Дева и чудовище

СИРена

Дева и чудовище

1

Леди Айскин зевнула, прикрыв ладонью рот, и посмотрела в зеркало. Руби, камеристка, старательно укладывала последний локон в изысканную причёску, когда в комнату вбежала запыхавшаяся Лота, вторая камеристка.

— Г-госпожа… — от волнения девушка даже начала заикаться. — Там… Там приехал граф Атонианский… Он желает вас видеть!

Леди Айскин так резко повернулась, что Руби, от неожиданности, уколола её шпилькой. Леди вскрикнула и шлёпнула служанку по руке.

— Безрукая корова! — гневно вскричала она.

— Простите, госпожа… — испуганно пролепетала служанка, отступая.

— Ты уверена? — обратилась леди Айскин к Лоте. — Это точно Его Светлость?

— Так мне сказал дворецкий… Это он послал меня к вам.

— С чего это графа принесло в такую рань? — забеспокоилась леди, вновь поворачиваясь к зеркалу.

— Не знаю, госпожа, — ответила Лота.

— Тебя, дуру, и не спрашивают! — огрызнулась леди Айскин. — Где граф сейчас?

— Дворецкий отвёл его в голубую гостиную.

— Тогда ступай и скажи Его Светлости, что я приду через несколько минут.

— Слушаюсь, госпожа, — присела в полупоклоне служанка.

— Да смотри, веди себя вежливо и почтительно. Правильно поклонись, как тебя учили. И не пялься на него, граф не любит, когда смотрят на его лицо.

— О, нет, госпожа! Я не буду смотреть на него… Он так безобразен!

— Отворачиваться тоже нельзя, он может обидеться. Веди себя естественно, как будто ничего не замечаешь.

— Да, госпожа… — пробормотала Лота и выскользнула за дверь.

Спускаясь на второй этаж, где находилась голубая гостиная, предназначенная для приёма высокопоставленных гостей, она бормотала под нос:

— Как же, не заметишь тут ничего, когда его уродство просто бросается в глаза… Да на него страшно смотреть! Настоящее чудовище…

Войдя в голубую гостиную, девушка увидела высокого человека, одетого в тёмный атласный костюм, отделанный белоснежным мехом и серебряной вышивкой. Он стоял к ней спиной, заложив руки назад, и смотрел в открытое окно, выходившее в сад. Лота втайне обрадовалась, что не видит его лица.

Склонившись в глубоком поклоне, девушка произнесла:

— Леди Айскин придёт через несколько минут, Ваша Светлость.

Граф даже головы не повернул, словно не услышал. Лота выпрямилась, минуту смотрела в прямую широкую спину, по которой струились тёмные с сединой волосы, собранные в пучок и перевитые серебряной лентой, раздумывая, не повторить ли сообщение, но затем отступила и тихонько выскользнула из комнаты.

Граф медленно повернулся и посмотрел на закрытую дверь. Продолговатое мрачное лицо, обезображенное уродливыми шрамами, было неподвижным и застывшим, словно маска. И только прищуренные тёмные блестящие глаза казались живыми: в их глубине отражались тщательно скрываемые чувства.

Послышались торопливые шаги, шелест шёлковых юбок, дверь распахнулась и в комнату вошла леди Айскин в сопровождении обеих камеристок. На губах женщины сияла приветливая улыбка, но в глазах притаилась тревога. Все трое склонились в глубоком реверансе, и граф ответил им вежливым поклоном. Движения гостя не отличались изяществом. Они были скованными и несколько неуклюжими. Это и понятно: Его Светлость не был салонным щёголем; большую часть жизни он провёл в седле и на поле боя.

— Доброе утро, сударыня, — приветствовал граф хозяйку. — Извините, что потревожил в столь ранний час, но я ехал мимо и решил заехать сейчас, так как возвращаться буду другой дорогой… У меня к вам небольшое дельце, которое я хотел бы обсудить наедине.

— Доброе утро, милорд! — сердечно ответила леди Айскин, продолжая приветливо улыбаться. — Всегда рада видеть вас в моём доме.

Тревога в глазах женщины сменилась любопытством. Она посмотрела на камеристок и жестом приказала удалиться. Девушки тут же, с нескрываемой радостью и облегчением, исчезли. Леди Айскин указала графу на одно из кресел, стоявших у огромного камина.

— Прошу вас присесть, милорд. Вина?

— Нет, спасибо.

Леди опустилась в кресло напротив и с любопытством уставилась на гостя.

Граф откинулся на высокую удобную спинку, положил ногу на ногу, сцепил на коленях руки и заговорил хриплым, сорванным в атаках голосом:

— Вы знаете, сударыня, что я долго отсутствовал дома, скитаясь по чужбине… Воевал в разных армиях, служа всевозможным правителям и королям. Недавно я вернулся домой — меня призвал семейный долг… Жизнь скитальца и наёмника не позволила мне жениться, поэтому сейчас, несмотря на преклонные года, я остался один, без супруги и без детей… Я баснословно богат, знатен и независим. В моём доме есть всё, кроме одного: в нём нет хозяйки. И я решил жениться. — Глаза леди Айскин испуганно распахнулись, а лицо слегка побледнело. — Я знаю, что далеко не молод и, мягко говоря, некрасив… И понимаю, что ни одна благородная девушка не пойдёт за меня по доброй воле. А я не желаю брать в дом женщину, которая будет не только не любить, но и ненавидеть меня. Поэтому решил жениться на простой, но хорошо воспитанной девице, сироте, которая, пусть и не полюбит меня, но будет, хотя бы, благодарна за то, что я её возвысил, дал положение в обществе и достаток… Я слышал, сударыня, у вас в доме есть такая девица — некая Элиссандра, ваша воспитанница.

— Святые Небеса! — в изумлении воскликнула леди Айскин. — Это невозможно!

— Невозможно? — В тёмных глазах графа отразилось удивление. — Почему? Она помолвлена?

— Нет!

— Так в чём причина?

— Элиссандра — рабыня!

— Рабыня?

Казалось, граф был шокирован. Хотя лицо его оставалось неподвижным и на нём не отразились никакие чувства, но глаза налились гневом. Он уставился на леди Айскин с таким выражением, словно хотел её немедленно убить. Женщина сжалась от страха и пролепетала:

— Простите, Ваша Светлость, что особое положение этой девушки ввело вас в заблуждение, но право, я и сама иногда забываю, что Элиссандра — невольница. Мало кто в доме помнит, что эта девица не свободная приживалка, а рабыня…

— Как так вышло, что рабыню воспитывали, как свободную? — В хриплом голосе графа прозвучали ледяные нотки.

— Это случилось не по моей вине… — словно оправдываясь, пробормотала женщина. — Это всё покойный супруг… Это он шестнадцать лет назад привёз девочку в замок и приказал растить и воспитывать совместно с нашими детьми… Он питал необъяснимую привязанность к малышке — я даже ревновала… — Леди Айскин отвернулась к окну и сердито поджала губы. — Подозреваю, что Элиссандра — его дочь от какой-нибудь потаскушки… После смерти супруга я сразу указала бастарде на её законное место, и сейчас она прислуживает моей дочери. Однажды я даже хотела продать эту девку, но дочь отговорила меня, так как очень привязалась к Эллис.

Граф резко поднялся и порывисто зашагал по комнате. Затем повернулся к леди Айскин и произнёс:

— Что ж… Это даже упрощает дело. Я хочу выкупить у вас эту девушку!

Леди Айскин была поражена.

— Вы всё равно хотите жениться на ней?!

— Я могу себе это позволить… Я сам себе господин и больше никто не может мне указывать, что я могу, а что не могу делать! — с некоторой горячностью воскликнул граф. — Сколько вы хотите за Элиссандру?

Леди Айскин минуту отходила от шока, а потом осторожно ответила:

— Я могу отдать вам Эллис бесплатно… Более того, никто и никогда не услышит из моих уст, что она… была рабыней… И я дам девушке приданое, если… — она запнулась и бросила на графа настороженный взгляд, — …если вы простите наш земельный долг…

— Согласен, — не раздумывая кивнул граф.

Леди глубоко вздохнула, переводя дух, и искренне улыбнулась.

— Когда свадьба?

— Примерно, через месяц. Я пришлю письмо с точной датой. Венчание состоится в вашем храме, пира не будет. Сразу после обряда мы уедем.

Леди Айскин согласно кивала. Её вполне устраивали такие условия.