Страница 2 из 8
Второй вид – народные методы лечения. Врачевателей, обладающих этими методами, называют отосутами, или народными целителями. Они успешно лечили больных лекарствами растительного и животного происхождения, хорошо разбирались в лекарственных растениях. Лечили они и металлами, минералами, различными золами и другими средствами. Народный целитель может объективно оценить состояние человека и выявить болезнь быстро и точно; его диагностические инструменты – его мозг, его руки, глаза, мысли.
Приемы народной медицины передавались из поколения в поколение, многие тайны врачевания оберегались от непосвященных. Многие народные лекари искренне были преданы своему делу и были уверены, что они помогают страждущим и действительно вылечивали их.
История развития народной медицины саха
Истоки зарождения народной медицины саха уходят к отдаленным временам, когда главным способом добывания пищи было собирание различных растений, корней и плодов. Именно тогда начали различать съедобные и несъедобные растения и выделять ядовитые. Постепенно накапливался опыт использования растений при лечении различных заболеваний.
Саха, эвены, эвенки использовали в качестве лекарств различные растения, в частности, ягель – основной корм северного оленя. Распаренный ягель в виде компресса прикладывали к больным суставам, а при простуде – к спине и груди. Нередко, чтобы не заниматься сбором ягеля, что весьма затруднительно, особенно в зимнее время, поступали следующим образом: забивали оленя, вскрывали желудок и получали средство, готовое к употреблению. Такое средство, под названием «маняло», издавна было известно местному населению.
Начало использования в народной медицине средств животного происхождения относится к древнему периоду. С совершенствованием оружия и приемов охоты питание обогащалось продуктами животного происхождения. Одновременно расширялся и круг лекарств. В качестве лечебных препаратов использовались части и внутренние органы животных, жир, желчь и пр. У саха до настоящего времени находят применение гусиный и медвежий жиры (при обморожениях, ожогах), медвежья желчь (при глазных и внутренних заболеваниях).
Занятие охотой вело человека к тщательному изучению повадок животных. Люди не могли не обратить внимание на странное, на первый взгляд, явление, что животные занимаются самолечением.
Когда древний человек искал себе исцеляющие средства, прежде всего обращался к окружающим его растениям, которые давали ему все – пищу, одежду, жилище. Первоначально им руководил инстинкт самосохранения, в той или иной форме присущий всем животным. Наблюдения показывают, что некоторые животные при недомоганиях прибегают к самолечению определенными травами.
Так, например, по рассказам охотников, уставшие от погони олени с жадностью набрасываются на стебли и корни левзеи и, таким путем быстро восстановив свои силы, легко убегают в горы. Исследования показали, что левзея («маралий корень») действительно обладает прекрасными стимулирующими и тонизирующими свойствами, и потому она получила название «сибирского женьшеня». В дальневосточной тайге косули и другие животные время от времени охотно едят жесткие листья кустарника элеутерококка, который также славится как тонизирующее средство. Кошки и собаки при некоторых недомоганиях едят траву, в частности, злаки. Сибирские олени при ранениях поедают красную гвоздику, которая известна местному населению как кровоостанавливающее средство. Лоси и другие животные тайги при глистных инвазиях обкусывают верхушку и листья багульника болотного. Раненый медведь старается набросать снега на рану и прислониться к глыбе льда. Чтобы избавиться от кишечных паразитов, птицы и животные поедают целебные и ядовитые растения – мухомор, чемерицу, пользуются «муравьиными банями».
Охотникам часто приходилось наблюдать, как раненый хищник старается отыскать лосиный или олений рог и, улегшись раной на снег, грызет его: кровотечение останавливается, и зверь уходит от преследователей.
До настоящего времени бытует поверье, что медная стружка, принятая внутрь, откладывается в месте перелома и скрепляет кости (применение такого способа лечения отмечено у саха и русского населения низовья реки Индигирки).
У саха с давних времен врачевали лекари-знахари. В челобитной, датированной 1665 г., говорится: «…А лечил у того сынишка моего рану лекарь Меленкей». В другом документе челобитной кангаласца Окунчая Одунеева (около 1670 г.) рассказывается о том, как он был ранен в голову своим одноулусником Ярдаем, лежал при смерти и призывал лекарей лечить. «Из другого аналогичного документа, – пишет С.А. Токарев, – видим, как именно распределялся труд в подобных случаях между шаманом и лекарем». Так, например, в 1670 г. кангаласец Окунча жаловался, что он, «лечась убил десять скотин, да сверх того шаману да лекарям дал 5 скотин». Другой документ, датируемый 1680 г., сообщает о том, что некий баягантаец Оросун лечился от ран целых пять лет и издержал шаманам и лекарям много скота и другого своего имущества. В 1691 г. ботурусский князец Намняк Очеев жаловался на своих противников, борогонских тойонов, сыновей Тороноя, по поводу грабительского набега последних на его юрты. Во время этого набега был ранен в голову сын Намняка. «Раненого его сородичи по своей вере лечили… лекарю давали, чтобы выбирал мозг из кости, всего 30 скотин: лошадей, кобыл и коров».
К 1669 г. относится первое упоминание о начале сбора лекарственных растений Якутии служилым человеком Якутского острога Сенькой Епишевым. Собранную им в окрестностях г. Якутска коллекцию трав и их описание можно считать первым пособием по траволечению. В сборе трав ему помогали специальные сборщики из местного населения, хорошо знающие целебные растения. Это свидетельствует о том, что врачевание травами у саха к середине XVII века было распространено.
Сенька Епишев отправил челобитную царю Алексею Михайловичу от 7 июля 1673 г. Она опубликована в 1857 г. в «Дополнениях к Актам историческим». В ней содержится комментированный список 19 лекарственных растений и двух беспозвоночных животных.
О плате за лечение часто упоминается в судебных документах XVII века. Так, один якут жаловался (в 1668 г.) на то, что враги ранили его отца, сообщая при этом, что он, «убив коня да кобылу да корову да теленка 2 годов, и те раны теми скотинами лечил». Другой якут, раненый своим соулусником, жаловался в своей челобитной, что он «призываючи многих шаманов и лекарей, лечась убил 10 скотин, да сверх того шаману же и лекарю дал я… 5 скотин».
Но нередко самую болезнь и смерть саха приписывали «порче» какого-нибудь шамана. От того времени до нас дошло много жалоб на «шаманскую порчу». «Варя шаман… испортил волшебством своим родника моего Тонеся». «В прошлом де году испортили у него Бодойка шаманством сына его Эрсюкая Байдутцкого роду якут Коней шаман Мокоев с Торкаем шаманом, Быгыевым вместе». «А Моксогол испортил шаманством своим… и от той его порчи стал я… увечен навек» и т. д. За «порчу» с шамана требовали «головщину», как за убийство. В одном судебном «сыске» того времени (1700 г.) приводится, например, такое показание якутов-свидетелей: «Булгус де шаман испортил волшебством своим мужска и женска полу якутов 13 человек, да лошадь, и от той де порчи те люди и лошадь вскоре померли, и одному человеку за жену головщину платили 10 скотин, да одному человеку за головщину малого сына его кобылу да корову».
В документах XVII века С.В. Бахрушин обнаружил одно интересное сообщение о том, что «…порют у кобыл и коров брюхо и кладут раненых в кобылы и коровы и тем самым де их лечат».
В то время сборщики растений (их называли «помясами») руководствовались специальной инструкцией, в которой указывалось, что именно собирать, как собирать, как сушить, как упаковывать в лубяные коробья, как зашивать в рогожу и отправлять. «Надрав тое траву велено перебрать начисто и высушить на ветре или в избе в легком духу, чтобы та трава от жару не разуменяла, и тое траву зашить в холстины и положить в лубяные коробки и те коробки зашить в рогожи накрепко, чтобы тое травы дух не вышел».