Горячая точка

Я с удовольствием согласился и мы опять направились на рынок и по дороге особист рассказал о будущем визави.

– Сейчас познакомлю тебя с местным коньячным бароном. На рынке он держит небольшую лавчонку с разнообразным мелочным товаром, но это только прикрытие и место, где его всегда можно найти. Одна из основных его криминальных линий – это торговля коньячным спиртом. И самые уважаемые покупатели – миротворцы. Берут как местные миротворцы, так и миротворцы с Абхазии и десантники с Гудауты. Минимальная партия коньяка – 10 литров. А так покупают у него в основном по 20 и больше литров. Тут ещё некоторые местные стараются наладить продажи коньяка миротворцам, но у него самый лучший….

С противоположного конца каменного павильона, прямо у входа примостилась, действительно невидная лавчонка, бойко торговавшая повседневной мелочью, начиная от батареек и кончая электрическими чайниками и ножами для мясорубок. Андрей нырнул в неглубокую глубину хлипкого торгового сооружения и через несколько секунд вылез оттуда с невысоким, простенько одетым, рыжеватым молодым мужиком. Да, он всем своим видом соответствовал своей лавке и никак не тянул на высокое звание «Коньячного барона», но я с воодушевлением протянул руку и мы обрадовались друг другу, услышав, что обоих зовут – Боря.

– О, Борис, такое знакомство нужно обмыть. Поехали ко мне домой, – сходу предложил грузинский тёзка и местный авторитет. Мы с воодушевлением согласились и через пять минут ехали в сторону окраины. Я сидел на капоте в кабине, а тёзка трясся в кузове с солдатами. Десять минут езды по узким и кривым улицам и мы остановились у двухэтажного дома, типичной грузинской архитектуры. Расположились на террасе первого этажа и в пять минут тёзка накрыл стол простой, но сытной закуской и тут же водрузил полутора литровый графин с тёмной жидкостью. Ну…. Тут даже гадать не стоило – это был коньяк или может быть коньячный спирт.

Пробормотав уже привычный на слух неизменный тост – «За мир во всём мире», – Боря лихо опрокинул хорошую стопку алкоголя в рот. Мы последовали его примеру и надо сказать спиртное оказалось отменного качества.

– Ого.., ты гляди-ка …, Хорош…, – и полез вилкой за закуской, одновременно рассказывая, – когда воевали в Чечне, наш полк взял коньячный завод в посёлке Гикаловский. 400 тонн коньяка. Вернее не коньяка, а коньячного спирта. Из него они делали коньяк «Кавказ». Ну.., не сравнить с этим. Хорош…. Хорош…

Польщённый похвалой Боря вскочил с места и метнулся в дом и через минуту вышел с двумя двадцатилитровыми канистрами. Одну поставил рядом с особистом: – Это как ты, Андрей, заказывал. А это тебе, Борис, в знак знакомства, – рядом с моим стулом опустилась вторая канистра.

– Боря, блин…, у меня денег с собой нет.

– Это тебе подарок, – безапелляционно заявил грузин. А потом мы хорошо и душевно посидели. Боря потяжелел и уже не захотел возвращаться на рынок, а мы вернувшись и забрав затареных офицеров и прапорщиков, вернулись обратно в батальон. Я ещё там пробыл сутки и уехал в Сухуми.

Я думал, что меня отдерут за такой балдёж в батальоне, но обошлось. Полковник Петренко молча и гневно потряс перед моим лицом пальцем, но ругаться не стал. Командующий загадочно ухмыльнулся, когда я доложил о прибытии и отпустил меня. Мой начальник полковник Максимов крепко пожал мою руку, когда доложился, а когда спросил – Как тут начальство реагировало на моё отсутствие? – Махнул рукой и неопределённо выразился: – А ну их на х…. Главное, как я отреагировал, а я нормально…. Сам бы так поступил, только б не здесь…

Ну, а мне то что? Вечером накрыл стол, пригласил сослуживцев и выставил канистру с коньяком и на такой оптимистической ноте для меня закончился этот эпизод нашей миротворческой жизни.

Постепенно подходил Новый год. За неделю до него стало известно, что само празднование будет проходить централизовано в огромном банкетном зале санатория с присутствием всех офицеров и прапорщиков с жёнами, у кого они были здесь или подъедут. Готовилась и культурная программа праздничного вечера, но здесь в основном нагрузка ложилась на Володю Петрова. Подполковник когда-то был замполитом, а если по-честному – он в душе им и остался, а с ним ещё здесь проживала его жена. Очень активная и привлекательная дама. Надо сказать, что она была подстать бывшему политработнику Володе и прекрасно играла на музыкальных инструментах, пела и органично влилась в подготовку праздничного вечера. Я уж не говорю про остальных политработников. А мы, простые офицеры терпеливо ожидали праздника и праздничного действия. Интрига здесь была только одна – Кто пойдёт в наряд на Новый год? Но вскоре и она разрешилась. Володю Петрова ставить нельзя было – он с женой были ведущими вечера. Оставались только мы четверо – Я, майор Кокин, Паша Мошкин и мой тёзка подполковник Буреев. Я, честно говоря, думал что поставят безобидного и безответного майора Кокина. Ему просто скажут и Алексей пойдёт. И тут даже вопрос не в его безответности – просто у Алексея был неконфликтный характер. Если бы любому из нас троих предложили или даже приказали, то мы бы нашли кучу уважительных причин, даже идиотских, но только не пойти. Нашли бы подходы и отходы… Мне, по этому поводу, вспомнилось начало моей службы прапорщиком. Когда служил год после школы прапорщиков командиром взвода в арт. полку, то очень редко ходил дежурным по столовой. Мой наряд был по парку или КПП, а старшины строго «летали» только в столовую. Но через год нас перевели в мотострелковый полк, где был развёрнут дивизион и тут я стал активно ходить дежурным по столовой, а старшины нет.

Блинннн…, вот где я хватил лиха. В арт. полку, где на довольствии было около шестисот человек и традиционный порядок, наряд по столовой был лёгким. Но здесь, в мотострелковом полку, на довольствии было две с половиной тысячи и куча негативных традиций, связанных со столовой. Вот это было Даааа…. После такого дежурства я приходил домой и у меня сил хватало только принять душ и упасть на кровать. И если ты не приходил на следующий день на службу – это воспринималось, как будто ты вернулся из недельного рейда по тылам противника. И вот я летаю и летаю, чуть ли не за всех прапоров дивизиона и не могу понять – А чего я летаю? И со своими солдатами и чужими? Подхожу к начальнику штаба дивизиона и задаю законный вопрос – Почему я, командир второго огневого взвода первой батареи, должен идти дежурным по столовой с личным составом второй батареи? Или третьей? С которыми я летал….

– А кого я поставлю? – Нервно отвечал начальник штаба, тревожно глядя на меня, – у старшины второй батареи от дежурства по столовой давление в глазах повышалось и он потом неделю ни хрена не видит. В третьей батарее старшина приходит в пред инфарктное состояние, хоть на носилках его оттуда неси, а твой переболел каким-то гепатитом, с которым к столовой ближе чем на сто метров приближаться нельзя. А офицеров ставить туда не буду. Не положено…. – И я ходил, трахался с личным составом чужих батарей и на следующий день, когда можно было валяться дома – добросовестно бежал на службу.

Через какое-то время, на очередной офицерской пирушке, куда я был вхож, по пьяни пожаловался на эту несправедливость. Офицеры долго и искренне смеялись, сочувственно похлопывая меня по плечу: – Ну ты, Боря, и зелёёёёёный…. Ты что, действительно не знаешь как эти вопросы решаются? Ну, ты даёшь…. Боря. Одна, две бутылки водки «Луникофф» и тебе врачи нарисуют любую справку, вплоть до того, что у тебя после наряда по столовой правая нога становится короче левой на пять сантимов и на следующий день ты не можешь проводить занятия по строевой подготовке с личным составом. Во…, как будет интересно выкручиваться из этого положения начальник штаба….?

Так и здесь думал. Но командование решило по своему. Дежурным на Новый год шёл подполковник Буреев, а я его вечером 1го января менял. А Буреев не огорчился: – Ну и схожу…. Подумаешь… Зато тебе не нарезаться…, ничего…, а я сменюсь и выпью спокойно и два дня меня никто дёргать не будет.