Золотая лоция викингов

Двигаясь по тропе бытия через мосты решений, он содержит в себе всё, что нужно для трудного пути. А в пути получается так, как получается, ибо обстоятельства могут складываться как в одну, благоприятную, так и в другую, неблагоприятную сторону. Человеку кажется, что это судьба или буддийская карма, божественная рука или везение, а на самом деле он сам действует внутри обстоятельств, своих представлении о правильном, а исход зависит чаще всего от случайностей. Таким образом поступки совершает как бы ролевая сущность человека, зависящая от его знатности, богатства, умений, возраста, пола и здоровья. Зная кто перед тобой, можно с легкостью и почти абсолютной точностью предугадать его поступки в тех или иных условиях. Вор украдёт, блудница будет искать возможности продаться, трезвенник откажется от пива, король поработит слабого правителя, мудрец будет искать смысл вещей, и так далее.

Когда сущности людские собираются в сообщества, отряды и семьи, они начинают мыслить вместе, неуловимо соотнося свои возросшие возможности и потребности с окружающим миром. И что бы ни говорили отдельные личности, все вместе они тоже подчиняются неосознанному закону, диктуемому уже сверх представлений о правильном и ложном.

Начиная это повествование о временах, лежащих в далёком прошлом, страшном своим небытием сейчас, но притягивающим своей сбывшейся очевидностью, можно увидеть все поступки настоящих людей в реальной жизни, стоит только представить действительность. Множество возможных вариантов прошлого так же велико, как и множество возможностей будущего, Основные вещи и события, вроде угасания Солнца, или угасания народа из-за оскудения пашен, изменить нельзя, как в прошлом, так и в будущем, но между глобальными событиями, множество возможных взаимосвязей выстраиваются в бесконечные варианты, и на каждом шаге видишь, как поворачивает дорога событий на очередной многоуровневой развилке. Так же и люди о которых идёт сейчас речь. Они обычные для своего времени, и мысли их обычные, как обычны мысли наши сейчас. Но если бы они на мгновение поменялись местами, то столько чудес и неожиданностей они принесли, что стали бы причиной записать и читать как книгу. Во многом именно этому приёму и следует рассказчик обычно с древних пор: помещает себя туда, где ему становится видно то, чего не видят современники, слышит то, чего им не дано. Однако, следует вернуться обратно в Сканию первой трети седьмого века нашей эры, скалистую, холодную и скудную, как и сейчас, и продолжить повествование о героях событий…

Вдруг до слуха, чутко спящего Вишены, долетел гулкий звук трубящего над фьордом рога. Оно прокатилось и исчезло гулкое эхо. Наверное, по фьорду шёл чужой корабль. Чуть погодя, снаружи послышались быстрые шаги, и в проёме двери кузницы показалось широкое лицо человека со взлохмаченной чёрной бородой. Его курносый нос был красным от хмеля. Круглые глаза с трудом нашли в полумраке Вишену, и глухой голос, злорадно, как могут себе позволить говорить только близкие друзья, произнёс:

– Вот ты где, лодырь! Тебя все ищут!

Говоривший, вошёл внутрь, матово блестя стальными кольцами длинной кольчуги, золотым браслетом-змейкой и кольцами почти на всех пальцах.

– Ты чего, Эйнар, в кольчуге-то, на битву собрался со свиньями и курами, или перед женщинами похвастаться? И что это, почему люди ярла Эймунда нам вернули оружие? – Вишена удивился так, словно перед ним появился оживший камень или настоящий гном.

– Да, ярл Эймунд велел вернуть всем нашим викингам оружие, потому что опасается нападения, а кольчуга моя мне сейчас не для красоты! – ответил на это викинг.

   Глава вторая

   СНЕККЕР С ВОСТОКА

Вошедший викинг подозрительно огляделся и сказал после этого:

– По фьорду идёт корабль, все думают, что это эсты или пруссы. Ярл Эймунд открыл свою оружейную, и раздал наше оружие, – с этими словами он протянул Вишене меч в красивых кожаных ножнах.

– Ясно, Эйнар, может быть это викинги с востока. А где все наши? – Вишена поднялся во весь рост, вытянул меч из ножен, осмотрел клинок.

– На берегу.

– Ты видел её?

– Кого? – Эйнар огляделся, сильно шатаясь от хмеля, ожидая увидеть Маргит.

– Она хорошая девушка, но очень капризная, и плачет всё время. Может, она станет другой, когда я женюсь на ней?

– Ярл Эймунд зол, что ты рано ушёл с пира, а его сыновья обещает убить тебя, если застанет вас вместе с их сестрой, – говоря это, Эйнар дошёл до бочки, стоящей рядом с горном, взялся за её край и нырнул туда головой.

Распрямившись, он выглядел уже заметно посвежевшим. С него ручьями лилась вода. Фыркая и утирая бороду ладонью, он хрипло засмеялся, глядя на сосредоточенное лицо друга:

– У тебя в голове мухи. В фьорде чужой корабль, на тебе висит обвинение в нарушении обычаев помолвки и свадьбы, а это, знаешь, после убийства второе самое страшное преступление. Ты что, действительно возьмёшь её замуж? Ты ведь сделаешь её несчастной. Тебя завтра убьют, или ты уйдёшь в дальний поход на три года, и сгинешь в шторме. Что она будет делать?

Вишена вздрогнул, и встряхнул кудрявой головой:

– Так, где все?

– У Рыбьего камня все, только нет Гельмольда и Ингвара, потому, что они не стоят на ногах после медовухи, что сварила Сельма. Их туда вывел Эймунд, – сказал Эйнар, набрасывая поверх кольчуги накидку из медвежьей шкуры.

– Пошли туда быстрее, – сказал решительно Вишена, – посмотрим, что это за эсты.

Они вышли в ночь, и быстро двинулись вдоль кромки воды, к тому месту, где в фьорд вдавался узкий мыс, сложенный природой из огромных обломков скал.

Распространяя запах браги и чеснока, Эйнар шумно сопел, недовольный тем, что ноги не слушаются его. Перебираясь через поваленный ствол, обросший мхом, он поскользнулся и с шумом упал на камни, бренча кольчугой.

– Проклятье! – выругался Эйнар, с трудом, неуклюже поднялся и принялся бормотать, – мы сидели за столами и слушали сагу о походе Одина. Скальд Эймунда, складно её пел. Служанка Сельма положила на меня глаз, и тут вбегает Сигвар и кричит, что в фьорде корабль чужаков. Что им тут надо в этом богами забытом месте? Не дали сагу дослушать…

Только на первый взгляд кажется, что все люди одинаково думают о своей жизни, как о способе удовлетворить свои животные страсти и желания. Кто-то спрашивает при этом о смысле этого насыщения, кто-то поступает так, как ему подсказывает рассудок или внешний советчик. Большая часть людей вообще просто следует принятым правилами и воззрениям, слепо поддаваясь примеру сильных и успешных, двигаются к тем целям и теми дорогами, что кажутся большинству верными. Однако, стоит лишь немного изменить логику определения целей, и все дороги, оказывается, ведут не туда, порой в тупик или пропасть, а все идущие по ним уподобляются слепцам, бессмысленно тратящим бесценный дар единственной жизни. Нужно ли говорить, что целеуказание порой более важно, чем способность достичь цели. Будь жизнь человеческая многократно повторяемая, с многократно повторяемой молодостью, что лучше жизни в бесконечно старом и дряхлом теле, можно было довериться инстинкту толпы и идти сначала туда, куда идут все, а если не получится, или не устроит результат, вернуться и идти другой дорогой. И так до бесконечности, пока её будет достигнут нужный результат. Пройти сначала те направления, куда идут все, потом не все, а затем и вовсе своей особой и уникальной дорогой. Там, куда идёт большинство, ждёт жизнь известная, желанная своими благами, признанными всеми за такие блага. И в этом нет ничего странного: солнечное тепло и свет, обильную пищу и безопасность ещё никто в здравом уме не порочил как не нужное. Ирония заключается в том, что для того, чтобы привлечь безусловно всех, обратная сторона, тёмная часть ослепительно-царственного мира скрывается всеми людьми: и теми, кто достиг, чтобы не показаться неудачниками, и теми, кто идёт, чтобы не свернуть с пол дороги не не потерять уже пройденное с великим трудом и унижениями. Говорить правду – это роскошь и привилегия немногих. Если бы тёмная сторона общепринятого успеха была широко представлена, то поиск других способов использования времени жизни стал бы востребован.