Страница 9 из 13
– Ну кто такие вещи запросто так по коридору разбрасывает?
«Это она о ее туфлях», – догадалась Диана.
Матвеевна частенько обвиняла ее в ненужном мотовстве и ворчала, что лучше б та на черный день копеечку откладывала, пока есть такая возможность, чем вот так вот деньгами сорить на очередные туфли. Еще предыдущие не сносила! Матвеевна была женщиной практичной и мотовства не одобряла.
Легко улыбнувшись, Диана откинула невесомое одеяло и бесшумно соскользнула с кровати. На цыпочках подошла к чемодану, который вчера так и не распаковала – все равно лучше Матвеевны она это не сделает, и достала подарок, лежавший сверху.
Осторожно выйдя в коридор, уставилась на спину домработницы, поглощенной расстановкой ее обуви. На цыпочках подкралась к ней и воскликнула:
– Сюрприз!
Матвеевна подскочила, а Диана рассмеялась. Домработница обернулась, и девушка легко чмокнула ее в морщинистую щеку:
– Это вам!
– Вот напугала, чумная! Что это ты еще придумала, это что такое, кому это нужно? Не возьму, – сурово отказалась она, пряча грубые руки за спину и притворно хмуря брови.
– Это не обсуждается, – Диана так же сурово нахмурилась и снова рассмеялась, – это подарок. К какой-нибудь дате, придумайте сами. Ну и к тому же не могу я вас отпустить в санаторий с вашими жуткими халатами!
– Что ты имеешь против моих халатов? – смягчилась Матвеевна, косясь на пакет, который Диана держала в руках.
– Представляю, насколько они ужасны, – Диана подхватила домработницу под руку и потянула ее на кухню.
– Вот еще! Байка натуральная, теплые и мягкие. – Матвеевна взяла пакет, который ей настойчиво совала в руки Диана, и пощупала – мягкое. Наверняка что-то красивое и изысканное, как и эта странная девушка, с которой ее совершенно случайно свела судьба.
Вначале Диана снимала у нее квартиру, совсем недолго – она приехала из области и сняла первое попавшееся жилье, которое могла себе позволить. Девочка совершенно ничего не умела. Была на редкость косорука и питалась едой из пакетиков. Матвеевна была жутко ею недовольна – то доску гладильную прожжет, то потоп устроит.
Но однажды одинокая Матвеевна услышала, как Диана играла на пианино.
Она пришла без предупреждения, будучи уверенной, что жилички нет дома – шторы на окнах были задернуты. Но та была. Валялась в кровати якобы приболевшая, скачала клавиатуру на свой планшет (как она объяснила Матвеевне позже) и развлекалась, думая, что ее никто не слышит.
На следующий день Матвеевна сама заявилась к ней с веником и ведром и, несмотря на слабые протесты Дианы, взялась крепкой рукой за ее хозяйство. И денег никогда не брала, сказала, что это включено в квартплату. Такие руки, как у Дианы, не были созданы для тряпки.
Вскоре девушка переехала, но Матвеевна продолжала приходить каждое утро и целый день хлопотала по хозяйству. Хотя какое у Дианы хозяйство? Приготовив еду и смахнув пыль, она смотрела телевизор, читала книги и слушала, как та играет. Но едва Диана роняла: «Сейчас приедет Геночка», – Матвеевна, поджав губы, удалялась домой.
Она не одобряла ее любовника. Любой другой она бы просто плюнула в лицо за хороводы с чужими мужьями, а в том, что «Геночка» был женат, сомневаться не приходилось. Но Диана… Диана была иной. Ее нельзя было мерить общим аршином. Поэтому Матвеевна лишь неодобрительно ворчала и просила ту выйти замуж и нарожать детишек поскорее да побольше, чтобы она успела их понянчить. Диана звонко смеялась и уверяла, что все будет. И муж самый лучший, и дети. Она везучая. Надо лишь подождать, и счастье придет.
– Ой, что же это я! – спохватилась Матвеевна, замерев посреди длинного кишкообразного коридора, со стен которого кое-где отошли старые обои, а паркет немилосердно скрипел под ногами. – Я же сырнички тебе свежие привезла.
Резко развернувшись, Матвеевна направилась назад ко входной двери и загрохотала сумками и многочисленными судками.
– У тебя ж наверняка мышь повесилась. А, кстати, тебе тут посылка, я достала из ящика, – опомнилась она.
Диана, уже успевшая войти на кухню, включила чайник и крикнула Матвеевне:
– От кого?
– Не знаю. Не по-нашему написано.
– Тащите сюда, разберемся!
Матвеевна вернулась, неся сумку с судочками, и принялась хлопотать на кухне. Она достала посуду с полок, сервировала столик, включила огонь на плите и поставила на него сковороду, чтобы разогреть сырники – новомодные технологии типа микроволновой печи она принципиально игнорировала, будучи уверенной в том, что пользование такой техникой нанесет непоправимый вред здоровью.
Диана взяла небольшую прямоугольную коробочку из плотного картона, которую Матвеевна положила на стол, и устроилась с ногами на мягком сиденье. Легко поддела скотч ногтем, распаковала коробку и вынула из нее нечто, бережно упакованное в пупырчатую пленку. Интересно, что бы это могло быть? Диана бросила взгляд на коробку – адрес отправителя не был указан. Она заметила в коробке белый лист бумаги и вытащила его. Письмо. Написано от руки красивым четким почерком.
– Что это? – поинтересовалась Матвеевна, аккуратно выкладывая разогретые сырники на большую тарелку и ставя ее на стол.
– Не знаю, – пожала плечами Диана, – сейчас выясним.
Она принялась читать письмо вслух:
«Диана, Вы наверняка удивитесь, получив это письмо и посылку. И наверняка зададите себе вопрос, откуда у меня Ваш адрес. Но, поверьте, эта информация совершенно не стоит Вашего внимания.
Я та женщина, которую Вы оставили без помощи в аэропорту Франкфурта. Но мир не без добрых людей, и именно благодаря им у меня сегодня есть возможность к Вам обратиться и преподнести небольшой подарок.
Это статуэтка Катарины – первая фигурка, созданная немецкими мастерами и положившая начало многовековой традиции немецкого фарфора. В начале восемнадцатого века философ, математик, физик и геолог Эренфрид Вальтер фон Чирнхаус вместе с алхимиком Иоганном Фридриком Бёттгером смогли изготовить первые изделия из красной глины, но им никак не удавалось достичь молочной белизны китайских изделий. По легенде, Бёттгер решил эту проблему совершенно случайно. Припудривая свой парик белой глиной из окрестностей Мейсена, он подумал, что она, пожалуй, может придать белизну не только волосам, но и фарфору. Свой первый эксперимент он решил провести в одиночестве, добавив к уже известной смеси белый песок и слюду. Замесив составляющие, он собственноручно вылепил из полученной смеси изящную статуэтку дамы, в которую был влюблен, – герцогини Катарины Альтена-Берг. Чтобы придать собственному шедевру еще большую значимость, Бёттгер добавил к краске, которой решил раскрасить статуэтку, собственную кровь. Именно благодаря этому компоненту и появился уникальный розовый оттенок платья Катарины.
Он подарил статуэтку возлюбленной, но та ответила ему отказом, а муж Катарины вызвал наглеца на дуэль. Бёттгер был смертельно ранен. Но перед смертью ему удалось передать секрет белоснежного фарфора своему другу фон Чирнхаусу.
Вскоре возле Мейсена была открыта первая фарфоровая мануфактура, а спустя всего несколько десятилетий мейсенский фарфор завоевал мир. Статуэтка осталась у Катарины, которая вскоре умерла от тяжелой болезни, так же как и ее муж и пятеро их наследников. Их всех не стало в течение года. А статуэтка уцелела. Ее история достойна отдельного описания, она пережила две войны и в результате год назад оказалась в руках моего мужа, увлеченного коллекционера, не верящего в древние проклятия.
Увы, Александр оказался слишком самонадеян. Не прошло и полугода, как после череды ужасающих несчастий он покинул этот мир, оставив мне долги и Катарину. Вы сами были свидетельницей несчастья, произошедшего со мной в аэропорту, хотя за несколько дней до этого наш семейный доктор уверил меня, что мое здоровье в полном порядке. Я пообещала себе, что подарю Катарину тому, кто недостоин называться человеком.