Прозрачный экран

Как пример. К вам вечером в темноте подходит человек и просит закурить. Здесь сразу надо насторожиться и обязательно держать дистанцию. Если у вас есть перцовый газовый баллончик, то вы должны держать его так, чтобы через секунду можно было им воспользоваться. По данным статистики, газовый баллончик – самое эффективное средство самозащиты.

Вернемся к кино. В «Бойце» был эпизод, когда я дрался с женщиной. Само по себе не очень приятно, но кино есть кино. Я как-то сразу отнесся к ней как к молодой женщине, и даже на репетиции у меня рука не поднималась нанести хоть какой-то удар.

Но она очень быстро вывела меня из ситуации пассивности. Первый же ее удар пришелся с правой стороны челюсти (она была левшой). Несмотря на кино она почему-то ударила «в контакте». Прямой удар любой человек не может выдержать нормально. Это был единственный случай, когда от женщины я ушел в «нокдаун».

Но следующий эпизод был гораздо труднее для съемок. По сценарию она должна была ударить меня так, чтобы я отлетел на 2 метра к стене и при падении сломал стул. Стул постановщиками заранее был подпилен, но в этом и заключается главное: никто не знает, каким образом эти деревяшки сломаются.

В первом же дубле он сломался так, что я похолодел: пропиленный кусок ножки стула выехал в десяти сантиметрах от моего бока.

Съемки в кино в девяностых годах были по-настоящему экстремальными.

КРОВЬ НА СЪЕМОЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ

Когда человек слышит слово «трюк», у него сразу возникает ассоциация «кровь». Так современный мир выстроил нашу психику, где фантазии больше, чем милосердия. Кровь на съемочной площадке – редкий случай. Но когда это случается, люди перестают быть гримерами, художниками, актерами… Кто-то впадает в ступор, у кого-то начинается истерика. Но в таких случаях я больше уважаю именно этих плачущих и кричащих от ужаса людей, потому что большинство смотрит на настоящую страшную кровь как на бутафорию. Кино не просто сломало их мировосприятие, оно сделало их монстрами, на которых не действует боль другого человека.

Кино – это страшная вещь!

УНИЧТОЖИТЬ ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ

Любители сериала «Боец» наверняка помнят жутковатое начало этого криминального повествования, когда от энергии огненного взрыва улетает человек. Могу заверить, что это не компьютерная графика. Человек действительно улетел более, чем на десять метров. Раскрою вам тайну того, как это снималось.

Примерно над серединой предполагаемой траектории полета этого человека нависала стрела крана. Но это был особый кран. Вместо обычного многожгутового троса с мощным крюком здесь был тонкий, но прочный тросик. Он заканчивался над кабиной крановщика не обмазанными маслом блоками намотки, стандартными для всех кранов – там была установлена сложная система нескольких жгутов толстой резины (примерно такую используют на «тарзанках»). Система была заряжена, жгуты натянуты. А тросик был зацеплен за альпинистскую «беседку», систему капроновых ремней, которые были укреплены под одеждой человека, готовящегося к «полету». Он стоял спиной к траектории движения, лицом к взрыву.

На месте крановщика сидел каскадер-постановщик. В нужный момент он отпускал блокировку жгутов. Через блок этот рывок передавался на тросик. И человек, увлекаемый импульсом всей этой системы, действительно летел вдоль земли на достаточное расстояние. В нашем случае он перелетал через дорогу. Но рабочая сложность состояла в том, что для успешного полета надо было отрегулировать работу системы под вес летающего дублера главного героя. Эту яркую роль играл Дмитрий Марьянов. Низкий поклон памяти этого прекрасного актера и замечательного человека, который так рано ушел от нас.

За шесть дублей так и сделали – систему максимально точно подогнали под каскадера. Но съемка почему-то не начиналась… Присутствовавший на площадке главный герой Дима Марьянов услышал напряженный разговор, происходивший между режиссером Евгением Серовым, одним из операторов и каскадером.

Оператор очень эмоционально доказывал:

– Это всего один дубль, поэтому работать будут сразу несколько камер. И одна камера будет крупно снимать лицо Димы, который после яркой вспышки взрыва вылетает из кадра.

Евгений согласно кивнул. Каскадер высказывал свою позицию не менее эмоционально:

– Диму снимать нельзя. Это опасно. Крупный план придется доснять, потому что здесь будет лицо каскадера, и он вылетит из кадра.

У оператора было лицо человека, общающегося с идиотом:

– Да мы никогда в жизни потом не повторим с актером эту ситуацию ни по свету, ни по характеру вылета из кадра!

Евгений снова согласно кивнул:

– И что? Я никакого выхода не вижу.

В этот момент в разговор вмешался Дима:

– А вот я вижу – просто мне надо лететь самому!

Его, конечно, пытались отговорить, но недолго. Потому что только этот опасный вариант решал все проблемы. В результате, когда все службы были готовы услышать команду «Начали!», на месте «космонавта» стоял сам Дима. Но когда команда прозвучала, все пошло не так, как планировали.

Раздался взрыв, и огненный шар стал двигаться в сторону Димы, однако блокировка резиновых жгутов почему-то не отключалась. В какой-то момент Дима вынужден был зажмуриться от приближающегося жара, и тут его рвануло назад. Из-за того, что его глаза были закрыты, он потерял ориентировку. Кроме того, он был немного тяжелее каскадера, на которого регулировали систему. Все это привело к тому, что все десять метров полета проходили на высоте чуть более метра, и Дима опрокинулся головой вниз. На уровне рефлекса он вытянул вперед руки. И все десять метров он елозил ладонями по асфальту дороги…

Я видел его позже уже с перебинтованными руками. График съемок был изменен, чтобы руки Димы могли восстановиться.

КРОВЬ, КОТОРОЙ МНОГО

Был в сериале «Боец» эпизод, от воспоминаний о котором мне каждый раз становится не по себе… Когда я чуть не убил человека. Страшно от того, что это было не на войне, что это был не подонок или негодяй. Это была очень милая девушка.

Всегда чувствуешь, когда день не задался сразу. Это был эпизод в квартире, где все заканчивается просто побоищем между мной и актрисой, которая играла офицера морской пехоты с соответствующими навыками рукопашного боя. Именно в этом эпизоде была сцена, о которой я уже писал – когда, улетев от удара, я чуть не напоролся на острый обломок ножки стула, сломанного моим грузным телом.

Так вот, тяжелейший эпизод с продолжительной дракой практически завершился. Вся съемочная группа всегда радостно чувствует окончание работы, приободрившись каждой своей клеточкой. И все команды выполняются очень быстро.

Оставалось снять всего один кадр, проще которого придумать просто невозможно. Этот кадр, по сути, снимался под уже снятый кадр, когда во время одной из сцен драки я сломал о девушку-морпеха стул. Тот кадр разбивания несложно представить. Я размахиваюсь и практически со всей силы обрушиваю стул на девушку, которая за миг до удара выставляет профессиональный блок, и стул разлетается на куски. Здесь я не оговорился – со всей силы.

Можно имитировать удар кулаком в лицо, когда снимается так, что зритель не видит, что кулак не долетает до лица каких-то нескольких сантиметров. Или когда лежащего человека молотят со всей мочи ногами. Здесь под одежду можно спрятать бронежилет или найти какой-нибудь хитрый ракурс. Но вот как бы ты ни устанавливал камеру, сымитировать реальное разбивание стула невозможно.

Естественно, этот стул заранее был подготовлен постановщиками. Заранее зная по какой траектории будет наноситься удар, и какие места войдут в контакт с руками актрисы, части стула в нескольких местах незаметно для зрительского глаза подпилили. Это «маленькая неправда» совсем не говорит о том, что человеку, о руки которого разбивают стул, не больно. Но это был фильм, где всех актеров подбирали с определенным опытом. И актриса была, ни больше, ни меньше, как чемпионка мира по какой-то версии карате. Соответственно, болевой порог у нее был завышен.