Посол Конкордии

Два десятка охраны дворцовый церемониймейстер приказал разместить в казармах, а сам провел Нирмо с оставшейся свитой через множество покоев и не менее большое количество постов охраны.

Прямо перед дверьми тронного зала несколько полноправных рыцарей попросили посла и его свиту сдать оружие. Отказ не был предусмотрен.

В тот момент вынужденные сдавать свои жезлы и посохи чародеи поняли, зачем Нирмо усердно хромал и опирался на свою трость с того момента, когда вышел из кареты на Дворцовой площади. А чуть позже все, кроме посла и старшего адепта Мероннера, вздрогнули и пожалели об опрометчивом согласии на сдачу оружия.

Тронный зал напоминал турнирное поле, окруженное настоящей толпой богатых зрителей. Двойная красная ковровая дорожка вела от дверей к трону, на котором восседал худой мужчина с неаккуратной прической, облаченный в расшитый золотом красный камзол, украшенный орденской лентой Стража Юга. На его голове красовалась баронская корона. На коленях барон Плаис фон Глелиса держал кролика белого цвета, посередине лба которого красовался рог единорога.

На ступеньках, ведущих к трону, расположились представители высшей аристократии этого региона - бородатый молодящийся старик в баронской короне и с орденской лентой Стража Востока и трое баронетов. Отдельно стояли два Высших мага - злобно выглядящий мужчина среднего возраста в красной мантии и одетый в пурпурные одежды член Совета Тайн с наброшенным на голову глубоким капюшоном.

Прямо перед ступеньками в редкой цепи расположились облаченные в полную латную броню рыцари с одноручными мечами и щитами, а перед ними гуляли коричневые кролики, в остальном похожие на того, которого держал на коленях барон.

- Демоны Бездны, это альмиражи! - панически прошептал Дорам, с омерзением глядя на магических животных.

- И что это за твари? - с улыбкой на лице прошептал Нирмо, решительно шагая вперед и увлекая за собой свою свиту.

- Телепортирующиеся злобные кролики с острыми рогами, сам не видишь, что ли? - с неприязнью ответил маг воды. И действительно, иногда кролики ненадолго замирали и тут же исчезали в синей вспышке, телепортируясь на несколько метров. - Те, которые белые, кидаются камнями или поджигают предметы вблизи.

- Альмиражи-алибиносы являются слабыми псиониками. Не паникуй так, они почти безвредны и вовсе не злобны. - шепотом прокомментировал Мероннер, - Еще пять метров и церемониальный поклон.

Посланцы Конкордии отмерили положенное число шагов и приступили к следованию церемониалу. После порядка двадцати минут взаимных представлений и прочих приветственных расшаркиваний Нирмо, хромая, опасливо прошел мимо резвящихся альмиражей - определенно, дополнительной линии защиты аристократа - и вручил Плаису фон Глелиса свои верительные грамоты посла Конкордии и юстициара-ревизора.

Его сиятельство довольно равнодушно выслушал церемонные заверения в вечной дружбе между державами (что было, кстати, героическим поступком для высшего аристократа, так как церемонии Конкордии предполагали завуалировано-снисходительное обращение к мирским владыкам) и произнес положенные по протоколу фразы.

Спустя еще полчаса собеседники наконец перешли к делу. Прежде всего, Нирмо были официально представлены высшие армейские чины и высшие маги баронства.

- Барон Дэвлиан фон Кедари, мой военный советник. - крепко сжав губы, молодящийся старик кивнул младшему мастеру, - Баронет Крион фон Эдоалле, баронет Юрели фон Глелиса, баронет Манелат фон Кедари. - последние аристократы имели явно фамильное сходство с баронами, - Красный волшебник Курориан Пламенное Проклятие... - улыбка не сделала злобное лицо Высшего мага более добрым, а, наоборот, могла бы внушить еще больший страх.

Внезапно среди одной из групп приглашенных на церемонию вручения верительных грамот наметилось непредвиденное движение и шум. Это привлекло внимание переставшего скучать барона, и он замолчал.

В группе, пренебрегающей церемониалом, преобладали бело-синие традиционные мантии полноправных жрецов божеств, окружающие две фигуры - согбенную под весом золотых украшений старческую фигуру в красно-золотой мантии, на шее которой виднелся золотой знак в виде открытой книги, внутри которой вместо страниц находится тайник, и фигуру в простом сером плаще с капюшоном. Вторая фигура, являющаяся источником шума, медленно раздвигала окружающих ее жрецов и двигалась вперед, ближе к ковровой дорожке.

Когда явный иерарх жрецов достиг своей цели и откинул капюшон из грубой серой ткани, Нирмо ощутил смутное чувство узнавания. Будучи членом культа Судьбы, он изучал целый ряд культов человекоподобных божеств, и данное открытое, честное лицо кого-то ему напоминало. Преклонившая колени свита барона, а за ней и все придворные, прошептали ответ.

- Инкертус!

- Разрази меня гнев стихий, бог лжи!

- Это Инкертус, точно тебе говорю! - раздавался шепот со всех сторон.

- Достаточно церемоний. - приказало божество после двух минут созерцания коленопреклоненных аристократов, магов и жрецов. Его круглое лицо было полно искренности и даже простодушия. Казалось, один из множества слабых древних богов[39] готов сделать все ради окружающих его смертных. Вот только это впечатление было тем, что данный бог олицетворял - ложью.

По залу прокатилась волна - все вставали с колен, кроме Плаиса фон Глелиса, который так и остался сидеть, смотря в лицо воплощению божественной сущности. Даже Нирмо и Высшие маги обнаружили себя стоящими на коленях, после чего быстро и смущенно встали. Божества редко оставляли смертным свободу выбора, предпочитая делать выбор за них.

- Род фон Глелиса долго испытывал терпение Древних, но недавние ваш поступок перечеркнул все чувства, что мой культ испытывал к вам. - на лице Инкертуса проступало явное сожаление, смешанное с грустью и даже горечью о том, что ему приходится произносить такие слова. Вот только глаза божества оставались недвижимыми омутами, которые могли поглотить целую флотилию океанских кораблей. - Вы позволили своему сыну осквернить мою часовню в замке Стэррифог.

На лице барона проступило недоумение, он поднял руку, пытаясь как бы что-то сказать Древнему... и дернулся, как от пощечины. Рыцари охраны синхронно совершили неуверенные движения, слегка обнажив клинки - и тут же резко вогнав их в ножны под яростным взглядом верховного жреца Инкертуса. Старческая фигура в красно-золотой мантии распрямилась и ее глаза, направленные на источник агрессии против ее покровителя, засияли серебряным светом.

Высшие маги были более смелы. Красная линия заготовки Огненного круга протянулась вокруг тронного возвышения, а из-под капюшона члена Совета Тайн вырвалось несколько полупрозрачных фигур, образовав нечто вроде щита перед магом.

- Ну что вы, друзья, мои... - мягко произнес бог, сочувственно искривив губы, - Вначале вы выслушаете меня. Итак, ваш сын Вивет фон Глелиса осквернил алтарь моей часовни в потерянном им замке. Он принес в жертву старшего жреца Стэррифога и молил демонов Бездны о помощи, открыв им путь через алтарь Тайн[40].

На лице Плаиса было написано изумление и ужас. Боги вроде Инкертуса, имеющие не так много святилищ, мстили за осквернение каждого из них. Даже царские жрецы богини Севера без прямого приказа своей госпожи не разрушали святилища других богов. А род фон Глелиса несколько десятков поколений назад дал клятву на вечное служение Инкертусу. Говорят, в те времена от рода фон Глелиса был один-единственный рыцарь, и родовое имя того рыцаря не упоминало столицу одного из баронств Империи в качестве манора.

- У смертных плохая память... И сегодня она станет чуть лучше благодаря моему милостивому напоминанию. - пластичное лицо бога тайн изобразило надежду, смешанную с наивностью. А затем Древний растворился в потоке света из ближайшего окна.

Минуту спустя озадаченные аристократы перевели взгляд на Плаиса фон Глелиса, ожидая инструкций. И в каком-то смысле они их получили. Барон Плаис фон Глелиса, Страж Юга, сидел на своем троне, направив свои глазницы на место исчезновения бога. Вернее, глазницы своего черепа. Выше парадного камзола и орденской ленты шея переходила в безупречно белые кости, которые неведомым образом удерживали на себе нерассыпающийся череп с баронской короной. Альмираж-альбинос, которого еще живой Плаис держал на коленях, все так же спокойно сидел на еще теплом теле своего хозяина.