Страница 31 из 43
— Сара? — Барри привлёк внимание девушки, и она через боль приподняла сонный взгляд. — Что последнее ты помнишь?
— Мы с Миком пили кальвадос. Его нужно распробовать, — заторможено ответила Сара, складывая руки на столе и ложась на них головой, словно на подушку. Опьянение постепенно сменялось тошнотой и болью в мышцах. Сара взглянула на рядом сидящего Мика, который выглядел вполне здоровым, разве что скучающим и слегка сонным, и едва сдержалась, чтобы не попросить его заткнуть назойливого Барри-Флэша.
— Да нет же. В своей реальности. Мы должны понять, откуда ты.
— На всех землях есть небольшие аномалии. Так показывают датчики, — сообщил длинноволосый парень, что до этого не отрываясь стучал по клавиатуре, издавая ещё один раздражающий звук. — Но они не столь значительные.
— То есть вселенная не заметила пропажи?
Циско пожал плечом и снова отвернулся к монитору.
— Может потому что наша Блонди вместо неё, — Мик бесцеремонно закинул ноги на стол, равнодушно наблюдая за происходящим.
— Значит, вы просто поменялись местами. — Барри предпринял ещё одну попытку разговорить девушку, но она лишь невнятно хмыкнула и устало закрыла глаза.
— Ну, и что мы будем делать? — спросила брюнетка в белом халате, с жалостью наблюдая за мучениями Сары. — Может, дадим ей поспать для начала?
— Сколько она уже на этой земле?
— Неделю, — буркнул Рори.
— Четыре, — поправила Сара, приподняв указательный палец вверх.
— Четыре недели? — громко удивился Барри, и Сара обречённо простонала, приподнимая голову. От яркого света лам рябило в глазах, а лица новых знакомых беспокойно плясали, теряя фокус. — Нам нужно как можно скорее вернуть её домой. Эй, проснись.
Сара тяжело выдохнула и выпрямилась.
— Ну что? Что я помню? — она задумалась, вспоминая последнии события перед тем, как проснулась на необитаемом острове. — Я жила у сестры несколько дней. Я подала на развод и собиралась сказать об этом Лену. Он приехал за мной, мы ругались… Сильно ругались. Я не хотела возвращаться домой, — голос Сары заметно потускнел при воспоминании о последний ночи с мужем. Тогда она не думала, что может больше никогда не увидеть его живым. — Я разбила вазу, которую нам подарила мама, поранила руку, — она говорила это, рассматривая свою ладонь, где маленькой линией остался порез от осколка. — Я сказала Леонарду, что ненавижу его. Я и правда чувствовала, что ненавижу его.
Сара погрузилась в воспоминания, кадр за кадром прокручивая в голове те события, о которых напоминало ядовитое чувство вины и жалости.
— Я вернулась лишь для того, чтобы забрать свои вещи! — Сара яростно швырнула куртку на пол, разворачиваясь к мужу, что едва успел закрыть входную дверь. Он внимательно смотрел ей в глаза, спокойный, как и всегда. — Ну и что ты смотришь? Да, я выпила, понятно? И даже не думай упрекать меня. — Сара скрестила руки на груди, чувствуя, как злость неукротимой волной вскипает в венах.
Снарт тяжело выдохнул и, не сказав ни слова, обошёл девушку и двинулся в гостиную, что только ещё больше распалило её гнев.
— Вот значит как. Теперь ты молчишь. Какого хрена ты приперся за мной?
— Лорел позвонила, сказала, что ты снова не в себе.
— Лорел, — злобно усмехнулась Сара, — Конечно. Я ведь психопатка и алкоголичка. Да пошли вы оба.
— Остынь, — процедил Леонард, и Сара поняла, что он прикладывает неимоверные усилия, чтобы не сорваться. Самоконтроль — то, что она ценила в нем до аварии и ненавидела после. Извечно отстранённый и сдержанный; непробиваемая стена, что Саре никак не удавалось пробить. Она так старалась зацепить его, причинить ему боль, но больнее становилось только ей самой.
Сара молчала. Смотрела на то, как Леонард несдержанно кинул пиджак на диван и повернулся.
— Это должно закончиться.
— Все уже закончилось, Снарт. Ты не видишь? У нас ничего не осталось. Мой сын… Его больше нет. — Сара приподняла футболку, оголяя шрам внизу живота. — Я чувствовала, как бьется его сердце. А теперь нет ничего. Я больше ничего не чувствую. И это твоя вина. Только твоя вина! — Сара не выдержала бури в груди и схватила вазу, что стояла на комоде. Она швырнула её туда, где стоял мужчина, но он увернулся, и ваза разлетелась на сотни осколков, ударившись в стену. — Я ненавижу этот дом. И тебя ненавижу! — поток слез застелил глаза, и Сара наощупь била все, что попадалось ей на пути. Она не почувствовала, как поранила руку о разбитую рамку, и кинулась к мужу, не контролируя себя.
Она пихнула его в грудь, вкладывая всю скопившуюся боль и злость. Она хотела ударить его ещё раз, но Леонард перехватил её запястья и прижал к себе так, чтобы она не могла вырваться.
— Отпусти меня! — рыдала Сара, задыхаясь от слез и ненависти. — Я тебя ненавижу!
— Сара, успокойся! — Снарт стойко выдерживал брыкание жены, с силой сжимая её в объятиях. Когда лёгкие сковало от нехватки воздуха, а сил совсем не осталось, она сдалась и уткнулась носом мужчине в плечо, тихо плача и сжимаясь от боли. Леонард погладил её по волосам, осмотрев рану, откуда проступила кровь.
Через какое-то время Сара смогла нормально дышать и приподняла голову, хватаясь за мужа, словно за спасательный круг. Он заботливо убрал прядь её волос за ухо, с беспокойством заглядывая в припухшие от слез голубые глаза. Сара впервые увидела, насколько ему может быть больно.
— Прости… — прошептала она, позволяя Снарту усадить её на диван. Только тогда она почувствовала, как сильно жжет руку, и поморщилась.
— Я принесу бинт.
Когда Снарт аккуратно коснулся раны ваткой, Сара дёрнулась. Она наблюдала за тем, как муж сосредоточенно забинтовывает ей ладонь, терзаемая тяжелым чувством тоски. Она вдруг ясно осознала какая ледяная непроницаемая стена выросла между ней и мужем; тёплые воспоминания, что она бережно хранила в памяти, растворились в темноте, и прошлое больше не имело никакого значения.
— Ты ещё любишь меня?
Леонард исподлобья взглянул на жену, с немым подозрением и недоверием, но уверенно сказал:
— Да.
— Помнишь, как на свадьбе нас застукал отец, когда мы… Он тогда сказал, что ради внуков он постарается забыть увиденное. Ты порвал мне лямку на платье, и мне пришлось прикрываться твоим пиджаком.
— Я помню. — Снарт невесело усмехнулся и сжал руку жены своей. — Потом мы опоздали на самолёт и всю ночь бродили по парку. Ты натерла ноги, но сказала, что это все равно лучший день в твоей жизни.
Сара печально улыбнулась. Все это словно происходило не с ними. Сара забыла, что чувствовала в тот день, как смеялась и держала мужа за руку, боясь отпустить его даже на мгновение.
— Тогда для нас ничего не имело значения, — грустно сказала она, — Я так любила тебя. Мне казалось, что в мире нет ничего важнее этой любви.
— И не было.
Сара посмотрела мужу в глаза, впервые разделяя с ним свою боль. Она сжала его руку, зная, что прощается. В шкафу были спрятаны деньги и документы, в сумке заявление о разводе, но ей двигала не ненависть — Любовь. Она хотела отпустить Леонарда, перестать мучать его, вынуждая гоняться за призраком девушки, что он когда-то любил. Она хотела исчезнуть, словно мираж, забрав чувство вины обоих, оставив Леонарду лишь воспоминания о светлой неуклюжей блондинке, что буквально упала ему в руки в городском парке, пока гналась за неугомонным псом.
— Поцелуй меня, — тихо попросила Сара. Леонард колебался, но уже через мгновение впился в губы жены жадным поцелуем, словно уже знал, что больше никогда не сможет этого сделать. Сару переполняли чувства, безудержный огонь внутри горел с той же силой, что раньше. Она позволила пламени окутать себя, зная, что перегорит к утру, и от прошлых чувств останется лишь горький пепел…
— … я хотела сбежать. Должна была отпустить его, но… проснулась я уже на острове. — Сара едва смогла договорить из-за тяжелого кома в горле. Глаза защипало от слез, а отчаянное желание вернуться домой поглотило полностью, — Верните меня к нему. Я должна вернутся.