Страница 14 из 18
Не нашло должного места и чрезвычайно любопытное замечание Н. А. Львова, содержащееся в его предисловии к знаменитому собранию русских народных песен с мелодиями 1790-го года, музыкальную часть которого выполнил Иван Прач. Позволю себе привести полностью данное высказывание Н. А. Львова:
«Старинная греческая игра и песня, поныне еще известная под именем Клидона, есть то же самое, что у нас подблюдные песни.
Клидона у греков состояла в некотором прорицательстве будущего щастливого или нещастного в женитьбе или любви событии: собравшиеся гречанки клали в сосуд каждая своё кольцо, перстень или какую-нибудь монету, которые потом вынимали под песни и при какой чей перстень вынется, то и сбудется. Мы то же самое делаем, когда поем подблюдные песни, с тою только разницей, что в Греции кладут залоги в сосуд, водою наполненный, а у нас в покрытое блюдо.
К русской Клидоне прибавили уже славяне свой любимый припев, которого у греков не было: они припевали, и мы тоже поем «слава», главное божество славянского народа, коего имя заимствовали они от великих дел своих и которое весьма часто употребляли не только в песнях, но и в собственном названии людей» [Львов-Прач 1955: 41].
Характерно, замечания о Клидоне были выброшены во втором и третьем изданиях собрания песен (1806, 1815). Сам Львов скончался в 1803 году, и наблюдать над переизданием не мог. Какими мотивами были вызваны сокращения, неясно. Но можно отметить, что в русской фольклористике начала XIX в. не удержалось представление о русских древностях как ближайшем наследнике восточно-римской культуры, распространенное в эпоху Чулкова и Львова. О Клидоне больше никто не вспоминал, а об обрядности подблюдных песен утвердилось мнение, будто порядок связанных с ними гаданий сложился в рамках чисто товарищеских взаимоотношений между сверстниками, без всякой субординации и ролевых различий. Во время святок, когда девушки подобным образом гадают, они объединяются на основе полнейшей самодеятельности в функционально нерасчлененную группу: все бросают, все вытягивают, все поют, все толкуют. Таковой представлялись процедура подблюдных гаданий, в частности, Д. К. Зеленину: «Те, кто хочет узнать свое будущее, кладут свои кольца в блюдо или в шапку, которые затем накрывают платком. Над прикрытым блюдом поют особые песни, в большинстве случаев с припевом
После каждой песни блюдо встряхивают и наугад вынимают из него одно из колец, не снимая с блюда платка. К владелице вынутого кольца и относится спетая перед этим песня; содержание предсказывает судьбу» [Зеленин 1991: 405]. На основе подобных представлений составляются вопросники для современных экспедиций, и понятно, какой материал о подблюдных гаданиях сейчас добывается[32].
Несколько другую картину подблюдных гаданий удалось составить болгарским этнографам. В Болгарии, как известно, также имеются гадания с напеванием особых песен на перстни, называемые «ладуване» («ладване»). Состав выше названных четырех мантических действий был одинаковым и у русских, и у болгар. Но обрядность болгарского гадания, растянутого на два дня, включает различные запреты и условия, не известные русской традиции.
Прежде всего, такое гадание проводится чаще всего в Иванов день, реже – в день святого Георгия. Еще более редко бывает оно приуроченным к Новому году (только на севере страны). Начинались ладувания в канун праздничного дня – скажем, 23 июня, если иметь в виду Иванов день. Тогда происходило опускание колец в общий сосуд. Заканчивалась процедура утром следующего дня, когда совершалось вынимание предметов и пение песен. Сама же процедура гадания состояла, по М. Арнаудову, в следующем:
1. Принесение воды из источника. Эта вода называлась «молчаливой», потому что девушка, которой поручают ее принести, должна по пути не произнести ни слова.
2. «Молчаливую» воду наливают в сосуд, опускают предметы. Сосуд накрывают белым или красным платком и ставят на всю ночь «на звезды» на открытое место вне дома. Здесь в описаниях, на мой взгляд, остается не очень ясный момент: находится ли сосуд с перстнями под охраной одной или нескольких бодрствующих всю ночь девушек, или же все ложатся спать, расходятся по домам. Опираясь на другие источники, 3. И. Власова писала о том, что сосуд этот поручалось хранить девушке, выбранной, чтобы принести воду [Власова 1976: 100].
3. Наутро (после церковной службы) девушки вновь собираются в доме, где стоит «молчаливая» вода, чтобы вынимать перстни из сосуда. При этой процедуре и поются энигматические припевки.
4. Далее собравшиеся, получив назад свои предметы, переходят к другим гаданиям, затем – игры, танцы и проч. [Арнаудов 1971: 326–327].
В болгарских описаниях находим мы и данные о том, что роли участвующих в таких гаданиях, оказывается, распределялись строго определенным образом и выдвигали жесткие требования к отбору лиц для исполнения данных ролей. Так, девушка, которой поручалось вынимать перстни из сосуда, обязательно должна быть первым ребенком в семье. Девушку эту наряжают как Еньову Булю – т. е. как невесту – или же в праздничный наряд молодухи. Одежду ее кропят «молчаливой» водой. Ей завязывают глаза, она встряхивает сосуд и достает оттуда предметы.
Вторая роль – коллективная. Это – песенницы или, точнее, прорицательницы. На данную роль назначают двух девушек либо приглашают двух опытных женщин (в Болгарии компания гадающих не обязательно состоит исключительно из девушек, в ладуваниях могут участвовать и не старые еще женщины).
Третья роль – это та самая «молчащая» девушка, которую посылают за водой [Арнаудов 1971].
Существенна еще одна подробность: в числе семи домов, откуда приходят девушки на «ладуване», обязательно должен быть один, где первенцем в семье является дочь [Арнаудов 1971]. В итоге в болгарской обрядовой традиции мы наблюдаем значительную дифференциацию ролей и процедур, связанных с гаданиями на перстнях, а вовсе не спонтанную коллективность.
Сходные обычаи греков Средневековья встречаются в комментарии Феодора Вальсамона к одному из канонов Шестого Вселенского (Трулльского) собора. Он упоминал медный сосуд с узким горлом, куда наливали морскую воду и опускали вещи, принадлежавшие каждому из гадавших, девушку-первенца, одетую, как невеста. «Коль скоро эта девица получала от сатаны силу давать ответы на вопросы, – сообщал Вальсамон, – они с криком спрашивали о чем-нибудь добром или предвещающем несчастье, а девица, вынув из вложенных в сосуд вещей какую-нибудь, наудачу попавшуюся, показывала» [Правила 2000: 496]. Комментатор утверждал, что этот обычай совершался до правления патриарха Михаила (1208–1214), т. е. в XII в., однако такая традиция сохранялась и в конце XIX в. Особая роль девушки отмечалась местными этнографами, но с тем уточнением, что выбирается не всякая девушка- первенец, а только та, у которой живы родители, и ей поручается нести воду из источника. И в других деталях описания этого же обычая в Афинах и на островах Эгейского моря, сделанные много позже (они приведены М. Арнаудовым), перекликались с тем, о чем упоминал Вальсамон в своем обличении «еллинских» пережитков.
В этнографических источниках, касающихся быта греков в XIX–XX вв., подобные гадания называются «Клидон». В большинстве известных случаев они были приурочены к Иванову дню, и только в Фессалии, на Кипре и еще на острове Сима их срок сдвигался на 1 или 2 мая. Последовательность действий та же, что и у болгар, однако есть и отличия. Касаются они, в основном, распределения ролей участников. К примеру, круг домов, откуда приходят девушки и женщины для совершения гадания на перстнях, должен обязательно включать не дом, где имеется дочь-первенец, а дом, где живет женщина или девушка по имени Ирина (почему-то так!). Вода для гадания должна быть набрана в колодце одного из домов, где проживают гадающие. Имеются и новые роли, отсутствующие в болгарских материалах. Это – руководительница, которой девушки приносят по одному яйцу или масло, муку, дрова и один грош за приготовление общего угощения (о. Сима). Руководительница – непременно замужняя женщина. В иных греческих селениях на ночь с сосуда, куда опущены перстни, снимается платок, «чтобы видеть звезды», и назначаются две девушки всю ночь сторожить этот сосуд. Поутру одна из этих девушек и вынимает перстни [Арнаудов 1971: 328].
32
Необходимо, однако, отметить серьезный результат в изучении материального компонента подблюдных гаданий, полученный в самые последние годы: предмет, куда гадающие складывают драгоценности – а это либо сосуд с водой, либо мужская шапка или блюдо без воды – является устойчивым показателем ареалов таких гаданий [Несина 1999: 35–63].