Страница 13 из 25
Празднование Новогоднего вечера прошло хорошо – весело, интересно, с выдумкой и надо отдать должное Володе Петрову и его жене, а также Андрюхе Ямшанову. Запомнил лишь два момента. В середине вечера набравшись храбрости от чрезмерного количества выпитого алкоголя Алексей Кокин, вспомнив что он танкист, вышел на середину зала, закрыл глаза и без передыху оттарабанил, спел, сорок девять куплетов песни про танкиста.
Напрасно старушка ждёт сына домой…..
Спел нормально… от души, но Командующий нахмурил брови, ему явно не понравился данный пассаж.
Ровно в двенадцать часов, проорав под бой курантов традиционное УРА, мы дружно вывалились на высокое и просторное крыльцо. В Сухуми тоже праздновали Новый год в полный рост. Так как стрелкового оружия на руках у населения было дополна, оно и отрывалось по полной программе в ночное чистое небо. Одиночные выстрелы перехлёстывались автоматными и пулемётными очередями, расчерчивая небо в разных направлениях трассерами. Осветительные и сигнальные ракеты десятками, как будто были прибиты к звёздному небу неизвестными небесными светилами. Где-то вдалеке бухала раз за разом семидесятишести миллиметровая пушка. Но всё это разом перекрыл танк, выстрелив несколько раз откуда-то с горы и совсем недалеко. Снаряды, звучно прошелестев в воздухе, упали и взорвались в море в километре от берега красивыми, высокими фонтанами воды. Вся эта канонада грохотала минут пять, а потом пошла на убыль, лишь временами спорадически усиливаясь в разных концах города.
Отпраздновав Новый год, служба опять потекла спокойно и размеренно. Но в мою жизнь всё чаще и чаще стала закрадываться не хилая тревога. И дело было в должности начальника штаба Южной Зоны Безопасности. Где-то в начале января просочились слухи о возникших разногласиях и трениях в отношениях между начальником Зоны Безопасности полковником Дорофеевым и начальником штаба, вплоть до откомандирования подполковника Буйновым в Сухуми. Вопрос о возвращении подполковника стоял так остро, что ему начали подбирать замену. Причём её, конечно, начали искать среди оперативников. И всё поворачивалось так, что выбор всё время падал на меня. Что меня здорово встревожило: мне совершенно не хотелось ехать чёрт знает куда. Из спокойной жизни окунаться в беспокойство. Жить в разбитой войной птицефабрике. Принимать решения. Да и до моря, как мне рассказывали – 40 километров, вместо наших 50 метров.
Через две недели всё вновь успокоилось: Буйнов помирился с Дорофеевым и наша штабная жизнь вновь вошла в нормальную колею. Но неожиданный вызов в кабинет Командующего миротворческих сил всё расставил на свои места….
– Товарищ Командующий, майор Копытов по Вашему приказанию прибыл, – я резко опустил руку и принял стойку «Вольно».
– Садись, майор, – генерал-майор Коробко благосклонно кивнул на стул у его стола и когда я удобно расположился и приготовился слушать, спросил.
– Ну, как тебе здесь служится?
Я насторожился. Как правило, начальство зря такие вопросы не задаёт, поэтому ответил осторожно и нейтрально: – Нормально, товарищ генерал-майор.
Коробко изменил направление вопросов: – Копытов, ты кем до нас служил?
Я про себя ломал голову над тем, куда Командующий клонит и ни как не мог понять, поэтому старался отвечать односложно и осторожно: – Командиром самоходно-артиллерийского дивизиона, товарищ Командующий.
Генерал оживился: – Да ты, Копытов, серьёзную должность занимал.
Я попытался отмахнуться: – Да что вы, товарищ генерал-майор. Так…, командир кадрированного дивизиона. Ничего серьёзного.
– Да ладно тебе прибедняться. У нас в штабе вон, одни штабники. А ты строевой офицер, – генерал мотнул головой на мои орденские планки, – воевал. Подполковник Петров рассказывал, что ты живая легенда своего полка. Пороха понюхал достаточно. И иностранные боевые награды я гляжу у тебя есть….
Мне было приятно слышать слова Командующего, но всё равно меня не оставляла ощущение ловушки.
– Да ну, товарищ Командующий, какая живая легенда? Воевал как все: не хуже и не лучше других. Да…, горжусь, конечно, что в полку было единственное подразделение, где не было убитых – это моя противотанковая батарея. Горжусь и тем, что на счету батареи официально числится 70 уничтоженных боевиков, три танка, два БМП, куча огневых точек и наблюдательных пунктов, десятки машин и ни одного убитых моих подчинённых – только двое раненых. Может это и случайность, а может и плоды моей жёсткой политики при поддержании железной дисциплины в подразделении. Не знаю…, – задумчиво протянул я, как бы оглядываясь назад, а потом продолжил, – ну, может быть, отличался от других тем, что старался воевать с юмором…
– Как, это так? – Удивлённо перебил меня генерал Коробко.
– Ну, товарищ Командующий, едет например автомобиль «Волга» набитая боевиками. Так мне не интересно просто по ней запустить ракету и уничтожить машину с бандюгами. Нет, я сделаю это так, что потом весь полк оживлённо делиться впечатлениями о работе противотанкистов…
– Ну-ка, ну-ка расскажи-ка по подробнее.
– Сидим мы как-то в засаде и видим, как на поле застряла легковушка с боевиками. Офицеры, кто был со мной, хотели сразу же её уничтожить, но я предложил дождаться, когда один из них сбегает в деревню за помощью и тогда уничтожить две машины. Офицеры согласились. Боевик убежал и через сорок минут примчалась МТЛБ. О такой удаче мы и мечтать не могли. Когда они зацепили машину, то первой ракетой я уничтожил легковушку с боевиками, второй – МТЛБ. Но механик-водитель МТЛБэшки успел выскочить из машины и помчался по полю к деревне. Все засуетились, хотели его следующей ракетой уничтожить, а я предложил – пусть он спокойно добежит до деревни и там его грохнем….
– А зачем так делать? Какая разница – где его валить? – Удивлённо протянул генерал.
– Во.., товарищ генерал, и мои удивились. А знаете, как это было смешно, когда он чесал по полю с пыльным шлейфом – как от хорошего автомобиля, ожидая каждую секунду роковых выстрелов по себе. А выстрелов всё нет и нет…, скорость он всё снижает и снижает…. И вдруг, уверовав, что он спасся, душара остановился на окраине и нервно закурил, наверно, глядя на чёрный дым от машин и размышляя о счастливой своей звезде, о справедливости Аллаха и так далее. А когда он повернулся и спокойно зашагал к окраине – тут мы его и сделали…
– Ну, ты и изверг, Копытов…, – задумчиво протянул Командующий, помолчал и неожиданно спросил, – А сюда как ты попал? Послали или сам напросился?
– Да служил, товарищ Командующий, в кадрированном полку и скучно было. Солдат в полку не было. У меня в дивизионе было лишь двое офицеров. Всё что можно было сделать, я сделал и затосковал, – сам, того не замечая, я уверенно лез в распахнутые ворота ловушки – лез как баран, не замечая, как Командующий всё более и более оживлялся. А я, не замечая этого, всё «пел и пел», – а тут подвернулась возможность сменить обстановку и я воспользовался ею…
Я резко оборвал свой рассказ, внезапно поняв, куда клонил Коробко, но было уже поздно.
Командующий манерно захлопал в ладоши, а потом энергично потёр их друг об друга: – Во, Копытов – всё правильно… Вы, наверно, думаете что сидит Командующий как сыч в своём кабинете и ничего кроме службы не видит. Погряз генерал в сложных отношениях с ООНовцами, с грузинами и абхазами и ничего не знает. Ээээ…, ошибаетесь. – Коробко помахал наставительно указательным пальцем передо мной, – Командующий всё видит, Командующий всё знает. Командующий знает, что Копытов от безделья по несколько раз на дню на спортгородок бегает, часами бродит по побережью моря. Знает и то, что Копытов по воскресеньям с подполковником Морозовым, вопреки приказу Командующего, с рынка пешком возвращаются и при этом не пропускают ни одного ресторана, ни одного кафе. Знаю и не наказываю, потому что эти два русских мужика пьют везде, но чести российского офицера, чести России не теряют и ведут себя весьма порядочно. Я ведь, Копытов, знаю почему ты не с