету Хайда петицию и холодно отказал матери несчастной жертвы соблазнения. По замечанию Хайда, ни к какой «бедной женщине не относились с меньшим расположением, и никакая женщина не заслуживала большего сочувствия». Хайд осторожно намекал, что позиция короля вызвала раздоры в придворной среде и едва ли не стала толчком к будущей гражданской войне. Причина, по которой королева встала на сторону Джармина, не была тайной. Есть свидетельства, что он был ее любовником, а после гибели Карла I они якобы обвенчались. Более того, некоторые историки допускают, что этот человек мог быть настоящим отцом кого-то из принцев, если не всех королевских детей. Иногда обращают внимание на внешнее сходство Джармина и Карла II, заметное на портретах. Если любвеобильность передается по наследству, то второй Карл больше напоминает Джармина, чем примерного семьянина Карла I.
В первой половине 1630-х гг. любимым местом для интеллектуальных занятий становится для Хайда Грейт Тью, поместье, принадлежавшее Люшиусу Кэри, лорду Фолкленду, ставшему ближайшим другом, человеку, оказавшему на него влияние, сопоставимое только с отцом. Они познакомились, вероятно, в 1630 году и крепко дружили до его гибели в битве при Ньюбери в 1643 году. Хайд до конца жизни помнил о нем, включив его портрет и в «Историю мятежа», и в автобиографию. Эти описания считаются шедеврами писательского мастерства Кларендона. Говорят, что историк XIX века Джеймс Макинтош плакал над ними. Действительно, слова Кларендона звучат трогательно: «Он имел удивительные знания и способности, был неповторимо очарователен и восхитителен в общении, в обилии обладал чертами гуманности и человечности, вел такую простую и цельную жизнь, что будь он единственной потерей в той проклятой гнусной войне, она все равно осталась бы самой позорной и омерзительной для будущих поколений» [10, 50]. В Фолкленде Хайд восхищался его отношением к людям, умением находить в окружающих лучшие черты и ценить их, благородство и воображение, способность поддержать нуждающихся, упорство в достижении целей. Когда Фолкленд поставил задачу выучить древнегреческий, он дал зарок не выезжать в Лондон, который любил больше всего, и через короткое время он овладел этим языком в совершенстве. Он счастливо избегал страстей и предрассудков, «посещающих вульгарные умы», и не имел иных амбиций, кроме как в расширении знаний и сохранении репутации человека, ценящего достойных людей. Внешне Фолкленд не был особо привлекательным: небольшого роста, не обладавший величественной походкой, с голосом, не дававшим повода предполагать, что «с его языка будет звучать музыка». Но «этот низкий ростом, маленький человек обладал такой храбростью, таким бесстрашием», как никакой самый гармонично сложенный мужчина.
Грейт Тью, кружок интеллектуалов, где собирались блестящие мыслители, философы и богословы. Дом Фолкленда был всегда для них открыт; в их распоряжении была прекрасная библиотека. По занятному сравнению Олларда, это было нечто среднее между ренессансным двором Федериго II в Урбино,[6] Институтом перспективных исследований в Принстоне и оксфордским колледжем Всех Святых [74, 31]. Кларендон писал об атмосфере Грейт Тью: «Его дом, расположенный в десяти или двенадцати милях от университета (Оксфорда – А. С.), сам был словно университетом благодаря обществу тех, кто в нем собирался. Доктор Шелдон, доктор Морли, доктор Хэммонд, доктор Ирлс, мистер Чиллингворт и все наиболее значительные люди с разных факультетов, не считая приезжавших из Лондона – все находили приют, словно в колледжах. Хозяин сам не знал, кто приезжает или уезжает, кто присутствует в доме до тех пор, пока не выходил к обеду или ужину, во время которого собирались все. Других обязательных церемоний или ограничений не существовало; никто не заставлял людей приезжать и никто не вынуждал их оставаться. Приезжали, чтобы поучиться в прекрасных условиях, имея в распоряжении любые книги из библиотеки, которые могли пожелать, в компании людей, которых хотели видеть и не смогли бы найти ни в каком другом месте» [10, 65].
Фолкленд принадлежал к высокому аристократическому кругу. Его отец, Генри Кэри, выходец из древнего девонширского рода, занимал важные государственные должности; в 1620-х гг. был лордом-наместником Ирландии. Поэтому Люшиус обучался в Дублине, в Тринити-колледже, затем после отставки отца перебрался в Англию. Старший Фолкленд хотел, чтобы сын стал государственным деятелем, но все пошло иначе. Перешла в католичество мать Люшиуса Элизабет, дочь сэра Лоуренса Тэнфилда, занимавшего одно время должность лорда Казначейства. Тот был так разъярен поступком дочери, что лишил ее наследства, завещав два поместья, Бурфорд и Грейт Тью, внуку. Но и отношения Люшиуса с отцом расстроились после женитьбы на Летиции, дочери сэра Ричарда Морисона из Лейстершира. Генри Кэри был так недоволен, что разорвал отношения с сыном, хотя Люшиус предлагал оформить на него наследство деда. Как видим, взросление Фолкленда проходило не в такой спокойной атмосфере, как у Хайда. Люшиус решил покинуть Англию и отправился на военную службу в Голландию. Однако его застало известие о смерти отца, и он возвратился на родину. Поместье Бурфорд было продано, чтобы расплатиться с отцовскими долгами, а Грейт Тью стало местом, где собирались друзья. В политическом отношении кружок Фолкленда был «либеральнее» правительственной партии: его участники враждебно относились к политике Страффорда и архиепископа Лода (хотя некоторые были с ним связаны). Такие взгляды разделяли Хайд и Фолкленд, когда в 1640 году вошли сначала в Короткий, затем в Долгий парламент. Кларендон ценил их близость в политических симпатиях и антипатиях. Фолкленд поддержал обвинения в адрес Страффорда, но воспротивился принятию «Великой ремонстрации» и отошел от оппозиции. Оба перешли на сторону короля, когда конфликт приобрел форму открытого противостояния. Первого января 1642 года, за несколько дней до попытки короля арестовать лидеров оппозиции (о чем Фолкленд не знал), он получил предложение принять должность государственного секретаря и, по совету Хайда, согласился. Фолкленд, имевший военный опыт (под командованием графа Эссекса, будущего парламентского главнокомандующего, участвовал добровольцем в войне с Шотландией в 1639 году), принимал участие в первых сражениях гражданской войны, в том числе при Эджгилле в октябре 1642 года. Как свидетельствовал Кларендон, его друг с болью переживал происходившее в стране и буквально взывал к миру. Отчаяние делало Фолкленда бесстрашным в битвах. При Ньюбери ему было 33 года.
6
Речь идет о правителе итальянского города Урбино Родериго де Монтефельтро (1444–1482), известном не только войнами, но и покровительством искусствам и наукам.