Мой маленький монстр

Личную жизнь своего гуру я уважаю, поэтому квартиру освобождаю без промедления и лишних вопросов. Выходя из лифта, нос к носу сталкиваюсь с его музой и усмехаюсь. Именно её портрет Владлен, не далее как пару минут назад, повесил на самом видном месте в своей холостяцкой спальне. Что ж, дамочка значительно старше моего 34 летнего дяди, но выглядит достаточно неплохо. В его коллекции, припрятанной сейчас в мастерской, имеются портреты и похуже.

Насладиться, как следует прогулкой, мне очевидно не суждено. Укрывшись от слепящего солнца на лавочке, под тенистым клёном, я прожигаю глазами экран своего телефона, откуда беззаботно улыбается "лучший сын". Каждый раз мне кажется, что ненавидеть Рината сильнее попросту невозможно, но он с бараньим упорством доказывает мне обратное.

Пока я подвергаю Рината ментальному избиению, ко мне подходят несколько парней, с явным намерением познакомиться и скрасить мой досуг приятной беседой. Знакомиться с кем бы то ни было, я не вижу смысла, а скрасить мне досуг может лишь развёрнутый план мести, так что я отправляю поклонников восвояси и перебираюсь на детскую площадку. Здесь дела обстоят несколько иначе, но от этого ничуть не лучше. Визгливые выкрики капризных малявок провоцируют непроходящую головную боль и я, растоптав по пути пару куличиков, плетусь домой. Время, отведённое мне на прогулку, ещё не совсем вышло, но, это уже проблемы Владлена. Кто не успел, тот опоздал, как говорится.

В лифте со мной поднимается миловидная женщина, лет 30-ти. Она же идёт вместе со мной до самой дядиной квартиры. Останавливаемся. Молча, оглядываем друг друга.

Я не знаю можно ли сейчас её впускать, а она, судя по всему, гадает какого лешего здесь ищет какая-то малолетка. И в тот момент, когда я решаю сделать вид, что ошиблась адресом, незваная гостья поражённо застывает. А всё потому что, дверь перед нами открывается и из-за неё выплывает та самая дама с портрета.

Теперь мы уже втроём обмениваемся настороженными взглядами.

Наконец, показывается и сам Владлен, подозрительно смахивающий на сытого кота. Ситуация требует его молниеносной реакции, причём в обстановке вовсе не подходящей для доверительной беседы. К дядиной чести, растерянность озаряет его лицо не более чем на долю секунды. В то время, что дама с портрета медленно поворачивается к нему, Владлен успевает изобразить искреннее обожание и крепко, как в последний раз обнять её.

– Карина, Лана, проходите, я ждал вас чуть позже, – дядя отпускает недоумевающую даму и поясняет: – Это Карина, дочка Стеллы, помнишь, я тебе рассказывал? Племянница.

Я, не забывая широко улыбаться, машу ей рукой. Данное объяснение ее, судя по всему, устраивает, так как она кивает ему в ответ и чинно идёт дальше. Владлен же, пропуская нас в квартиру, за спиной своей новой гостьи, посылает горячий, воздушный поцелуй куда-то в недра закрывающегося лифта.

– Как же сложно с этим мириться, – трагично вздыхает дядя, привалившись к закрытой двери, и сжимая пальцами виски. – Когда такой страшный недуг затрагивает самых близких людей.

Лана продолжает настороженно хмуриться, поэтому дядя развивает свою мысль, глядя на неё мученическими глазами.

– Я так не хотел нагружать тебя своим несчастьем… – смахивает он набежавшую слезу. – Это моя мать. У неё ремитирующий рассеянный склероз, и на данный момент он в стадии обострения.

– Бабушка снова меня не узнала, – подыгрываю я. – Не понимаю, как ты один с этим всем справляешься.

– Владленчик, – кидается ему на шею Лана. – Может я смогу чем-то вам помочь?

– Принцесса моя, – галантно ведёт её дядя к своей небольшой, но уютной кухоньке. – Твоё присутствие рядом, вот самая лучшая помощь!

– Малыш, я настаиваю.

Дядя взглядом указывает мне на приоткрытую дверь своей спальни и я, подмигнув, проскальзываю внутрь. Тихонько отсмеявшись, меняю портрет. Теперь со стены улыбкой Джоконды усмехается Лана.

Сделав своё чёрное дело, заглядываю на кухню, предупредить, что ухожу гулять и возвращаюсь к орущим в песочнице карапузам. Отныне Владлен мой истинный кумир. Надо же, какая выдержка. Какая изворотливость…

– А если бы они не поверили? – интересуюсь вечером, поедая пиццу у телевизора.

– Люди верят в то, во что им хочется верить, – устало поясняет Владлен. – Ланочка видит во мне любящего художника, который всю жизнь противостоит ударам судьбы, к которым теперь прибавилась больная мама, и утешает меня, как может, ну и себя заодно. Видишь ли, у неё муж гулящий и грубый. Я же окружаю её нежностью и посвящаю стихи. Для той, второй – Жанны Аркадьевны, я несчастный молодой человек с кучей долгов. Её собственные дети выросли и ей необходимо кому-то выговориться и о ком-то заботиться. А я умею быть поразительно заинтересованным слушателем, особенно если предварительно подкинуть деньжат на мой счёт. Я говорю им то, что они хотят слышать. И, о, чудо! У нас всегда совпадают интересы и сходятся мнения. А теперь подумай, какая им выгода мне не верить? Запомни, малая, самое главное – чтоб тебя ценили, нуждались в тебе. Покажи людям то, чего они ждут от тебя и, если сделаешь всё грамотно, можешь вить из них любые верёвки. Хоть бельевые, хоть шёлковые.

***

От дяди я возвращаюсь, прилично пополнив багаж своих жизненных мудростей. Во многом именно благодаря советам Владлена, я, наконец, придумываю, как можно избавиться от превосходства Рината в учёбе и по возможности очернить его в глазах отца.

Для начала необходимо основательно вывести Тролля из себя, настолько, чтоб он захотел меня ударить. Думаю, отец по достоинству оценит такую дерзость… а если не получится, хоть порадоваться тому, что ему уж точно будет не до зубрёжки. Правда, безобразничать дома чревато последствиями, можно добиться обратного эффекта. Поэтому я решаю провернуть свою затею в школе.

Ринат

Всего лишь середина сентября, а мне уже хочется привязать Карину к столбу и сжечь как самую настоящую ведьму. Увы, делать этого нельзя, но помечтать то можно! Меня просто распирает от злости, пока я беспомощно сжимаю в руке останки подаренного мамой смартфона. Вдох. Выдох. Еще глубже вдох. Медленнее выдох…

Сейчас главное глубоко дышать, чтоб не сорваться.

Сложно. Как же хочется свернуть ей шею!

– Ринат, – тонкие пальчики Кати обхватывают мои запястья. – Не злись так, ну, разбился и Бог с ним, с кем не бывает?

– Со мной не бывает, – сквозь плотно сжатые зубы цежу я.

Она проводит ладонью по моей скуле и робко заглядывает в лицо. Мы встречаемся всего неделю, но уже отлично друг друга понимаем. У моей девушки изумительные глаза, тёплого, орехового оттенка. При ярком дневном свете, они становятся зелёными. Их мягкий свет всегда меня успокаивал, но не сегодня. Не сейчас.

– Думаешь, она нарочно? – Катя стучит ноготком по разбитому корпусу в моей ладони.

– Какая теперь разница? – швыряю я в урну ставший бесполезным кусок металла. – Извини, я пройдусь немного. Один.

Я немного лукавлю, разница есть. Карина ничего просто так не делает, остаётся понять, чего же она добивается.

Случилось это на перемене. В классе стояла жара как в крематории в связи с чем, мы распахнули все окна. Пока я уламывал Катю прогуляться после уроков, мой оставленный на подоконнике смартфон внезапно замолк. До меня даже не сразу как-то дошло, что не так. Вроде секунду назад играл "Восточный Мордор" Оксимирона, и вот он резко смолк на середине трека. Занятый изучением Катюшиных губ, я, наверное, не обратил бы на это внимания, если бы не нарочито громко сказанное Кариной "Ой!".

Голос Снежинской всегда действовал на меня неадекватно. Я безошибочно могу узнать его среди десятков посторонних звуков, по начинающему частить пульсу и едва уловимой дрожи, пробегающей по телу.

Повернув голову, я, первым делом, наткнулся на её ликующий взгляд.

"Извини, пожалуйста, – Карина и не думала прятать улыбку. – Это, кажется твой смартфон сейчас выпал? Кто ж оставляет такие вещи на подоконнике? Я вот не заметила и смахнула, что ж ты так с подарками, а, братишка?"