Год жизни

Спорт возбуждает низменные инстинкты и узаконивает примат тела над духовностью. Нелепейшая вещь: у человека портится настроение, охватывает уныние не от того, что где-то люди голодают, что где-то людей убивают ни за что, а потому, что "Спартак" проиграл "Динамо".

Если смотреть весело, то получится вот такая картинка: одиннадцать лоботрясов, кормленых и здоровенных, гоняются за мячом, а сто тысяч зрителей на стадионе и еще несколько миллионов человек у телевизоров сходят с ума и расстраивают нервную систему, переживая неудачу этих лоботрясов.

Я не против физкультуры, но когда из погони за мячом делают профессию и не стесняются показываться на улице после этого, то невольно задумаешься о целях общественного прогресса. Кое-кто сегодня, чаще бессознательно, пытается затушевать глупость происходящего на футбольных, хоккейных и прочих полях и площадках, сравнивает спортсменов с артистами.

А по мне, так лучше все это сравнивать с клоунами на арене цирка, во всяком случае это будет честнее и ближе к существу...

Сегодня одиннадцатое апреля. Опять, с утра порошит снежок, и на дворе тепло, сыро и мрачно.

Проснулся, как обычно в семь часов, полежал, медленно соображая о том, о сем. Мысли неспешно проплывают в сознании. Вспомнил, как вчера впервые за время моего присутствия здесь топили баню...

Баня отстоит от дома на десять-пятнадцать шагов. Это сооружение, состоящее из обитой фанерой и рубероидом арматуры, размером два на три. Внутри стоит печка, сделанная из бочки из-под бензина; сверху на бочку наварен бак для воды и труба.

Нестер, часа в два, начал колоть дрова и носить воду, а я проявлял сейсмограммы и ждал. Наконец баня протоплена, двигатель заведен: в бане появился свет. Нестер пошел первым, так как мочалка одна. Минут через сорок он вышел и в баню зашел я...

Кто может подробно описать блаженное состояние человека, который полмесяца не мылся в бане, и вдруг такая возможность: пропотеть, попариться и постирать белье? И ведь это в полевых условиях. Что ни говори, а баня для мужчин, живущих и работающих далеко в тайге, на севере - большое и нужное дело, как теперь говорят...

Нестер помылся и ушел в дом варить ужин, я в бане один. Набираю несколько ковшей кипятку из бака и плещу на раскаленную печку. Температура резко повышается, а я, отдуваясь и блаженствуя потею, сидя на лавочке накинув мокрое полотенце на плечи.

Становится невмоготу и я, в чем мать родила, выскакиваю на улицу, на снег. Босые ступни приятно холодит подтаявшая корочка снега, разгребаю руками снег, рядом с тропинкой и обтираюсь им. Пар идет от разгоряченного тела, становится прохладно, и я снова ныряю в баню. И так раз пять!

Наконец я напарился, все выстирал: можно мыться, а у меня уже сил нет.

Выжимаю полотенце и голышом иду в избу. Нестер наливает мне вкусного горячего чаю с сахаром и отдыхая, ни о чем не думая, попиваю неторопливо этот божественный напиток, который бодрит и возвращает силы.

Отдохнув, иду мыться, тщательно смываю с себя остатки полумесячной усталости.

Наконец мытье закончено.

А в доме ждет Нестер: ужин готов, и мы до двенадцати часов сидим, пьем чай и разговариваем, вспоминая разные забавные случаи из прожитой жизни.

...На днях, при смазке регистрира случилось ЧП. Чуть позже смазки, регистрир стал непроизвольно останавливаться. Все попытки пустить его не принесли успеха.

Ночевали, а утром выяснилось, что коллиматоры почему-то погасли. Если прибавить еще, что радиостанция на прием не работала, то получался небольшой завал.

Утром осмотрели и сменили лампочки. После некоторого раздумья коллиматоры стали светиться, регистрир пошел нормально: видимо смазка была чрезмерной, а когда масло стекло вниз, то он и заработал как новый. А может быть ведущая шестерня закусывала?

Приемник я вынул из кожуха, и в кожухе оказалось граммов сто воды. Просушили монтаж, и приемник заработал вдвое лучше, чем обычно - завал ликвидирован!

Сегодня четырнадцатое апреля.

Позавчера под вечер начался снег, который шел сутки, и только вчера к вечеру тучки разнесло, и ночью на небе проглянули звезды. Снегу выпало сантиметров пятнадцать, вертолетную площадку занесло, тропки подле дома - тоже. Я из дому не выходил весь день.

Пестря тоже сидел у себя в продуктовой палатке - это его место ночлега. Потом ему надоело, и он долго слонялся вокруг дома, повизгивая около дверей, прося есть: надо пояснить, что перед снегопадом он опрометчиво унес свою чашку куда-то и ее засыпало снегом и он сутки уже жил без горячего. Поэтому и грустил и жаловался на житье, сердечный.

Когда снегопад кончился, мы с Нестером поочередно выходили чистить тропинки, и я нашел Пестрину чашку высоко на холме. Зачем он ее туда транспортировал - непонятно.

Изредка вспоминаю семейство: как-то по осени жена, Наташка, я и наши собаки ходили за грибами на берег водохранилища; набрали грибов, видели пару рябчиков и чуть-чуть все устали... А то вспоминаю ленинградское лето, когда я сдавал экзамены в ЛГУ, а будущая жена и наша родственница встречали меня у университета.

И помню: сели на какое-то крылечко за железной оградой: девушки ели мороженое, а я волновался перед экзаменом, кусал травинку вороша в памяти даты и имена исторических деятелей. На улице парило: утром прошел дождь, по обочинам дороги блестели лужицы воды, и она была как-то беззащитно и предано мила в чужой куртке и стареньких поношенных туфлях.

После экзамена, который сдал на хорошо, пошли в сквер перед Дворцовой площадью и долго сидели там, коротая время: электричка отходила нескоро.

Помню цыганок, которые постоянно бывали в сквере и проходя мимо, деловито просили закурить, а взяв сигарету, спрашивали, не погадать ли.

Перед Эрмитажем, как обычно, толпами стоял народ в пестрых одеждах, а где-то сбоку большого здания, недалеко от толпы, молча гнулись атланты, поддерживающие вот уже более века тяжкий свод.

Атланты были красивы классической красотой, но мало посещаемы; мрамор, кое-где, чуть потрескался от невыносимой тяжести!

И вообще, атланты выглядели уставшими, мало ухоженными и даже грязноватыми - жизнь в городе их "достала".

Сегодня семнадцатое апреля. Дни стали заметно длиннее; светает в половине пятого, а темнеет где-то около девяти часов вечера, а если полнолуние, - то темно вообще не бывает. Свет солнца заменяет свет луны - воздух так чист, а снег так бел, что и ночью видно на несколько километров. Ну, а восходы и закаты здесь такие, какими наверное были до сотворения мира.

На закате снежные вершины принимают розовый, чисто розовый цвет. Когда чисто розовый свет солнца ложится на чистую белизну снега, получается чисто розовый цвет. Пейзажи, для которых трудно сыскать живописца. Ландшафты на картинах Рокуэла Кента, иногда, напоминает здешние места...

И из этой красоты надо снова вылетать вниз, на грешную землю с ее суетой и мелкими страстями: Аверьянов - начальник отряда, собирается меня забирать в Тоннельный. Интересно, для чего?

...Последнее время часто вспоминаю домашних и почти явственно ощущаю, как Катька лазит по моей груди или садится мне на живот, или танцует, покачивая головой и вращая ладошками с растопыренными пальчиками... Интересно, долго я без них выдержу?

Вчера вечером пробовали переходить на развертку в 120 градусов и неудачно. Часовой механизм останавливается - видимо не хватает сил преодолеть механические помехи, то есть трение в узлах, которое, с повышением скорости намного увеличилось.

Сегодня буду готовиться к отлету: упаковывать вещи и запечатывать сейсмограммы...

Последнее время во время утренней зарядки заметил, как я развалился и раскис: ноги в коленях трещат, хрустят, болят при приседаниях и разве что не скрипят. Иногда болит правый бок, но у меня он и до этого болел, но вот почки справа я почувствовал здесь впервые и ломаю голову, чем это объяснить...

...Двадцатое апреля.