Страница 35 из 89
О готовившемся убийстве было, по-видимому, известно «Интеллидженс Сервис», что подтверждается и таинственными намеками в мемуарах лорда Грея, занимавшего тогда пост министра иностранных дел, о «нескольких параллельных заговорах» и о том, что, выезжая в Сараево, Франц Фердинанд был уже заранее обречен[189].
По словам лорда Грея, разные круги не желали, чтобы Франц Фердинанд вступил на престол, продолжает Д. Табачник. Высказывалось подозрение, что образовалось несколько заговоров для удаления эрцгерцога и заговоры эти исходили из разных источников; одни заговорщики действовали независимо от других и друг о друге не знали. Хотя Грей тут же оговорился: это только подозрения, однако он счел возможным сказать, что в момент своего отъезда в Сараево Франц Фердинанд в пределах возможного для людей предвидения уже был обреченным человеком.
На Брянчанинове сходилось много связей. Активный «брянчаниновец» М. В. Шахматов[190] утверждает, что его религиозно-славянофильский салон в те годы был особенно посещаемым в Петербурге. Тон в нем задавал известный масон, депутат Государственной думы трех созывов Н. Н. Львов.
Собрания происходили в малом Горчаковском особняке на Большой Монетной улице против Императорского Александровского лицея. Пройдя анфиладу роскошных гостиных, вы входите в кабинет. Амфитеатром сходят вниз ступени и ряды кресел. Налево высокие книжные полки, между которыми высоко помещался задрапированный большой портрет архимандрита Сергиевой Пустыни Брянчанинова. Впереди большой стол, покрытый зеленой скатертью, а на нем огромные бронзовые многосвечники. Сзади за столом в нише между тяжелыми, почти во всю стену, занавесками — княжеский трон. Это было место, где представители всех религий могли вступить в собеседования между собою. Здесь вылощенные, в крахмальных воротничках и шелковых рясах, столичные православные священники (Васильев и братья Журавские) мирно беседовали с католическим аббатом и с членами общества Восточной Звезды. Вступительное слово обыкновенно говорил сам хозяин, а затем предоставлял гостям слово для возражений[191].
Словом, Брянчанинову, женатому на внучке канцлера Горчакова, потомку св. Игнатия Брянчанинова, влияния было не занимать. И недаром в декабре 1912 года Троцкий посвятил его выступлению в Белграде целую статью[192]. В салон Брянчанинова был вхож и публицист Душан Семиз, своего рода «дипломатический эмиссар» «Черной руки». Вот как он объясняет свою миссию:
Я возвратился в Россию в начале Мировой войны по настоянию Драгутина Димитриевича, чтобы продолжить начатую осведомительную работу и работу по обузданию болгарской пропаганды. Апису особенно хотелось объяснить русским роль Вардара[193] в составе Сербии: «С Вардаром в нашем составе, — говорил он мне, — мы рано или поздно осуществим наши освободительные устремления на северо-западе, в направлении Австро-Венгрии; без него, вероятно, никогда! Это им скажи…[194]
В Петрограде Д. Семиз уговорил русского публициста В. Водовозова [195] , «отличного знатока Балкан», который пользовался большим авторитетом в «прогрессивных кругах», отправиться с ним в Македонию.
Он сразу же согласился, и уже на Рождество 1914 года мы были в Нише, где я познакомил его с пок. Цвиичем, А. Беличем, Анастасиевичем и социалистическими вождями Филипповичем, Лапчевичем, Д. Поповичем[196]. В Крагуеваце я его связал с Драгутином Димитриевичем-Аписом и Любой Йовановичем («Чупой»)[197]; ему дал аудиенцию и принц-регент. Водовозов задержался в Македонии на два месяца, а затем через Софию возвратился в Москву. Результатом этого путешествия были разные статьи, выходившие с весны 1915 года в крупных и прогрессивных русских журналах и газетах («Современник», «Вестник Европы», «Русские Ведомости», «День» и других), и многочисленные лекции в Петрограде и других городах; позднее, в сентябре 1916 года, вышла и книга «На Балканах»...[198]
Историк Радован Драшкович так оценивает это признание: Как видим, этот Душам Семиз был своего рода послом «чернорукцев» в России. При отъезде последнего в Россию Апис в роли главаря государства или по крайней мере министра иностранных дел раздает приказы и поручения, что нужно делать и как представлять наши интересы. Подобных «представителей» «чернорукцы» имели и в некоторых других государствах, и они, разумеется, часто делали наперекор тому, к чему стремились наши официальные представители. И это доказательство, что «чернорукцы» планомерно готовились к тому моменту, который принесет им всю власть[199].
Д. Семиз, как, впрочем, и прочие ревнители югославянского объединения, яро критиковал официальную русскую политику на Балканах:
Формами их политической, агитационной работы были ежедневные личные контакты с официальными и неофициальными кругами (дипломатами, членами Думы, интеллигенцией, журналистами), а также лекции в разных клубах и на квартирах, публикация текстов… Это дело было скользким, щекотливым, деликатным и не всегда соответствовало текущей политике страны (читай: России. — И. М.).
Так, 19 января 191 б года Семиз на квартире А. Н. Брянчанинова, верного сербского приятеля, перед некоторыми аристократами и учеными «держал такую речь, что у нас уши покраснели… Критиковал Россию самым безобразным образом, так что посланник вслед, за чаем, вынужден был подчеркнуть русское гражданство Семиза»[200].
М. В. Шахматов такие речи называет «рассуждениями о необходимости надлежащей политической постановки вопроса». Эмиссар Аписа разразился руганью из-за вступления Болгарии в войну на стороне противника, в чем виноватой оказалась Россия. При этом у Семиза, оказывается, был и русский паспорт, в чем поспешил заверить оторопелую публику забредший на тот же огонек М. Спалайкович, посланник Сербии в России. И он вряд ли лукавил, ибо из протокола допроса НКВД известного масона Б. В. Астромова-Кириченко (от 20 июля 1940 года) следует, что в ту пору Семиз служил во властных органах Петербурга. Вот что показал Астромов следователю:
ВОПРОС: Расскажите подробно о СЕМИЗЕ ДУШАНЕ.
ОТВЕТ: При вступлении в 1912 году в общество «Славянское единение» я познакомился с членом этого общества Семизом ДУШАНОМ, который в то время работал в городской Думе Петербурга юрисконсультом. В 1914 году я его случайно встретил в г. Нише (Сербия) уже как военного. В 20-х годах я его встретил в Ленинграде на проспекте Володарского, а затем я был у него на квартире, познакомился с его женой-врачом и детьми.
ВОПРОС: В 20-х годах Семиз ДУШ АН где работал?
ОТВЕТ: В это время Семиз работал юрисконсультом в адмотделе городского Совета г. Ленинграда.
ВОПРОС: Какие у вас были отношения с Семизом ДУШАНОМ до момента первого вашего ареста?
ОТВЕТ: Встречался я с ним редко, но при встречах были самые обыкновенные дружеские отношения. Мы оба были сторонниками образования Славянских Соединенных Штатов в Европе.
ВОПРОС: После ареста в 1926 году вы встречались с Семизом ДУШАНОМ?
ОТВЕТ: Да, встречался. После моей реабилитации я в 1934 году приехал в Москву и Ленинград, где посетил Семиза ДУШАНА, который уже в адмотделе городского Совета не работал, а работал историком славянских народностей в Академии Наук СССР. Во время моего визита к Семизу ДУШАНУ он мне сообщил, что в адмотделе уже не работает и уже успел побывать на «Медвежьей горе», но за что — я не знаю и он мне не говорил.
189
Табачник Д. В. Космет: раненое сердце Сербии // versii.com/news/149377/.
Табачник Дмитрий Владимирович (род. 1963) — украинский политик, историк. С марта 2010 года — член правительства Украины, министр образования и науки (2013-14); изгнан с должности после свержения В. Януковича.
190
Шахматов Мстислав Вячеславович (1888–1943), историк, юрист. Участник Белого движения; в чине подпоручика выехал из Новороссийска в Салоники (1921), а затем в Сербию. С 1922 года профессор Русского юридического факультета в Праге.
191
ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 743.
192
Жест г-на Брянчанинова // Киевская Мысль, 29.12.1912.
193
Вардар — самая длинная река нынешней Македонии и одна из основных рек Греции.
194
D. Semiz. Pred zoru velikih dana // Нова Европа, Загреб. Knjiga XVIII, № 10–11, 26.11.1928. С. 342. Семиз Душан Иванович (1884–1955) — юрист и журналист. В 1929 году сослан на Беломоро-Балтийский канал, в 1949 году — на поселение в Среднюю Азию, после чего переехал в г. Мышкин (Ярославская область). Вместе с супругой Натальей Роговой погребен у алтаря кладбищенской церкви г. Мышкина.
195
Водовозов Василий Васильевич (1864–1933, Чехословакия) — русский публицист. В эмиграции нуждался, оглох и ослеп. Покончил жизнь самоубийством— бросился под поезд. М. М. Пришвин так отзывался о нем: «И мил мне стал даже В. В. Водовозов, глухой человек, всю жизнь живший одной думой об Учредительном Собрании. Обезьянкой поджав ноги, садится на диван и приставляет ухо ко рту оратора». (Дневники. 1917).
196
Цвиич Йован (1865–1927) — известный сербский географ и этнолог. Белич Александр (1876–1960) — сербский лингвист, председатель Сербской академии наук и искусств, член-корреспондент Петербургской академии наук. Анастасиевич Драгутин (1877–1950) — сербский историк. Лапчевич Драгиша (1864–1939) — политик и публицист.
197
Йованович Любомир-Люба (Чупа) (1877-25.06.1913) — инициатор создания «Черной руки» (1911), один из авторов ее устава. Редактор газет «Словенски југ» и «Пијемонт»; масон. Участник балканских войн (1912-13). Раненный в колено в боях с болгарами во Второй Балканской войне, был доставлен в Скопье, в больнице заразился холерой и умер. «Когда я думаю о Сербии, я всегда вижу его апостольскую фигуру над сербским горизонтом», — признавался В. Гачинович (из очерка Троцкого «Откуда пошло?»). Из вышесказанного следует, что Д. Семиз ошибается: в описанный момент встретиться с Йовановичем (Чупой) он со своим спутником не мог, так как тот умер еще до начала Первой мировой войны.
198
D. Semiz. Указ. соч. С. 345–346.
199
Драшковић Радован. Указ соч. С. 166.
200
Из письма А. Мандича А. Трумбичу. Цит. по: Никола Б. Поповић. Србија и царски Русија. Београд. 2007. С. 305.