Приключения несчастливой пятерки

Стакр небрежно отмахнулся.

- Ой, да ладно! Тебя кто-то хоть раз тут искал?

Я вынужден был ответить отрицательно.

- Им главное, чтобы ты из ворот не выходил. Плохо, сынок, ты знаешь эбарцев.

Стакр легко раздвинул прутья ограды так, что я смог пролезть между ними. И вскоре я уже шел с двумя стариками по незнакомой улице, ошеломленный внезапной свободой.

Вскоре мы пришли домой, они посадили меня за стол и угостили нормальной, вкусной деревенской едой. Они были так добры ко мне, что мне показалось, что ни от кого больше в жизни я не встретил такой заботы и любви, трогательной и искренней.

Может быть, мне так казалось из за их роста, и я невольно погружался в детство.

- Коги, смотри какой он маленький! Прямо как наш Ботик, когда ему было пять лет!

- Ну, не пять, это ты сказал... - недовольно заврочала старуха, но по ее щеке вдруг обильно потекли слезы.

Я нерешительно спросил:

- А что случилось с вашим сыном?

- Задавило коляской гвардии принцессы, - просто ответил Стакр, словно рассказывая новости с рынка. - Они всегда ездят быстро, чтобы нищие не успели просить подаяния.

Гнев и боль задушили меня за горло. Я пожаловался им на гибель своих товарищей.

Мы долго молчали.

Стакр достал бутылку и разлил на два стакана.

- Пей. Я спрошу своих друзей охотников. Может, они что-то знают про этих кошек. А пока помянем... всех. Твоих друзей, и сыночка моего. Жаль, не получилось больше родить. Но это ничего. В следующей жизни встретимся.

Я осторожно глотнул из стакана, ожидая опять травяной настой. Но это был лишь ужасающе крепкий и чистый, как слеза Бога, кир.

Кажется, в казарму Стакр принес меня на руках.

Прошло пару дней. Бетти медленно выздоравливала. Я и эбарцы ходили, не замечая друг друга.

- Эй, Марик!

Ну вот, опять проболтался.

Я подошел к ограде Сада и увидел своего старого знакомого.

Он так широко и радостно улыбался, что я невольно забыл о своих проблемах, и радость согрела мое сердце.

- Марик! Я знаю, что надо сделать. Точнее спросил. Эх я, селянин! А вот поговорил с охотником, и он мне все рассказал. Иди сюда!

Он с довольным видом осторожно пожал мою маленькую лапку.

- Он говорит, это все цветы! Посмотри, там должны быть вот такие чарионы!

Он показал в другой руке знакомые мне фиолетовые языки лепестков и протянул их мне.

Я взял их. Это были не те цветы, которые росли на кустах-деревьях. А на другие я не смотрел.

- Надо посмотреть. Схожу сейчас.

- Вот из-за них вся беда, говорят! Кошки обожают их запах. Особенно по осени, когда у них того, свадьбы. Оборви их всех к чертовой матери, и кошки перестанут к вам ходить.

- Сейчас! - крикнул я и побежал в Сад, думая, где же они могут расти.

Дурак.

Они росли у каждого пруда-лужицы, окаймляя их плотными фиолетовыми кольцами. Кажется, для них эти пруды и выкопали.

Боже мой.

У меня было такое чувство, как будто меня ударили по голове большим пустым мешком. Земля ушла из под ног.

Я вернулся к нему.

- Да, их тут тьма, - ответил я.

- Да я знаю! - Стакр весело махнул рукой. - Ты же не знаешь, тут такая история была. Принцесса возмутилась, сказала, что это ее цветок. Их забрали отовсюду, запретили выращивать простым людям. Выкопали везде, во дворах, во всей округе. Ну вот и так случилось. Охотники-то давно знают, но не говорят.

- Почему?

Стакр фыркнул.

- Ну а с чего они должны Дворцу должны помогать? Они наоборот, шутят. Знаешь, как ржали с каждого трупа во дворце.

Он пожал плечами.

- Люди бывают жестокие, да.

- Неужели во Дворце об этом не знали?

- Да откуда они знают. Они же сюда не ходят. Они слышат - кошки, а что, почему, им неинтересно. Они вообще ничего не знают о жизни. Ни о жизни, ни о чем. Тем более о цветах и кошках.

- Спасибо тебе, Стакр. Ты не представляешь, как меня выручил. Хотя... не верится что-то...

Я вдруг засомневался, что рецепт спасения может быть так прост.

Он увидел мое сомнение на моем лице.

- Даже не думай, Марик! Это точно, как дважды два. Иди и быстро оборви их все.

Мне стало так грустно, что показалось, что я сейчас умру.

- Стакр, вот бы раньше нам кто-нибудь это сказал. До того, как они умерли.

Его лицо стало жестким.

- Их уже не вернешь, Марик. Все мы когда-нибудь умрем. Они умерли достойно. Ты оборвешь цветы, и кошки перестанут сюда ходить. И эбары отпустят вас домой.

Он помолчал и добавил:

- А через две недели цветы вырастут снова. Но вас уже здесь не будет. Я мыслю, об этом можно рассказать. Пусть все знают. Ты расскажешь, и все об этом будут знать. И пусть сами мучаются со своими цветами.

- Спасибо тебе, Стакр.

Подумав, я достал из кармана открытку, на которую смотрел каждый раз перед сном.

Мой дом, а на пороге - отец, мать, и живые еще братья.

- Прими подарок на память. Это...

Некстати возникший ком в горле помешал договорить.

Его лицо вновь просветлело и засияло той самой доброй морщинистой улыбкой, с которой я привык его видеть.

- Это с твоего Курутса-то? Ох спасибо. Повешу его над нашей кроватью.

Стараясь оставаться незамеченным, я оборвал все цветы в саду. На это ушло два вечера, на третий я заканчивал оставшееся. Все это время количество вечерних звуков стремительно сокращалось.

Эбарцы заподозрили что-то и начали следить за мной, но было поздно - я делал вид, что прогуливаюсь, и обрывал последние бутоны не глядя.

Естественно, на третий день в Саду ночью раздавался только гул мегасверчков. Я видел кошек, но они беспокойно рыскали по Саду молча, принюхиваясь.

На фоне этой тишины начало казаться, что мегасверчки стали орать еще громче. Я с напряжением ждал момента, когда нам предложат их тоже прогнать. Слава Богу, в контракте этого не было. Видимо, к этому звуку Принцесса привыкла.

- Марк! - Бетти вдруг села на кровати.

Я сделал вид, что не слышал.

- Прости. Ботаник!

- Чего?

- Ты теперь Акрос - Срывающий цветы!

Я хотел возразить, но задумался. Ботаник. Акрос. Срывающий цветы.

Конечно, Акрос круче.

- Тебе подходит! Круто!

- Ладно. Акрос.

- Это же круто! - чуть не взвизгнула она и подсела поближе, но я напрягся, и она приуныла.

Ко мне шел Мажордом. А следом Советник.

Я напрягся. Собрались вести на казнь? Но кошки вроде поумолкли? Точнее, они же, твари проклятые, заткнулись совсем, и теперь каждую ночь в Саду адская, гнетущая тишина?

Ну, не считая сверчков, к которым я уже настолько привык, что не слышал их.

- Что сделал ты? - резко спросил Сановник.

- О чем меня спросить изволит

Высокий чин, с небес Олимпа сшедший... - попытался я уточнить.

- Как ты заставил замолчат кошек? - рявкнул Советник, игнорируя рифму.

Видимо, наверху местного Олимпа стихи тоже не употреблялись.

Я долго не отвечал, одновременно подбирая объяснение позаковыристей и вместо рифмы пользуясь импровизированным белым стихом.

- Когда в лицо я смерти зрел, мне ведом стал закон животной стаи, и лабиринты танцев чудовищ диких в чаще дальней. Мне слышен стал растущей шум травы, и горных ангелов полет, движенье рыб морских, что в толще вод влекут свой век печальный.

Мажордом и Советник посмотрели друг на друга.

- Проследи за этим, - наконец сказал Советник и ушел.

- Мой дядя-герцог рыбу ловит в море,

Скажи-ка мне, где косяки велиров

Найти он может сетью беспременно.

Тебе за то я дам цехинов звонких, - весело подмигнул Мажордом.