Год жизни

Каждый год, весной парадоксально возобновляется тоска по уходящему лету, которое еще не наступило, но предвестником умирания лета и окончанием осени для меня стало уже появление яркой весенней зелени.

Зима для меня - самая надежная крайность, хуже которой не будет, и поэтому, она будит во мне желания читать, видеть новое, работать, спокойно улыбаться, верить в лучшее будущее. Как писал Пушкин: "Любил бы лето красное и я...".

Сегодня читал биографии композиторов XX века: Малера, Равеля, Скрябина, Стравинского и захотелось с головой погрузиться в чтение истории античного мира, в изучение драматургии и отбросить это нудное, навязчивое НАДО; надо заниматься латынью и немецким, надо завершать задуманное и так далее. Но во мне живут два человека: один мечтает о высотах, презирая и отрицая трудности восхождения; второй сухо замечает, что на вершины лежит трудный, извилистый путь и человек, не обладающий крыльями, но жаждущий глянуть на мир с этих вершин, должен этот путь пройти пешком, потея и надрываясь.

Четвёртое июня.

Начало лета. Лиственницы распустили почки, и лес стал чисто-нежно-зеленым, необычно сочный цвет у хвои лиственницы; склоны сопок сиреневые, сквозь темный фон зимнего дерна. День длится со светом до одиннадцати часов вечера, а в два часа утра, небо вновь светлеет. На перевале же, по-прежнему снег и холодно, но лето есть лето и снег тает все быстрее.

Речки вышли из берегов, и мутная, пенная вода залила берега на полметра...

Сегодня была первая летняя гроза и первый гром гремел над домиком сейсмостанции.

Пестря обжился, раздобрел, стал спокойнее и задиристей, по ночам будит меня, лает на кого-то, а сегодня под утро вдруг принялся выть: наверное ему одному скучно и хочется в общество миролюбивых добродушных собак.

Ходит за мной, как тень. Я иду купаться на горячий источник, он непременно меня сопровождает.

Вода с верхом заливает мостки, по которым надо переходить речку, но Пестрю это нимало не беспокоит. Деловито, не спеша, прощупывая взглядом и лапами мостик; он без труда перебирается и туда, и обратно.

Пока я моюсь и отогреваю свой радикулит в горячей воде, Пестря ждет меня сидя на крупных камнях крутого склона.

Заметив, что я кончил мытье и начинаю одеваться, он солидно, не торопясь следует ко мне, а перед мостиком еще вежливо уступит право первому перейти речку.

По пути на источник обязательно свернет с дороги и проверит, как поживает знакомый местный бурундучок. Убедившись, что все хорошо, жизнь течет, Пестря следует за мной...

У каждого из нас свои заботы!

...Тоталитарные государства по Шопенгауэру более склонны к развязыванию войн в силу относительной стабильности внутри этих государств. Эта стабильность - ширма, за которой кроется кипящий котел человеческих страстей и неудовлетворенных честолюбий.

Такое государство напоминает мощный венозный кулак, а члены этого государства - пальцы, готовые сжаться и, повинуясь единой воле, ударить по любой цели. Государство, не раздираемое изнутри противоречиями и раздорами - совершенная машина нападения и отражения нападений.

Я думал об этом, вспоминая поражение "демократической" Франции во вторую мировую и победу сталинского "тоталитарного" Советского Союза над Гитлером. Именно отсутствие "пятой колонны" позволили Советской Армии и советскому народу не только отразить нападение, но и победить врага...

Ночует Пестря почему-то под крыльцом, едва-едва протискиваясь под настил и узкую щель. Странные у него привычки!

Вчера заходили с Толей Полушкиным к его друзьям, в общежитие. Опрятные, небольшие комнатки с фотографиями по стенам, с магнитофоном на полочке, пара фотоаппаратов висит на гвоздике в головах, небольшие библиотечки на полке, в углу - выжженная на дереве картинка. Винный сосуд, из которого струйкой вьется дымок, поднимаясь, дымок превращается в женщину форм округлых и крупных. Женщина держит в руке рюмку с вином. На доску кнопкой кто-то приколол картинку, изображающую бурю на море...

Живут ребята безбедно, но, наверное единственное развлечение посреди монотонной и привычной работы - вино и флирт. Во всяком случае это то, что не стесняются здесь афишировать. Конечно, некоторые из них учатся и в вечерних школах, и в вузах, кое-кто по "маленькой" увлекается чтением, но об этих буднях в присутствии мало знакомых людей упоминать не принято.

Другое дело поделиться с кем-то, как и сколько вчера выпили и как на "рогах" пришел домой, и кого вчера провожал и как "это было". Знаком с ребятами я недавно, общих тем конечно нет, водки я не пью, не флиртую и даже не делаю вид, что мне это все приятно, поэтому со мной знаться просто неинтересно.

Лица некоторых ребят особенные, а двое так просто красавцы - приятно на них поглядеть. Об этих двух постараюсь еще написать.

Девятое июля.

Не брался за дневник месяц, а кажется прошла вечность.

Сейчас все поворачивается на круги своя, и надеюсь продолжить начатое, то есть довести планы до логического конца.

Следует основательно заняться самовоспитанием, потому что разболтался, время уходит, работаю мало и ленив стал через меру.

Погода на дворе удивительная, - середина июля, а вот уже третий день идет снег, вперемежку с дождем. Временами, глядя в окно, можно сказать, что на дворе злая, холодная осень, так густо валит снег, а на горах снег лежит все три дня, внося необычное разнообразие в летний ландшафт. Вдобавок, холод стоит необычайный для этого времени года даже здесь, где и так, слишком жарко не бывает.

Количество жителей в нашем распадке возросло - приехали "полевики" - гидрогеологи и, поставив пять палаток, живут в них. О каждом из них постараюсь написать позже и подробнее. Напарником по сейсмостанции работает Володя Кондаков, как выяснилось, из разговоров, мой близкий сосед в городе, и возможно мы раньше часто встречались, не обращая внимания друг на друга, - сказывалась разница в возрасте и увлечениях.

Сегодня, наконец, собрался в лес: выйдя в восемь утра, поднялся по ключу вверх. Дошел до границы леса и испытал необычайный подъем и прилив жизненных сил, вдыхая хрустально чистый воздух высокогорья, оглядывая открывающиеся взгляду просторы.

Перекусил у ключа на солнцепечной горушке, сидя под деревом на мягкой подстилке из опавшей хвои и слушая лепет прозрачно-ледяного ключа, стремящего воду с камня на камень, с уступа на уступ вниз, в долину поросшую темным лесом.

Зачерпывая ладошками ключевую воду, думал, что этот бодрящий напиток теряет свою целебную силу в долине и возбуждающе действует только здесь, на высоте две тысячи метров.

Пестря радовался и веселился вместе со мной и самозабвенно преследовал тревожно свистящих бурундуков. Два бурундука, спасаясь от Пестри, пробежали буквально в полуметре от моих ног, а я, затаив дыхание дивился легкости и грации, с которой они неслись по земле. Возвращаясь, неподалеку от станции, нашел рог сохатого, сброшенный этой весной и не потерявший ни жесткости, ни плотности живых рогов.

Весит он, примерно пять килограммов и длиной сантиметров шестьдесят, с шестью отростками. Принадлежал он, как мне кажется, бычку, годов четырёх отроду. Медвежьих следов не встречал, хотя очень бы хотел верить в то, что недалеко от станции живут медведи.

Постараюсь ходить в лес почаще и вообще буду стараться вернуть себя в рабочую колею: латынь, философия и так далее.

Сегодня шестнадцатое июля.

Событий накопилось за этот промежуток времени изрядно и начать с чего-либо трудно. Попробую на авось, как говорят, "во время езды" ухватить нить повествования.

Вчера был в библиотеке и взял Тютчева, Гете "Фауста" и "Схватку" Юлиана Семенова. Семенова прочел и читая, размышлял, чем он мне не нравится? Конечно, проще ответить коротко: тем, что он из благополучных и романтик, но попробую покопать глубже.