Откровение Луны

Сильный удар о поверхность воды возвратил девушке ясность мышления. Её захлестнул прилив радости и необъяснимого блаженства. И повод был утвердительным: она справилась, переборола себя и постыдные жеманства. Макс ближе прижал её к себе, и глубина залива поглотила их в бездонный омут водоёма, а холодная вода окутала воссоединенные в объятиях тела. («Он моё живое наваждение... Господи, как я же счастлива!») Его губы коснулись её губ под водой. Не сказать, что стертые ощущения поцелуя были ярки и внушительны, скорее, она испытала божественный комфорт только благодаря его непосредственной близости.

Они вынырнули на поверхность, точно ловкие дельфины, с громким возгласом вдоха. Николь потёрла покрасневшие глаза, стараясь отдышаться. Вода в заливе была пресной, но тем не менее в глазах стояла сильная резь от попавшей влаги. Не открывая глаз, Макс откинулся спиной на воду. Его мышцы полностью расслабились. Николь поняла, что он в ровной степени с ней испытал неземную усладу, минуты которой старался растянуть, как можно дольше.

Немного погодя, Николь заговорила с ним, всё ещё тяжело дыша.

– Ты не представляешь, как мне было страшно!

– А мне нет, – улыбнулся Макс, подплывая в плотную к Николь. – Я хочу, чтобы ты всегда доверяла мне и принадлежала только мне.

Макс потянулся к её мокрым опьяняющим губам, и уста двоих слились воедино. Они были упоены друг другом, как сухая земля обильным дождем; как альфа упоена омегой. Не существовало для них времени суток. Что такое часы или минуты, когда разум трепещет от одного имени той или того, с кем на душе воцаряется уютный климат? С кем хочется молчать и говорить в одинаковой мере; с кем дорого проводить последний закат и увидеть первые блики рассвета.Даже если бы часовой механизм надоедливо тикал над их ушами, они бы игнорировали его. Их счастье являлось неделимым целым. И оба горячо предавались любви полностью, а не частями. Николь не могла поверить, что ей так повезло, а Макс просто не думал об этом – он жил минутой настоящего рядом с ней и не желал задумываться о будущем.

Чувствуя, что ноги сводит от нижних слоев ледяной воды, они выплыли на берег и сняли обувь. Прогретые камни ласкали замерзшие ступни. С мокрой одежды стекали ручьи. Едва ощутимый ветер обдувал кожу, и волна легкого холодка пронеслась по ней. Они сели рядом, прижимаясь телами, чтобы немного согреться. Николь размышляла о том, как ей раньше удавалось ходить счастливой, если в действительности счастья как такого не было. Макс гладил её плечо и молчал. Его вдумчивый взгляд терялся вдалеке, где сквозь редкие сосны на опушке пробивались лучи заходящего солнца. Здешняя красота заворожила Николь, и она полезла в рюкзак.

– Что ты задумала? – спросил Макс.

– Хочу пофотографировать. Сгодится в работе.

Николь сняла крышку с фотоаппарата и направила объектив на дивный пейзаж. У Макса загорелись глаза.

– Давай я тебя поснимаю? – предложил он.

Николь смутилась.

– Нет, не надо, сейчас я не в лучшем виде.

– Давай!

Он притянул к себе фотоаппарат и развернул объективом на Николь. Понимая, что возражать поздно, она обхватила свои колени и посмотрела на Макса проникновенным игривым взглядом. На заднем фоне снимка развернулась лесная сказка, где Николь и природа так великолепно гармонировали.

– Приготовься, – Макс прищурил один глаз, – сейчас вылетит птичка.

Сказав это, он нажал кнопку спуска, и в ту секунду квезаль вспорхнула с еловой ветки и лёгким парящим движением пролетела позади девушки. Макс отстранился от камеры и, взглянув на полученный кадр, от души посмеялся.

– Я же говорил, вылетит птичка!

Он показывал ей снимок, где квезаль пролетала над её головой.

– Да у вас дружный коллектив с птицей Свободы! – рассмеялась Николь.

Несколько минут они продолжали фотосессию. Эта идея виделась Николь непрагматичной. Ей не нравилось, как она выглядела в свете камер, хотя на свои широкие бедра и упругую пышную грудь никогда не сетовала. «Порой мы не в силах изменить то, что с любовью заложила в нас природа. Но не стоит унывать! Наоборот – стоит возблагодарить её и принимать себя такой, какая ты есть вопреки посторонней критике. В мире современной погони за стандартами развелось слишком много копий. Девушки стали похожи настолько, что сложно отличить одну от другой: одинаковая прическа, макияж, брови, губы – всё фальшиво, вульгарно и далеко до естественного. Мысли других людей они выдают за свои и слепо гордятся, что разглядели в том некую истину, недосягаемую иным светлым умам вселенной; но, того не понимая, как за дешевой имитацией теряется ценность личного достоинства. Потому-то важно сохранить прирожденную индивидуальность,» – говорила Николь на одной из конференций модного журнала «Шик».

Позировать Николь не умела, но в тот момент хотела преподнести себя в естестве. Приняв свободную позу, при которой колени оставались согнутыми, а рука подпирала подбородок, она смотрелась непринуждённо и очень трогательно. Белокурые волосы ниспадали мокрыми прядями с одной стороны. Некий шарм исходил от её робкого взгляда, и Макс невольно отстранился от камеры.

– Что-то не так? – чарующая улыбка Николь медленно сползла с губ. – Я смотрюсь нелепо, да?

Он смущенно улыбнулся.

– Нет… Ты неотразима!

Николь расхохоталась.

– Я так и знала: дурацкая затея!

– Нет, замри.

Он сделал несколько кадров, и Николь окончательно вжилась в роль. Она упала на россыпь мелкой гальки, изящно сложив руки над головой. Её оливковая зелень глаз обдавала нежностью. Мокрые волосы красивыми волнами легли на руки, а прилипший материал шифонового платья соблазнительно обтянул красивую грудь.

– Теперь садись ко мне спиной. Сделаем фото на память.

Николь охотно послушалась. Он выставил вперёд фотоаппарат и, повернув объективом к себе, поцеловал девушку в наливную щеку. Когда её уха коснулась мягкая щетина, Николь звонко засмеялась.

– Макс, прекрати, мне щекотно!

Он мило улыбался, еще сильнее прижимаясь бородой к её лицу, а она хохотала, пока вспышка освещала их счастливые черты кадр за кадром, в непреднамеренном активном движении. Николь уверилась, что ни один из снимков не получился приличным, чтобы его можно было без стеснения показать. Он вёл себя, как мальчишка, и не собирался корчить из себя деловитость. Она старалась сделаться серьезной. Обнимая ещё крепче, Макс продолжал её смешить.

– Ну сколько можно, Макс! – надрывалась Николь. – Я хочу на память нормальное фото. А там один сплошной кордебалет!

– Ты уверена, что тебе нужны эти похоронные фотографии? Мы же радуемся и веселимся, зачем дурачить людей? Ты ведь такая же, как и я: озорная сумасшедшая.

– Неправда, я умею рассуждать.

– В таком случае твои рассуждения неубедительны. Особенно перед тем, как мы прыгнули с водопада.

Они насмешливо улыбнулись друг другу.

– И всё же, давай сделаем хотя бы один серьезный кадр.

– Ну хорошо. Если тебе так хочется.

Николь повернула лицо вперед, он коснулся кнопки, и она потянулась за камерой.

– Дай посмотрю, что получилось?

– Может не надо?

Николь выхватила фотоаппарат из рук Макса. Лукавая усмешка покатилась по его устам. Он нежно коснулся губами её открытого плеча, пока Николь пролистала кучу кадров, где она получилась весьма солидно, а Макс строил рожицы, изображая траур поджатыми губами и бровями, что покатились навстречу друг другу.

– Это вообще что такое? – заливаясь смехом, спросила Николь.

Макс коварно улыбнулся.

– Согласись, сразу видно, поработал профессионал!