Страница 5 из 29
Скорее всего, нечто подобное происходит и в головах героев «Декамерона». Иными словами, «соседство смерти уничтожает сдерживающие тормоза стыда». Вот это бесстыдство, прежде всего, и привлекало читателей данной книги.
Каждый день собеседники выбирают из своей среды короля или королеву, которые руководят занятиями всей компании и задают тему для очередных рассказов. Однако эти темы обычно носят очень общий характер и не препятствуют разнообразным трактовкам со стороны рассказчиков.
Боккаччо почти никогда не изобретал фабулы своих новелл. Он разрабатывал использованные в литературе сюжеты, подчас весьма древние. Источники «Декамерона» – французские фаблио, средневековые романы, античные и восточные сказания, средневековые хроники, сказки, новеллы предшественников, злободневные анекдоты. Однако Боккаччо пользовался заимствованным материалом весьма свободно, меняя ситуации, вводя новые художественные детали, видоизменяя целевую установку всего рассказа. В итоге весь использованный им материал принимал ярко индивидуальный характер.
У предшественников Боккаччо новелла была ещё по существу назидательным рассказом в средневековом духе. Боккаччо сохраняет эту тенденциозную морализующую установку. Рассказчики «Декамерона» сопровождают свои новеллы моральными сентенциями, вытекающими из их рассказа. Так, 8-я новелла X дня должна показать силу истинной дружбы, 5-я новелла I дня должна иллюстрировать значение быстрого и удачного ответа и т. д. Однако обычно у Боккаччо мораль вытекает из новеллы не логически, как в средневековых назидательных рассказах, а психологически. Это придаёт новелле принципиально новое качество. Читатель словно додумывается до вывода сам: автор с помощью определённых художественных приёмов лишь направляет определённым образом его мысль.
В своих новеллах Боккаччо рисует огромное множество событий, образов, мотивов, ситуаций. Он выводит целую галерею фигур, взятых из различных слоёв современного ему общества. Это социальные типы. Все новеллы при всем их разнообразии могут быть разбиты на несколько групп.
Первая, самая простая в сюжетном отношении группа – это коротенькие рассказы, повествующие о каком-нибудь остроумном изречении, коротком и быстром ответе, помогающем герою выйти из затруднительного положения. Такие новеллы, зачастую напоминающие французские фаблио, заполняют I и VI дни «Декамерона». Формально к этой группе примыкает и знаменитая новелла восточного происхождения о трёх кольцах (день первый, новелла 3-я), в которой Боккаччо утверждает принципиальное равенство трёх основных религий, выступая против претензий христианства на истинность.
Ко второй группе относятся новеллы об удивительных добродетелях и глубоких движениях души. Такие новеллы характерны в особенности для X дня. Здесь прославляется пышность двора испанского короля Альфонса, великодушие Карла Анжуйского, щедрость Натана, непоколебимая любовь Тито и Джизиппо. Новеллы этой группы посвящены прославлению рыцарских добродетелей и куртуазии. Такова известная новелла о Фредериго дельи Альбериги (день пятый, новелла 9-я) – бедном рыцаре, заколовшем для угощения любимой дамы своего единственного сокола. Эта новелла отличается особым психологизмом, который войдет в традицию дальнейшей европейской новеллы, например, новеллы Мопассана. «Ожерелье» последнего и «Сокол» Боккаччо близки по своей стратегии повествования. И там и здесь вся смысловая нагрузка приходится на одну яркую деталь, которая по мере повествования, как снежный ком, лишь набирает скрытых смыслов, обогащает подтекст. В результате читательское восприятие на ассоциативном уровне запускает свой собственный процесс смыслообразования. Отсюда вместо прямой и плоской назидательности рождается художественная многозначность, настоящий калейдоскоп личных смыслов. Но сначала сюжет. Кратко у Боккаччо он сконцентрирован на рассказе об одной непреклонной даме, за которой ухаживает один галантный кавалер по законам куртуазности, воспетой трубадурами Прованса. Федериго дельи Альбериги любит, но не любим, расточает на ухаживание все свое состояние, и у него остается всего один сокол, которого, за неимением ничего иного, он подает на обед своей даме, пришедшей его навестить. Дама же посещает своего поклонника лишь из-за того, что её единственный сын очень болен и просит свою мать привезти ей знаменитого сокола. Мать соглашается посетить поклонника лишь желая удовлетворить просьбу больного. Сын для неё дороже тщеславия. Она не собирается подавать напрасных надежд, она лишь хочет исполнить свой материнский долг. С её стороны – это жертва. И теперь новелла превращается в своеобразный турнир жертвенности. Мать идёт на жертву, но на жертву идёт и её поклонник. Теперь вопрос лишь заключается в том, чья жертва перевесит? Кажется, что эти жертвы несопоставимы. Посудите сами, с одной стороны – тяжело больной сын, чью просьбу следует исполнить любой ценой, а с другой – всего лишь охотничий сокол. Но здесь-то и понадобится нам определённый комментарий. Сокол для людей Средневековья – это не просто птица, это знак вашего социального статуса. Соколиная охота – забава королей. В Москве есть район – Сокольники. Назван он так в честь того, что там устраивалась царская соколиная охота. Вырастить такую птицу, чтобы принимать участие в забавах высшей знати, стоило немало денег и мастерства. У бедного воздыхателя, который и так ради завоевания сердца своей возлюбленной потратил всё состояние, сокол – это последняя статусная вещь, последняя надежда на возможность восстановления своего положения, ведь на таких соколиных охотах завязывались очень важные знакомства, обретались важные социальные связи. И вот, ради безнадёжной любви, этот благородный человек готов отрезать последнюю ниточку, не позволяющую ему скатиться вниз по социальной лестнице. Простите за такое вульгарное сравнение, но его поступок можно сравнить лишь с тем, когда разорившийся из-за любви олигарх возьмет да и сожжёт свой лимузин, чтобы осветить путь любимой. Всякий ли на такое способен? В этой новелле перед нами разворачивается самая настоящая битва между двумя благородными людьми. Они словно хотят выяснить, кто из них способен в своей жертвенности дойти до самого конца. Это, действительно, битва титанов. Новелла словно предвещает трагедии Шекспира. Разве в «Ромео и Джульетте» два молодых человека не перейдут за грань доступного в своей неистовой страсти? Разве сердце Джульетты не будет разрываться на части от любви к брату Тибальду и к его убийце Ромео? А сам Ромео не пустится в круговорот страстей и, отомстив за лучшего друга Меркуцио, не станет убийцей брата своей возлюбленной? Уже в этой небольшой новелле Боккаччо удается коснуться нужного регистра, чтобы зазвучал мощнейший орган человеческих страстей. Вот как эта скрытая драма представлена непосредственно в тексте: «Несмотря на то, что бедность его была крайняя, он никогда не сознавал, как бы то следовало, что без всякой меры расточил свои богатства; но в это утро, не находя ничего, чем бы мог учествовать свою даму, из-за любви к которой он прежде чествовал бесконечное множество людей, он пришел к сознанию всего; безмерно тревожась, проклиная судьбу, вне себя, он метался туда и сюда, не находя, ни денег, ни вещей, которые можно было бы заложить; но так как час был поздний и велико желание чем-нибудь угостить благородную даму, а он не хотел обращаться не то что к кому другому, но даже к своему работнику, ему бросился в глаза его дорогой сокол, которого он увидал в своей комнатке, сидящим на насесте; вследствие чего, недолго думая, он взял его и, найдя его жирным, счел его достойной снедью для такой дамы. Итак, не раздумывая более, он свернул ему шею и велел своей служанке посадить его тотчас же, ощипанного и приготовленного, на вертел и старательно изжарить; накрыв стол самыми белыми скатертями, которых у него еще осталось несколько, он с веселым лицом вернулся к даме в сад и сказал, что обед, какой только он был в состоянии устроить для нее, готов». Давайте остановимся на этом. Обратите внимание на то, как и при каких обстоятельствах принимает своё решение герой новеллы. Он собирается приготовить обед. О.М.Фрейденберг в своей знаменитой книге «Поэтика сюжета и жанра» обращает внимание на то, что в культуре приготовление пищи и жертвоприношение – вещи синонимичные. Например, Авраам обязан принести в жертву своего сына Исаака, словно агнца на костре. Христос произносит моление о чаше и говорит во время тайной вечери о хлебе и вине как о своей плоти и крови. И вот сокол. Его тоже приносят в жертву. Сокол невинен. Он ничего не знает о намерениях хозяина, которому служил верой и правдой. Не раздумывая, хозяин свернул ему шею. А вы, читатель, так и слышите этот слабый хруст. Заметьте, герой накрывает на стол самые белые скатерти. Зачем? Может быть, белый цвет здесь указан как надежда на искупление? Белый цвет, визуальное воплощение, вступает в конфликт со звуком: хруст сломанных шейных позвонков благородной невинной птицы, бесконечно преданной своему хозяину. Какое великолепное художественное воплощение так называемого сопротивления материалов. Всё, вроде бы, конкретно, визуально и ощутимо, ничего не названо впрямую, но мы в самом эпицентре торнадо человеческих страстей и ждём лишь развязки этой битвы благородств. И вот наступает очередь дамы: «Та, встав со своей спутницей, пошла к столу; не зная, что они едят, они вместе с Федериго, который радушно угощал их, съели прекрасного сокола». А что происходит в этот момент с Федериго? Как он воспринимает каждое движение челюсти своей возлюбленной? Это остаётся за кадром. Здесь начинается игра нашего воображения. Здесь может прийти на помощь только великий фильм П.П. Пазолини «Декамерон», в котором выдающийся режиссер попытался в визуальных образах передать художественное мастерство своего собрата-художника, жившего за много столетий до него под небом Италии.