Перст судьбы. Эсмиль

– О, святая Арнеш, защитница всех обездоленных, – прошептала Эйда, прикрывая рот ладонью, – ты повредилась умом! Мара, беги за хозяином. Скажи, что наша Лирин сошла с ума.

Вторая девушка, до этого тихо сидевшая на своем месте, отложила нож и неуверенно направилась к выходу.

– Стой, где стоишь! – Эсмиль заступила ей дорогу. – Назови имя своей хозяйки и какому Дому она принадлежит.

– Лирин, ты что, у нас нет хозяйки…

Эсмиль впилась в нее тяжелым взглядом, на дне которого клокотала ярость:

– Не забывайся, рабыня. Я не знаю, с кем ты меня спутала, но тебе надлежит обращаться ко мне не иначе, как ясновельможная госпожа. Вы не подданные императрицы, а потому я могу приказать вас выпороть.

– Да тебя саму выпорют, сумасшедшая! – Эйда вскочила на ноги и толкнула Эсмиль, пытаясь сдвинуть ее с прохода. – Беги, Мара! Зови на помощь!

Младшая из девушек скользнула в образовавшийся проем, а Эсмиль и Эйда с диким визгом вцепились друг другу в волосы. Вернее, визжала Эйда, потому что Эсмиль с молчаливой сосредоточенностью наматывала на руку ее длинные косы. А намотав, резко дернула, заставляя несчастную упасть на колени. Та вцепилась в запястья соперницы, пытаясь оторвать ее руки от своей головы, но амаррка с ужасающим хладнокровием ударила ее ногой в лицо, разбивая в кровь нос и губы, а потом потащила волоком по каменному полу, обдирая нежную кожу щек о грязную поверхность.

***

Нхир Ридрих Марх, хозяин маленького трактира, забытого на краю разбитой дороги, давно не был так растерян, как сегодня. Еще бы, его заведение посетил лэр благородных кровей, чего ж не радоваться? Да только лэр этот потребовал себе в постель любимую рабыню хозяина, которую тот берег для себя.

Лирин недавно исполнилось шестнадцать, и нхир Марх давно уже поглядывал в ее сторону. Но по странной прихоти судьбы ему хотелось добиться ее взаимности. Едва ли не впервые в жизни он почувствовал к женщине нечто большее, чем обычная похоть.

Изящная, бледнокожая, с огромными голубыми глазами, в которых светилась безмятежность, и роскошными волосами цвета расплавленного золота, она давно вызывала к себе мужской интерес. Несмотря на юный возраст, у этой рабыни было вполне развитое тело – тонкая талия, крепкая налитая грудь и округлые бедра, при взгляде на которые у Марха начинало ныть в паху. Он испытывал к ней почти отеческую заботу, густо сдобренную вожделением. Одаривал ее мелкими безделушками, не позволял заниматься тяжелым и грязным трудом, не показывал постояльцам. Уже представлял, как возьмет это нежное существо в свою постель и будет единолично наслаждаться ласками юной прелестницы. Но сегодня все пошло прахом.

Простой нхир не мог отказать благородному лэру. Что ж, девчонку, конечно, жаль, но пострадавшая мужская гордость трактирщика быстро успокоилась полученным вознаграждением. Постоялец оказался более чем щедр, и за постельные услуги рабыни отвалил приличную сумму. К тому же, с ним прибыли и его друзья, для которых лэр тоже не поскупился.

Марх уже разместил полуночных гостей и, приняв на грудь для успокоения пострадавшего эго, расположился в собственном кабинете, подсчитывая барыши. Но женские крики, внезапно раздавшиеся с первого этажа, заставили его одним махом смести в сундук аккуратные столбики монет. Трактирщик бросился вниз по лестнице, на ходу выпутывая из-за пояса потрепанный кнут.

Влетев в кухню и едва не столкнувшись с перепуганной Марой, он буквально остолбенел. От увиденной картины его прошиб холодный пот. Лирин! Его нежная, ласковая девочка, которую он намеревался в скором будущем сделать своей, сейчас с лицом хладнокровного убийцы сосредоточенно била Эйду головой об пол.

Несчастная уже не кричала. Она молча вырывалась, но ярость, душившая озверевшую соперницу, сделала ту намного сильней.

– Остановись! – Ридрих сорвал с пояса плеть и хлестнул ею по каменному полу.

Резкий звук заставил Эсмиль оторваться от жертвы и повернуться лицом к мужчине.

– А-а-а-а, явился еще один клиент? – процедила она сквозь зубы. Затем, увидела плеть в его руках. – Ты! Отродье шакала! Только посмей поднять руку на подданную Амарры! Бенгет вырвет твое гнилое сердце и сожрет у тебя на глазах!

Прежде небесно-голубые глаза Лирин сверкали сейчас неудержимой яростью. Лицо, которое нхир Марх помнил нежным и мечтательным, перекосило от бушующей злости. Что же произошло в съемной комнате, если прежде робкая девочка за один час превратилась в разъяренную фурию?! Неужели потеря девственности стала ударом, повредившим ее душу? Что же тогда вытворял этот лэр, если таков результат его любовных игр?! Или эта тихая девочка всегда имела склонность к безумию? Марх не знал, что и думать. Но позволить оскорблять себя в своем доме, да еще собственной рабыне… нет, такого он точно не мог позволить.

– Да ты никак умом повредилась, эргова бестолочь! – взревел трактирщик. – Я ж тебя в казематах сгною!

– Ты сам там сгниешь, грязный пес! – выплюнула Эсмиль.

– Вот уж не думал, что придется усмирять бесноватую рабыню! – в сердцах воскликнул Ридрих, вскидывая плеть.

Тонкий хлыст взвился, черной змеей оплетая тонкую руку Эсмиль, которую та резко выкинула вперед, одним движением намотав шаль на предплечье. Но вместо того, чтобы закричать от боли, сумасшедшая рабыня вдруг сжала кончик хлыста в кулаке и резко дернула вниз, вырывая рукоятку из рук Марха. Трактирщик в изумлении вытаращил глаза.

Искусство битвы на кнутах было широко известно среди аристократок Амарры, многие их них даже участвовали в ежегодных турнирах. Вот и Эсмиль не обошла стороной повальная мода. Конечно, тренировались девушки не с рабами, а между собой. Ни один мужчина в Амарре, даже по принуждению, не смог бы поднять руку на женщину своего Дома. Но на тренировочных стадионах не существовало различий между Домами. Тренер – истинная амазонка с мускулистым телом и короткой стрижкой, не снимавшая доспехи даже на ночь – учила изнеженных аристократок управлять своим телом, болью и плетью в руке. Тела девушек защищала особая экипировка. Она не приглушала боли, зато не позволяла оставаться на коже следам от кнута. Тренировки проходили раз в неделю, а в остальное время Эсмиль оттачивала свое владение кнутом на собственных рабах.

Она не собиралась участвовать в турнирах, но новая забава неожиданно захватила ее с головой. Любимый кнут с жесткой рукояткой и длинным, почти двухметровым телом очень быстро превратился в продолжение ее руки. Ей нравилось слышать свист гибкой плети, разрывающей воздух, оплетающей, подобно змее, живое податливое тело, нравилось наблюдать, как лопается тонкая человеческая кожа, как вспухают багровые рубцы. Запах крови щекотал ее изящные ноздри, она чувствовала себя всесильной, как Бенгет, наслаждалась стонами рабов, валявшихся у ее ног и безропотно принимавших ласки ее кнута. Это ощущение всевластия заставляло что-то темное и неизведанное просыпаться в ее душе.

Замахиваясь на нее, Ридрих думал, что имеет дело с робкой Лирин. Его целью было лишь напугать, он вовсе не собирался портить нежную шкурку желанной женщины. Но то, что произошло дальше, повергло его в ступор.

Вырвав плеть из рук трактирщика, Эсмиль легким поворотом запястья заставила ее взвиться в воздухе и резко щелкнула об пол. В этот момент она была похожа на мифическую фурию: разметавшиеся волосы, горящий яростью взгляд, рот, искривленный в кровожадной усмешке. Казалось, еще минута – и она разнесет весь трактир.

– Гард! Спун! – заорал нхир Марх не своим голосом, призывая слуг. Ему на одно мгновение показалось, что рабыня, обезумев, превратилась в чудовище, жаждущее его крови.

Он был не слишком далек от истины. В эту минуту Эсмиль действительно желала всю его кровь, до последней капли. Она уже представляла, как будет по кусочку снимать кожу с этого ничтожества, забывшего, что место мужчины у женских ног. А потому не успела вовремя среагировать на появление еще двух действующих лиц.