Страница 12 из 31
За разговорами не заметили, как где - то далеко, несколько раз тявкнула Белка.
Сумерки опустились на лес, на реку, на поля вдоль речной долинки. Заметно похолодало. Костёр поменял цвет пламени - жёлтое стало красным и заалело яркими оттенками. Темнота неслышно подкралась к машине, которая чёрным жуком, горбилась на обочине...
Разговоры смолкли... Стали прислушиваться...
Мороз прибавлял, и охотники начали застёгиваться на все пуговицы и поправлять шапки, натягивая их на подмерзающие уши...
День прошёл и после выпитой самогонки захотелось спать...
Толстый собрал оставшуюся еду, уложил всё в мешок, отнёс в машину, сел за руль, воткнул ключ зажигания и нажал на стартёр. Машина не заводилась...
Вместе с темнотой, пришёл мороз. Метал машины "накалился", набрался холода и казалось, что снаружи было теплее, чем в машине...
Толстый, морща круглое лицо, лазил в мотор, смотрел "свечи", ставил их на место, пытался заводиться - всё безрезультатно...
Худой замерз, его била крупная дрожь и он, то и дело монотонно спрашивал Толстого: - Ну как? - словно от этого вопроса, что-то могло измениться.
Молодой поддерживал костёр и без конца кипятил чай, хотя пить его больше никто не хотел...
В семь часов вечера, решили идти в деревню, ночевать, а утром по свету прийти назад и пытаться заводить снова...
Но собак не было...
Толстый матерился, свистел несколько раз, потом махнул рукой и стал собираться. Закинув рюкзаки за спину, они, оглядываясь на машину, поскрипывая снегом побрели по дороге.
Впереди уверенно топал Толстый.
- Никуда они не денутся... Придут сюда, покрутятся и рванут за нами - говорил он приятелям и те на ходу поддакивали. Все промёрзли до костей и хотели скорее в тепло, к людям...
...Через час после их ухода, вернулись собаки...
Последним, жалобно подвывая, притащился уставший за день беготни - Загря. Белка, несмотря на трудный день, была по прежнему активна - она отыскивала мёрзлые корочки хлеба, кусочки оброненного сала, колбасные шкурки и съела, пока озабоченный Кучум обнюхивал машину...
Белка поняла, что хозяин ушёл, но была уверена, что он вернётся и потому, обтоптавшись, легла в снег, на обочине.
Вслед за ней, на утрамбованной колее, легли Кучум и Загря. Там было жёстко, морозило снизу, но от усталости они не хотели двигаться...
... Волки, обошли машину по большому кругу. Волчица поняла, что люди от машины ушли, но когда они вернуться - не знала.
Зайдя под ветер, она учуяла запах собак, неслышно оскалилась, сверкнув в полутьме, вспыхнувшими яростью глазами...
Потоптавшись и ещё раз понюхав воздух, она легла и вместе с ней улеглись поодаль остальные. Длинная, зимняя ночь, только начиналась...
Через два часа, волчица, всё это время внимательно прослушивавшая тишину, встала, облизнулась и неспешной рысью, ещё раз повела волков делать проверочный круг.
Диаметр круга сократился и в какой-то момент Белка учуяла волков!
Она мгновенно вскочила, шерсть на ней поднялась дыбом. Всматриваясь в темноту, опытная собака залаяла гулким напряженным басом, как лаяла только на крупного зверя или на незнакомого человека.
Загря и Кучум всполошились, повскакали с лёжек, загавкали ничего не понимая со сна. Но им сразу передался страх и злоба Белки и они заголосили - при этом Загря бухал редко, а Кучум лаял тоже басом с подвывов в конце.
Лаяли долго, стараясь громкими звуками отогнать страшную опасную тишину вокруг.
Волки стояли и слушали...
Волчица высоко подняла голову, понюхала струйки вымерзшего воздуха, перешла с одного места на другое, и когда собаки на время затихли, она вытянув голову вперёд и вверх завыла: - У- У - У - начала она низко, потом тон возвысился до визгливо - злобного и опускаясь перешёл в пронзительное: - О - О - О - и оборвался...
Собаки вновь испуганно и яростно залаяли, но в ответ, подхватили вой волчицы остальные волки...
Это был страшный концерт! Кто слышал песню волка зимой, морозной ночью в безмерном, застывшем лесу, тот поймёт меня.
Казалось вся страсть, злоба, тоска и жажда крови говорили языком этих диких кровожадных "певцов", основным природным предназначением которых, было убийство...
Собаки под напором воющих голосов, замолкли, сбились в кучу и лязгали зубами от страха.
Они почувствовали, что это звучит песня их смерти, что уже не уйти, не убежать, не пробиться и остаётся только ждать развязки - может быть люди ещё вернуться...
А волки уже ничего не боялись - для них и этот мороз и эта ночь были одной из множества зимних ночей, а собаки их законной добычей, отданной им на растерзание равнодушной природой...
И потому, они не спешили...
Волки знали - это был их мир: леса, болота, поляны, перелески - всё необъятное пространство тайги заваленное снегом, прибитым к заледенелой земле морозом. И зимний холод, и эта насторожённая тьма кругом - тоже были частью их жизни...
... А собаки издавна служили человеку и были частью того мира, который принадлежал человеку. Эти островки человеческого мира, были разбросаны по земле, гудели моторами на дорогах, стучали металлом на стыках железнодорожных путей, когда по блестящим стальным рельсам проносились мимо дремучих, тёмных, лесных урочищ, вагоны с ярко освещёнными окнами и мелькающими тенями за ними.
Эти человеческие островки грязно и опасно пахли: горьким ядовитым дымом, помойками и бензиновым перегаром.
Люди и животные служившие им, спали, когда волки и другие лесные обитатели кормились, дрались за жизнь и охотились.
И наоборот, обитатели человеческого мира жили, бегали, суетились только тогда, когда над землёй вставал день и над горизонтом появлялось позднее солнце.
Ночами, для своей безопасности, от страха и неумения видеть в темноте, люди зажигали на улицах этих островов и островков, маленькие электрические солнца...
От страха же, люди сбивались в большие стаи и жили в многоэтажных норах, покрывая землю между этими норами толстой коркой асфальта...
Они были врагами земли, чистой воды, травы. Они валили деревья, сжигали леса, расширяли беспредельно свои городища, уничтожали птиц, рыб, и животных.
И хорошо, если бы они всё это ели. Но они, часто, просто травили всё живое вокруг себя...
Ели они тех животных и птиц, которых держали рядом - выращивали, "заботились" о них, а потом убивали и ели беззащитных, обманутых "лаской и уходом"...
Хищники!!!
Собаки были послушными рабами этих двуногих существ, и потому, волки ненавидели их как предателей, некогда вышедших из их рода, но променявших свободную дикую жизнь на конуру и миску жидкой похлёбки. Собаки, живя с человеком, утратили боевой дух, стали трусливы, и потому, их надо беспощадно уничтожать, без жалости и сочувствия...
... В это время, Толстый с приятелями, сидели в избе, одиноко живущего, старого лесника дяди Семёна...
Тот, услышав уже в темноте, стук в калитку и крики: - Хозяин! Отвори?! - испуганно закричал в ответ, через закрытую дверь: - Кто такие?
Потом со скрипом дверь отворилась и он продолжил: - Кого там черти носят? Кого надо?
- Отец - проговорил в ответ Толстый - пусти Христа ради переночевать. Машина в лесу заглохла. Охотники мы - потом помолчав, добавил: - Я Лёшка Петров, из Заболотья. Да ты меня знаешь. Я в прошлом годе, лес мимо возил с лесосеки, на нижний склад...
Дядя Семён помолчал, соображая - какой такой Лёшка, потом вспомнил, подумал, что в жизни такой человек с машиной пригодится и нехотя пошёл отворять калитку...
Через час, в доме топилась печка, осмелевшие гости развешивали на верёвках за печью влажные портянки и Толстый, почёсывая жирную волосатую грудь, рассказывал, как осенью, из кабины застрелил кабана, переходившего лесную дорогу, в темноте попавшего в свет фар...