Страница 16 из 20
Одним из «духовных учителей» этой группировки был приемный сын министра иностранных дел ПНР З. Модзелевского Кароль – активист бунтарского движения молодежи в 1956 г., позднее оказавшийся в тюрьме за «Открытое письмо к партии», в котором он предрекал Польше новую революцию, направленную против господства партийно-государственного аппарата. В начале 1960-х гг. он явился одним из основателей Политического дискуссионного клуба в Варшавском университете, на собраниях которого не раз слышались весьма резкие отзывы о происходящем в Польше и социалистическом лагере. Среди завсегдатаев этого клуба был сын Р. Замбровского Антоний – аспирант факультета экономики. После разгона клуба, произошедшего в 1963 г., А. Замбровский вошел в кружок Бернарда Тейковского – молодежного вожака Кракова в 1956 г., поступившего в аспирантуру Варшавского университета и тогда же завербованного Службой безопасности МВД. Участники этого кружка обсуждали проблемы современного марксизма и социальную структуру социалистических стран. Весной 1966 г. А. Замбровский высказался за участие в праздновании тысячелетия крещения Польши и раскритиковал антицерковную политику ПОРП, за что в том же году был исключен из партии.
Разумеется, такая активность отпрысков сановных родителей не могла прибавить последним популярности в глазах партийной элиты. В сущности, деятельность этой «золотой молодежи» служила подтверждением тезиса о тесной связи между догматизмом и ревизионизмом, с которым Гомулка не раз выступал на партийных форумах. Но вплоть до 1968 г. партийная верхушка, судя по всему, не пыталась использовать оппозиционность детей для публичного сведения счетов с их высокопоставленными родителями. Хотя органы внутренних дел старательно информировали верхи о всех случаях крамольного поведения этих лиц. Например, в начале 1967 г. МВД передал в ЦК список тех «привилегированных» учащихся Варшавского университета, кто поставил свою подпись в защиту А. Михника (лишенного на год студенческих прав за «неподобающие» речи). Среди таковых оказались как дети «пулавян», так и «натолинцев»[133]. Ранее, в 1963 г., громя на XIII пленуме ревизионизм, Гомулка самолично вспомнил о Михнике (которому тогда было всего 16 лет), приведя его как пример растущей идеологической заразы (поводом к чему послужила работа Междушкольного дискуссионного клуба)[134]. Источником столь поразительной осведомленности первого секретаря, вне всякого сомнения, явилась информация МВД.
Репрессивные органы и сами не брезговали склонять фамилии детей известных родителей. Например, осенью 1967 г. заместитель министра внутренних дел Ф. Шляхчиц, выступая на собрании партактива одного из районов Варшавы, заочно пригрозил Антонию Замбровскому, заявив, что тот «скачет, скачет, но в конце концов допрыгается»[135]. Такое внимание высокого лица к рядовому участнику интеллектуальной фронды в Варшавском университете безусловно было вызвано личностью его отца, находившейся на прицеле у «партизан».
Очень скоро в ревизионисты были записаны и сами «пулавяне». Во всяком случае, некоторые из них. Например, среди новоявленных «врагов партии» оказался главный редактор органа ЦК ПОРП «Нове дроги» Р. Вэрфель, поплатившийся должностью за слишком близкие контакты с западными журналистами[136]. Получил ярлык ревизиониста и С. Сташевский, не устававший выражать недовольство Гомулкой и завязывать знакомства с литераторами, известными своей оппозиционностью. Подробный доклад о связях Сташевского с интеллектуальной фрондой был составлен Службой безопасности в конце мая 1964 г., когда в польской печати разворачивалась кампания по дискредитации участников так называемого «Письма 34-х» (обращения тридцати четырех представителей польской науки и литературы к премьер-министру с требованием изменить культурную политику власти)[137]. А в 1966 г. Сташевский уже прямо был назван среди «людей, атакующих политику партии с ревизионистских позиций». Такая формулировка содержалась в социологическом исследовании Службы безопасности, проверившей репрезентативную группу лиц, которые отметились «враждебной деятельностью» на территории Варшавы в 1963–1966 гг.[138]Таким образом, произошла окончательная компрометация «пулавян». С этого времени они рассматривались как группировка, враждебная партии.
6. «Антисионистская кампания»
Всё это было прелюдией к началу подлинных гонений на служащих еврейского происхождения, устроенных в период так называемой «антисионистской кампании».
Поводом к ней явилась «шестидневная война» Израиля с арабскими государствами летом 1967 г. Победа Израиля вызвала неожиданное воодушевление многих поляков, которые рассматривали это как болезненный удар по престижу Советского Союза, поддерживавшего арабов. В стране, никогда не испытывавшей особых симпатий к евреям, вдруг обнаружились заметные произраильские настроения. Получила широкое распространение фраза: «Наши евреи побили их арабов»[139]. При этом слово «наши» имело зачастую буквальное значение, поскольку немалая часть жителей Израиля происходила из Польши.
В данном случае у населения явно включился тот же механизм, что и в 1956 г.: всё, что было направлено против интересов СССР, заслуживало безусловного одобрения. Антисоветские (а антирусские) настроения вновь взяли верх над антисемитизмом. Для Гомулки же, как видно, такой политический выбор народных масс был неожиданным. Не желая мириться с фактом всепобеждающего антисоветизма поляков (что косвенно могло свидетельствовать об их неприятии социалистического строя), он склонен был объяснить его происками «пятой колонны» в лице сионистов. По Гомулке выходило, что не поляки, а чудом уцелевшие сионисты приветствовали победу Израиля. Выступая 19 июня 1967 г. на VI конгрессе профсоюзов, первый секретарь прямо заявил, что власть не может оставаться равнодушной ввиду присутствия в стране подрывных элементов, и что у всех граждан Польши должна быть лишь одна родина, те же, кто поддерживает израильскую агрессию, могут свободно уезжать[140]. Речь его, транслировавшаяся по радио и телевидению, стала «спусковым крючком» кампании по выявлению «сионистов» на всех уровнях. Поначалу эта кампания затрагивала почти одних «пулавян» и слабо касалась прочих служащих еврейского происхождения. До конца 1967 г. практически все представители этой группировки, еще занимавшие какие-либо ответственные посты, были отправлены в отставку (к примеру, Л. Касман, В. Боровский, Я. Зажицкий, Э. Пщулковский, В. Комар). Из редакции Большой энциклопедии был уволен ряд прежних деятелей «идеологического фронта», в том числе П. Хоффман. Вместе с ним потерял свою последнюю должность и С. Сташевский. Была проведена также чистка в армии, откуда было изгнано около 2 тыс. офицеров, в том числе 17 генералов. В конце января 1968 г. из ПОРП добровольно вышли два выдающихся ученых еврейского происхождения – Зыгмунт Бауман и Влодзимеж Брус, не пожелавшие мириться с набиравшей силу антисемитской волной.
Но подлинный размах кампания приобрела весной 1968 г., после протеста студенческой оппозиции против снятия со сцены Национального театра спектакля по поэме А. Мицкевича «Дзяды». Спектакль был приурочен к пятидесятой годовщине Октябрьской революции, но вызвал неудовольствие высшего партийного руководства своими религиозными и антироссийскими мотивами. Было объявлено, что спектакль с 30 января 1968 г. убирается из репертуара. «Командосы», руководимые К. Модзелевским, а также учащиеся Высшей театральной школы организовали акции протеста, которые закончились столкновениями с милицией и задержанием некоторых участников. Одновременно варшавское отделение Союза польских литераторов созвало чрезвычайное заседание, которое приняло резолюцию с требованием вернуть спектакль на сцену и изменить культурную политику.
133
AAN. PZPR KC. Kancelaria Sekretariatu. IX/962. K. 3.
134
Eisler J. Polski rok 1968. S. 65.
135
Ibid. S. 85.
136
Persak K. Op. cit. S. 110.
137
AIPN BU. 01820/5 T. 3. K. 154–157.
138
AIPN BU. 0296/259 T. 2. Notatka wyników sondy socjometrycznej niektórych osób z terenu Warszawy – znanych z antysocjalistycznej postawy lub wrogiej dzałalności. S. 2–3.
139
Stola D. Kampania antysyjonistyczna. Warszawa, 2000. S. 33–34; Eisler J. Polski rok 1968. S. 40.
140
Stola D. Op. cit. S. 40.