Страница 7 из 11
Прежде чем задавать вопросы, прошу вас вспомнить о том, что речь идет не о том, чтобы публично исповедаться, а, скорее, о том, как преодолеть действие механизма, который в определенные моменты принуждает вас к необходимым для него формам поведения, заглушает организмическое восприятие, вызывает необоснованное чувство тоски, тревоги, суицидальные наклонности, неадекватность при взаимодействии с Ин-се вещей, неуверенность, низкую самооценку, потаенные страхи и боязнь, появляющуюся в ответ на ощущение непонятной вины. С другими вы бравируете рациональной уверенностью, но затем в одиночестве что-то начинает вас давить, жечь внутри, вызывая порой смертельное напряжение. Сейчас мы должны сравнить себя с остальными, чтобы открыть ту закрытую дверь, которую вы носите внутри, свергнуть этот монолит под названием „Смотри у меня!“ и восстановить территориальную целостность нашего существования. Любая женщина боится говорить о самом сокровенном. Это означает, что вы не можете видеть изнутри тот квант существования, коим вы являетесь.
Что означает для вас быть женщиной, существовать как человек-женщина, а не мужчина? То есть, какой вы, существующая, себя видите?…Создается впечатление, что возникает цензура с эффектом сети. Если вы не отважитесь, не бросите вызов, то сохраните искажение, от которого всегда будете страдать сами в первую очередь…».
Мария (разведена, дочь): «Когда Вы заканчивали говорить, мне очень хотелось высказаться, но потом что-то защемило у меня в желудке. Сейчас мне с трудом удается говорить. Я осознаю, что никогда не была женщиной, по крайней мере, с позиции религии, феминизма и того, как социум определяет женщину. Даже когда я полагала, что соответствую требуемой этике поведения, в действительности, я женщиной никогда не была…».
А. Менегетти: «Согласен, однако, как ты расцениваешь свои результаты, как чувствуешь себя? Нужно отвечать, пойдя дальше историко-рационального типа „женщина“, составляющего сущность женской мистики».
Илия (не замужем): «Могу сказать, что для меня мое тело не существовало, и я всегда обращалась с ним, как с чужим. Мои движения были чужими, и я всегда действовала так, чтобы быть первой в соответствии с соображениями моей матери или среды, даже если мне это дорого стоило. Более того, из-за этого стремления к первенству я могла уничтожить кого угодно или обращаться со всеми как с идиотами. В общем, я отчужденно относилась к своей жизни и своему телу, что потом проецировала в виде ненависти на других».
А. Менегетти: «Ты никогда не подвергалась насилию?».
Илия: «Нет».
Джемма (замужем, имеет двух дочерей): «Когда я думаю о себе, то чувствую потребность всегда быть первой по сравнению с другими женщинами. Мужчин не существует. Любой ценой я хочу заполучить первенство над женщинами».
А. Тереза (не замужем): «Я всегда использовала свое тело, чтобы разрушать мужчин».
А. Мария (замужем, двое детей): «Я никогда не считала материнство обязательной стороной жизни женщины, более того, я всегда его отвергала… Возможно, когда я была маленькой, я чувствовала превосходство мужчины. Сегодня я знаю, что превосхожу его».
Беатриче (не замужем): «Я чувствую, что существую. Как женщина, я испытывала это только тогда, когда любила мужчину».
Франка (не замужем): «Всякий раз, когда я обращаюсь к своему телу, я чувствую сильную ярость. Я ощущаю свою рациональность, разозленную по отношению к собственному телу. Мне не удается даже взяться за проблему, потому что всегда есть нечто такое, что отстраняет меня от нее. Однако мне всегда нужен кто-то, на кого я могу спроецировать проблему и выместить ярость. Что-то во мне как будто бы говорит: „Придурок, куда ты идешь?“. Физическая смерть мне не страшна, потому что умрет то, чем я не являюсь; более того, глубоко внутри это могло бы помочь обмануть других или успокоило бы мою ярость».
Альба (замужем, двое детей): «Когда-то я выставляла напоказ свою женственность, не зная, что обладала ею. В последнее время я начинаю отдавать себе в этом отчет. Но выглядит это следующим образом: сегодня, когда я ехала в автобусе, я почувствовала возбуждение от влагалищ всех присутствовавших в нем женщин. Я видела мужчин, но воспринимала их нейтрально».
А. Мария (не замужем): «Отношение к себе самой всегда оказывается вымученным уходом из-под власти того всемогущества, которое управляет мной, словно куклой. И даже сейчас, когда я говорю, я прикладываю усилие, будто мне приходится идти сквозь туман. Не знаю, удастся ли мне это. Вся моя жизнь – заточение. Это заточение создано цепью, опутывающей меня от головы до влагалища и сжимающей меня при появлении любой женщины. Каждая женщина вызывает во мне чувство едва заметной нежности: мы все словно объединяемся с целью придать однородность тому, что сплачивает нас всех. Установить отношения со мной невозможно. Даже когда другие хорошо ко мне относятся, во мне всегда присутствует деструктивная ярость, вынуждающая меня лицемерить, притворяться, что я ниже мужчины, чтобы затем иметь повод вогнать их во фрустрацию. Я хорошо знаю, что превосхожу мужчин, и они сами это подтверждают. Мне необходимо спровоцировать мужчину на ошибку, чтобы потом обвинить его. Как если бы я заставила других расплачиваться за то незнание самой себя, которое испытываю внутри. Я знаю себя только такой, какой вынуждена быть. Я боюсь женщин, даже если при встрече с ними я становлюсь их пособником, что после оставляет во мне чувство тяжести или туман в голове. В продолжительной связи с женщинами я замечаю конфронтацию, основанную на ненависти, пустой эротизм в зоне клитора, и затем – подчинение, заставляющее следовать в одном единственном направлении – к смерти или саморазрушению. Даже по отношению к тем вещам, которые мужчины называют приятными, в моем уме формируется идея, а потом противоречивая навязчивость, которая вводит меня в состояние паники. Из этого состояния я могу выйти, только выплескивая ярость на что-то или притворившись, что мне страшно, ища защиты со стороны своего партнера. В том, что касается ощущения себя мужчиной или женщиной, это редкий опыт, который я переживаю и воспринимаю как выбор направления движения. Во время мастурбации все это обостряется».
Джулия (замужем): «О негативности я знаю, и она еще хуже, чем то, как вы ее описываете в своих работах. Я никогда не существовала. Я лишь сконструированная женщина. В десять лет я решила стать такой, как моя мать, чтобы быть действительно сильной, но у нее я научилась ярости, и это разрывает меня на части».
Джемма: «Когда я боюсь и не знаю к кому обратиться, смертельный и необъяснимый страх вынуждает меня быть только такой, какой меня создала мать».
Алиса (замужем): «Я чувствую в себе что-то, что управляет мною».
Эльза (не замужем): «Я воспринимаю других и вступаю в любой разговор не такой, какая я есть, а согласно установке процессора, который обусловливает мой разум. То есть о себе я не знаю ничего. Когда я плохо себя чувствую, то ощущаю такой „осадок мерзости“ между животом и спиной, что смерть в этот момент не могла бы пойти ни в какое сравнение с этим».
Роза (не замужем): «То же самое происходит со мной. Черный и жесткий шар в желудке, он расширяется, пока не появится бешеная пульсация одновременно в висках и клиторе. Ты чуть ли не сходишь с ума, и появляется желание выбежать на улицу, чтобы наброситься на кого-нибудь, словно животное. Вместо этого я должна быть неподвижной и одеревенелой, как будто ожидая того, что эта вещь или шар поглотит меня. Меня словно пережевывают. Если бы в этот момент я занялась любовью, то только ради уничтожения мужчины, испытав в конце ненасытное желание поглощать и разрушать. В общем, это присутствие монстра, который если не растерзает других, то сделает это со мной. Во время мастурбации навязчивость в мозгу обостряется».
Марта (не замужем): «Я считаю, что существую еще в меньшей степени, или с большей расщепленностью. Как женщина, я чувствую себя сильнее других. Я предпочитаю жить среди мужчин, потому что они менее искушенные и более простодушные и подзаряжают меня своей простотой. Я забываю о страхе, лишь пользуясь безвозмездностью мужчины и избегая с осторожностью женщин. С детства я всегда знала о своем превосходстве над мужчинами, в то время как с женщинами этого превосходства было более трудно достигнуть. Поэтому я вращалась только в кругу мужчин. Мне кажется, что так я лучше обрисовала то, о чем все здесь упоминают. Чувство постоянной ярости для меня сродни огромной тигрице, желающей напасть, но, так как я не могу „выпустить“ ее наружу, она трансформируется во мне в мучительную, неописуемую депрессию».