Страница 10 из 28
Так просто сдаться не в характере Женьки. Едва досидев до конца пары, она помчалась домой искать помощи у Гугла. Ноутбук утробно жужжал на коленях, выдавая необходимость чистки, и создавая в общажной комнате домашний уют. Карина расхаживала по кухне секции, монотонно зазубривая роль. С четвертого раза она ее все-таки добилась, правда, пока только в маленьком спектакле их одногруппников по учебному уголовному процессу на юрпсихологии. Однако, это уже достижение, так что Карина заучивала текст речи адвоката, написанный Женькой.
В комнате стоял совсем не майский холод, отопление отключили три дня назад. А позавчера на первом этаже у лифта повесили объявление о трехнедельном отключении горячей воды, и это была сущая подстава. Женьку Карина частенько дразнила водоплавающим, из-за жгучего бзика на чистоте. Аристова приучила себя бывать в душе каждый вечер, и отказываться не собиралась. Так что сегодня пришлось забежать в магазин и купить пластмассовое голубое семилитровое ведро, в котором можно будет греть воду. По возвращении она наткнулась на соседку по секции, Нику Хорошеву, изогнувшуюся в три погибели под раковиной, пытаясь смыть шампунь с намыленной головы. Коридор секции приятно пропах лимоном и мятой.
-Шли вторые сутки без горячей воды,- мрачно усмехнулась Женька, Ника кивнула, поливая голову из сине-белого пластмассового чайника. Очереди в душ и полуночные драки стали обыденной реальностью. В прошлом году в такую же засуху душ ухитрились сломать, и две недели его не было в помине. Как они это пережили, лучше не знать.
В Интернете особых ответов найти не удалось. «Здравствуйте. Я Кира. Мне 15 и я не знаю, что делать. Я понимаю, что влюбленность в выдуманных героев - явление частое, особенно в подростковом возрасте. Однако, уже три года прошло, но в моих мыслях все время лишь он. Все время депрессии и слезы по этому поводу, не могу общаться со сверстниками и заводить отношения с парнями из-за этого чувства. Сама стала вести себя как этот герой. Очень тяжело и больно понимать, что дорогой мне человек - лишь выдумка, в то время как очень хочется увидеть его и услышать голос.
Просто хотя бы смотреть на того, кто заставляет трепетать сердце. Не смотря на то, что это - книжный персонаж, и я могу только представлять себе его лицо, мне все равно каждую ночь он снится. Выглядеть он может по-разному, но эта щемящая сердце нежность и желание просто обнять и сказать ему, что он - самый замечательный человек на свете, на утро оставляет неприятный осадок. Я уже просто устала с этим жить. Сколько раз пыталась избавиться от этого чувства - не получается».
Неужели кто-то может верить в такую туфту? Еще и психологи отвечают. «Здравствуйте Кира. Да, Вы правы, что в подростковом возрасте влюбленность в недосягаемый объект - это распространенная вещь. Только в вашей влюбленности мы видим боль, которую она Вам доставляет. Вы не получаете от нее силы, а, наоборот, истощаетесь. Это означает, что Вам нужно серьезно задуматься почему Вам бессознательно важно быть несчастной. Ведь вокруг много разных удовольствий на которые Вы не обращаете внимания», - нет, это ей не подходит. Может это и правда следствие переутомления?
Женька вытянулась на койке поудобнее, распинав ногами одеяло, и уставилась на книгу, спрятанную в угол стола за бумагами. Этой Кире нужно серьезно задуматься о психотерапевте. А ей самой? Нет, она в здравом уме, просто вчера немного устала.
Глупо сидеть и смотреть, нужно что-то делать. Она нагнулась к столу, выудила книжку и резко раскрыла ее. Все-таки следует дочитать, прежде чем бросаться, очертя голову, неизвестно куда.
«Отец Макса – Тимур Сергеевич, на ферме держал маленький табун коней для туристов. Водил их по маршрутам на Семинский перевал и дальше, к отрогам Змеиной горы. Лошади находились в полном Максовом распоряжении, утром до школы он выгонял их на пастбище, пока отец собирался к своим коровам. После очередной пьянки его уволили со сторожа, взяли только пастухом. Пил он обычно после получения пособия, отрубался на пару дней, называя это пьяной комой. Всю жизнь Заречнев-старший провел по алтайским деревням, на сезонных работах.
Где-то в перерыве между драками и дебошами ему попалась тихая и забитая Аня Ломова, буквально кинувшаяся на него, единственного, кто обратил на нее внимание. Через несколько лет после рождения сына она, устав от скандалов и побоев, сбежала. Отец о ней не говорил, а сам Макс и не пытался искать. Не из-за черствости, нет, он просто решил не думать о матери. Вычеркнуть ее. Это оказалось несложно, он лишился ее в пять лет и не особенно хорошо помнил.
Вычеркнуть он пытался и отца, практически с ним не пересекаясь, сбегая из дома в школу, в лес, к Лизке – куда угодно, короче. Когда в восьмом классе он накопил себе на ноутбук, началась новая жизнь. Вай-фай на высоте пятисот метров ловится плохо, но с модемом можно как-то терпеть, только фильмы лучше не грузить. В Сети друзей у него было несколько сотен, он добавлял всех, без разбора. А в селе из молодежи, если не считать двух вернувшихся с армии братьев Крестовых, только они с Лизкой. Ну и еще – совсем мелкие, пятый- седьмой классы, по шесть-восемь человек в каждом.
Ему вообще было проще закрывать глаза на окружающие проблемы, пытаться уйти от них в глухую оборону. Их дом на отшибе, уже почти на гребне перевала, над оврагом, медленно сползал вниз под натиском периодических селей. Это было его царство, весна и лето уходили на починку конюшни и сарая, и отделку дома. Он не жаловался, отец вряд ли мог бы сказать, что помнит, когда сын кричал или плакал. Если бы не нужда в паре рабочих рук, он, наверно, и вовсе махнул бы рукой на сына, росшего, как трава у забора, облезшего и почти упавшего на землю.