Горячая точка

Тем и закончилось дежурство.

Вскоре после меня прибыл последний по штату офицер нашего оперативного отдела майор Кокин, которого поселили ко мне в номер. Алексей также как и я не разбирался в хитросплетениях штабных документов и основным нашим занятием стало хождение оперативными дежурными. А мы и не обижались – лучше сутки отстоять дежурным, чем целыми днями корпеть над документами. А когда наш начальник оперативного отдела полковник Максимов понял, что мы с Кокиным «дубы» в штабных документах он и вовсе отстал от нас. Днём, когда не был на дежурстве, я спал, читал книги, каждые два часа выходил на спортивный городок и в течение тридцати минут занимался на силовых тренажёрах, или же не спеша прогуливался по берегу моря. Вечером с Пашей Мошкиным или с Андрюхой Морозовым, который у нас был тыловым работником, проводил время в одном из пяти ресторанчиков на территории санатория. В выходные дни нас вывозили на рынок, где мы тоже не плоховали и весело проводили отведённое нам время. По правилам, мы должны были все вместе приезжать на рынок и также организованно уезжать оттуда. Но мы с подполковником Мошкиным, хорошо подогретые, отделялись от наших и возвращались в санаторий к себе пешком, не пропуская ни одного встреченного кафе. Но в последний раз Паша чересчур усугубил, потерял чувство реальности и мы два раза чуть не нарвались на «Харашиееее» неприятности.

Мы вошли в очередное кафе у полуразрушенного и не работающего морского вокзала, где всё-таки разгружались несколько грузовых турецких кораблей. Паша был уже «хороший», я чуть получше и нам обоим было очень весело. Увидев это кафе, мы решили ещё навернуть грамулек по сто, минут пятнадцать перекурить и двигать дальше. Шумновато расположились за столиком в пустом зале и вышедшей высокой и красивой официантке-абхазке весело сделали заказ.

– Девушка, по сто грамм водки и чего-нибудь закусить.

Я то только обратил внимание, что абхазка красавица и всё, а Паша активно «пустил слюну». Я уже не раз замечал, что как только Паша принимал на грудь водчонку, то становился сексуально озабоченный и старался не пропускать ни одной юбки. А при отсутствии оной, впадал в безумные сексуальные воспоминания, где имел всех и всё, не пропуская никого и ничего, даже трансформаторные будки на грязной животноводческой ферме, при этом получая максимальное сексуальное наслаждение. Вот и сейчас….

– Эиххх…, Какая… Боря, я её хочу и сейчас буду клеить…

– Паша, не лезь. Я вот хочу домой и в постельку бай-бай… Паша, наворачиваем и пошли…

– Нееее…, Боря, ты можешь идти, а я тут остаюсь.

– Вот ещё чего. Я тебя здесь одного не оставлю. Всё, хорош…, не дури. Пьём и идём.

Паша перестал со мной спорить, сидел, курил и хитровато щурился от сигаретного дыма и непонятно – то ли он внял моим словам, то ли упёрся в своём решении. Тем временем вновь появилась официантка с подносом, с водкой и двумя тарелками с сочных хинкали. Когда она принимала у нас заказ, то стояла несколько боком, а сейчас, расставляя на столу принесённое, она полностью повернулась к нам и под левым глазом засветился качественный фиолетово-жёлтый синяк.

– Ого, кто это тебя так, солнышко? – Заботливо защебетал Паша и, привстав, потянулся рукой к щеке официантки. Но та увернулась.

– Не надо, не надо… это мои проблемы…, – заволновалась молодая женщина.

– Нет, девонька, это теперь и наши проблемы, – Паша всё больше и больше распускал перья и мне почему-то это очень не нравилось. Интуиция и задняя точка, под названием задница, настойчиво и горячо подсказывали мне: – Боря, Боря…, надо отсюда съё…..ть, пока мы не нашли здесь приключений.

А Паша разливался соловьём и уже пьяно требовал, только что не стучал кулаком по столу: – Кто это тебя? Кто? За что? Покажи его мне и я…, – мой безумный товарищ не успел закончить свою мысль, как сзади послышался грубый и жёсткий голос, на который мы живо обернулись.

– Ну, я….

В дверях, ведущих на кухню, заслоняя весь проём, стоял агромадный, заросший жёсткой, чёрной щетиной абхаз.

– Это я ей в глаз заехал… Ну и что? – Помолчал и добавил, – это моя жена и я имею право зафинтить ей за дело… Да и без дела тоже….

Паша от вида явно агрессивного громилы, забыв что он хотел сделать с обидчиком официантки, раскрыл рот в изумление и широко открыл глаза. Я же сразу понял, что даже вдвоём мы против него не бойцы. Да и честно говоря, с самого начала не хотел никаких конфликтов. Но если он завяжется с Пашей или наоборот – мне из солидарности придётся тоже лезть в драку, результат которой нетрудно было предугадать. Ладно если он нас только отлупит, но после такого скандала генерал Суконный просто вышвырнет нас с позором из миротворцев да ещё с какой-нибудь гнусно-пикантной характеристикой. Всё это мгновенно и удивительно чётко пронеслось в моём затуманенном алкоголем мозгу и я начал действовать.

– Всё.., всё, мужик….. Всё нормально. Мы уже уходим и нам неинтересно, за что ты поставил синяк. Паша.., Паша…, встаём и уходим… Чего сидишь? – Я тормошил впавшего в ступор товарища, надеясь обойтись без драки и думая, что до Паши тоже дошла двусмысленность ситуации.

И тут Паша очнулся и с яростным воплем стал выдираться из-за стола: – Аааа…, так это тебе надо еб….ник начистить, так это мы сейчас….

Надо сказать, что абхазы очень хорошо и лояльно относились к русским и особенно к миротворцам, справедливо считая, что мир сегодня в Абхазии – это благодаря только России и русским миротворцам, да десантникам в Гудауте. Но сейчас нам попался явно неправильный абхаз, видевший русских первый раз в жизни, и на вопль Паши он только плотоядно ощерился и стал засучивать рукава.

Понимая, что нас сейчас будут бить. Бить больно и долго, может быть ещё ногами по животу, или стульями по голове, а может быть хоть и лёгкими столами, но больно и что нас может спасти только что-то неординарное. Я схватил Пашу за шиворот и выдернул его из-за стола, одновременно с этим вторую руку сунул в карман и, выхватив оттуда комок бумажных денег, сгоряча кинул их на крышку стола.

– Так…, так…, мужик, видишь….. мы уходим. Девушка возьми деньги за заказ, без сдачи….

В комке бумажных денег была явно дневная, если не недельная выручка этой захудалой забегаловки. Тоже самое мгновенно прочухал и абхаз. Он прекратил приготовления к драке и теперь только и ждал, когда мы уберёмся отсюда, чтобы забрать себе деньги.

Паша сопротивлялся, но не особо, сообразив наверно, чем всё это пахнет и сопротивлялся только ради сохранения своего статус Кво и «приличия». Выкатились на улицу, по инерции протащил его ещё метров тридцать и отпустил его.

– Паша, ну тебя на х….й. Чтоб я ещё с тобой…, да куда-нибудь…

Но озабоченный товарищ не обращал внимания на мою ругань и, поправляя на себе обмундирование, восхищённо цокал языком и всё порывался вернуться обратно.

– Боря, Боря…, какая женщина… Да ради такой можно и по морде получить…

– Паша, пошли отсюда, – почти жалобно попросил я товарища, – если тебе не жалко своей рожи, то пожалей мою. Да, красивая баба, но это ж её муж…

Так уговаривая Пашу, я повернул его в сторону нашего санатория и мы пошли туда. За эти пятнадцать, двадцать минут, пока мы сидели в кафе, обстановка на набережной кардинально изменилась. Когда мы пришли сюда, здесь почти никого не было, царило полное спокойствие, лишь в отдаление несколько пар старых абхазов играли под пальмами в шахматы. Но теперь здесь стояло несколько иномарок, а в метрах тридцати от нас явно проходили активные криминальные разборки, под названием – «Стрелка». Две группы абхазов, человек по восемь каждая, явно уголовного характера, находились в том накале страстей, когда горячие кавказские парни хватаются за пистолеты и палят во всё что стоит против него и налезает на ствол пистолета. Тут даже целиться не надо, только нажимай на курок. Пистолеты тоже присутствовали, заткнутыми за пояса сзади. Абхазы громко кричали друг на друга, ругались, размахивая руками и постепенно отдаляясь друг от друга, выбирая удобную позицию для стрельбы. Было понятно, что Счас начнётся…. Громкая пальба…