Страница 24 из 43
— Ну уж, ну уж, молодая девушка! — колко ответил старый обитатель пещеры. — Я думаю, не для того вы пришли сюда, чтобы рассказывать мне байки!
Старик тихо рассмеялся. Дучесс заметила, что стоит старику чуть повысить голос, как тело его начинает дрожать от слабости. Потому он старался говорить на низких тонах, чтобы голос звучал наподобие глубокого смеха сильного человека средних лет.
— Я хочу сказать, — вымолвила Дучесс, — что вы знаете очень много такого, о чём другие люди только-только начинают подозревать,
Она была в полном смятении и чувствовала себя весьма неловко. Поэтому немедленно приступила к атаке вслепую. Старик приподнял голову. Было совершенно очевидно, что слова, наугад выпаленные Дучесс, попали в точку.
— Что я знаю? — довольно резко спросил он. — Что я такое знаю, о чём следовало бы рассказать вам и другим людям?
— Многое, — произнесла Дучесс и улыбнулась.
— Ха-ха! — выдохнул старик. — Вы только тем и занимаетесь, что пытаетесь выудить из меня хоть что-нибудь!
— Выудить из вас? Ничего подобного. Я и так достаточно много знаю.
— Что же?
— Многое!
— Что именно?
Старик заволновался. И чем больше он выказывал свою озабоченность, тем равнодушнее казалась Дучесс.
— Неужели вы думаете, что я так и выложу вам то, что хотела бы узнать?
— А почему бы и нет? Что вы имеете против меня? Я живу здесь, в пещере. Разве это противозаконно? Другие люди не стали бы здесь жить. Неужели только потому вы считаете меня преступником? Что же вы молчите, а?
— Речь идёт не о вашей жизни в пещере…
— О чём же тогда?
— Дела давно прошедших дней, — медленно заговорила Дучесс, — те дела, которые привели меня сюда… Они вынудили меня…
Обитатель пещеры довольно отчётливо принялся бормотать проклятия, глаза его расширились и заблестели ещё ярче. Чем больше он приходил в негодование и неистовство, тем больше воодушевлялась Дучесс. Стоило ей наугад, не задумываясь, намекнуть на нечто таинственное, как старик потерял самообладание, словно все удары Дучесс попадали прямо в цель. Что за грех, тяжелейший грех, камнем лежал на совести этого человека? Что совершил он в своём тёмном прошлом, почему он так зачарованно, со страхом смотрел на свою незванную гостью?
— Нет ничего в мире, что могло бы свидетельствовать против меня, — торжественно объявил обитатель пещеры. — Никто не может обвинить меня ни в чём.
— О! — воскликнула Дучесс. — Я не отрицаю, что вы всегда были хитрющим лисом. Но, мистер, запомните, что лисий след тоже может привести к норе!
Это выглядело очень странно. Находясь в абсолютной темноте, нащупать ручку именно той двери, которая ведёт в блистающий мир, — это было просто невероятно! Но особенно возбуждающим занятием было ощупывать крепкими пальцами больную совесть постороннего человека. Дучесс заметила, что её жертва принялась потихоньку линять, вертясь в удобном кресле.
— Какой ещё след?
— Старый след, отчётливый старый след, — твёрдо заявила Дучесс.
— Это ложь! Против меня нет никаких доказательств, меня нельзя даже заподозрить!
— Хорошо-хорошо, никто вам не мешает защищаться, если вы так полагаете.
— Если бы в самом деле что-нибудь стало известно, неужели вы пришли бы сюда разговаривать со мной в таком виде? Нет, конечно же нет!
— А почему бы и нет? Если бы я прибыла сюда официально, вас бы уже давно и след простыл. Впрочем, у вас ничего бы не вышло, потому что мы очень внимательно наблюдаем за вами.
— Кто наблюдает за мной?
— Почему я должна говорить вам об этом? Это бы дало вам лишний шанс для защиты.
— Будьте вы прокляты! — воскликнул старик, разволновавшийся до невероятности. — Всё это ложь, и я позабочусь, чтобы вы ответили за неё. А сейчас убирайтесь с глаз долой. Будь я лет на пять помоложе, я сам вышвырнул бы вас отсюда.
Дучесс откровенно расхохоталась.
— Не стану больше вас беспокоить, — произнесла она. — Я только немного осмотрюсь здесь.
И она принялась рыскать по пещере.
Оставаться здесь долго было опасно.
Снаряжения и оружия, развешенного по стенам, хватило бы на шестерых, и каждый из этой шестёрки в любой момент мог вернуться и неприятно удивить Дучесс.
Между тем она обнаружила здесь множество вещей и предметов, убедительно свидетельствовавших о том, что это — гнездо бандитов, несколько лет беспрерывно грабивших ранчо Гвен. В этом не было никакого сомнения. Уздечки и сёдла, которые она нашла, были украшены большой буквой «Г», которой Ранья клеймила всё имущество своего ранчо.
Вся сбруя в пещере была ворованной и перетащенной предмет за предметом сюда, в логово грабителей. Одной всаднице явно не под силу было бы притащить сюда такую груду вещей. Если бы не всеобщая апатия, давно охватившая обитателей ранчо, такой откровенный разбой невозможно было бы вынести. Даже Дучесс не сомневалась в том, что на каждую обнаруженную пропажу приходилось по крайней мере полдюжины не замеченных никем краж, о которых бы так никто и не узнал, если бы не предстоящая опись имущества ранчо.
Дучесс совершенно определённо пришла к такому выводу именно в тот момент, когда подняла крышку грубо сколоченного самодельного сундука и заглянул в него. Она не поверила своим глазам: сундук был битком набит огромным количеством женских платьев.
Похоже, эта добыча была доставлена с одного из ближайших ранчо. Она запустила руку в сундук и вытащила несколько шёлковых одёжек, и совершенно неожиданно увидела под ними аккуратно сложенное розовое платье и пару туфелек из розового атласа.
У Дучесс перехватило дыхание. Она подняла платье и слегка встряхнула его. Она могла присягнуть перед судом любого состава: тот же цвет, та же материя, тот же высокий, в обтяжку скроенный лиф платья, которое было на Синди Смит, когда она танцевала с ней!
Она медленно сложила платье и положила его в сундук. Мысль быстро перескакивала с одного предположения на другое. Здесь, следовательно, она и проживала — среди бандиток.
Никакого сомнения в том, что она жила под властью этой седой башки в углу пещеры.
Абсолютно никакого сомнения нет в том, что он-её отец. Некогда общество отвергло его, и он со всей жестокостью постановил, что дочь разделит с ним его изгнание. Он привёл её сюда ещё ребёнком и сейчас содержал и её, и себя, работая головой на банду, которую всецело подчинил собственному мощному интеллекту.
Примерно в таких выражениях размышляла грустная и печальная Джована Морроу, закрыв сундук и повернувшись лицом в сторону центра пещеры. Здесь, на расстоянии вытянутой руки, было всё, что нужно для достижения полного и абсолютного счастья. Она могла бы решить проблемы Гвен одним ударом — арестовать старика и забрать с собой. Когда вождя посадят, остальные члены банды наверняка не посмеют больше докучать Гвен и грабить её ранчо.
Но это означало бы ещё кое-что. Она ответила бы делом на доверие Гвен и уничтожила заодно страшную банду. Это означало бы окончательно разогнать свирепых бандиток, в том числе и темноволосую девушку, которая стреляла в Гвен через окно, а потом смеялась над своими преследователями, прежде чем исчезнуть в ночной тьме. Тем самым она уничтожила бы и ту, другую особу, которая, оседлав сивую кобылу, застрелила Дарину Мартин. Поступив таким образом, Дучесс раз и навсегда стала бы в глазах граждан Хвилер-Сити приличной девушкой. А этого Дучесс страстно желала.
Лучше погибнуть, чем быть сброшенной со счетов общества, как никчёмный человек, изгой. Её сразу бы признали за свою, за человека, который изменил свою жизнь и встал в ряды защитников закона и правопорядка от зловредных преступных элементов.
Но захватив старика, она захватила бы отца той девушки. Если бы пещера была опечатана, она осталась бы без убежища, без крова над головой. Если арестовать и увести её отца, она будет вынуждена скитаться по белу свету с этой отвратительной бандой…
Дучесс опёрлась руками о стену пещеры и опустила голову в тяжком раздумье. Когда она наконец подняла её, всё было решено. Как бы ни велика была награда, всё равно её не хватит.