Побочное действие

Если бы шлема не было… Если бы доктор предусмотрительно не озаботился о защите, и пусть какая-то часть сознания, более смелая или более глупая, твердит, что удар пришёлся по касательной. Эммет не разбирался в раритетах, но сумел понять, что чёртов кусок металла даже вскользь снёс бы кусок черепа. А шлем — хорошая штука. Часть силы рассеялась ещё на покрытии, основной удар распределила в себе прослойка толщиной в одну молекулу, в мягкой внутренней шапке распались остатки энергии. Только шея слегка дёрнулась, но от повреждения и её спас специальный фиксатор. Теперь гудела голова, но больше от злости, и сжатые челюсти болели от напряжения.

— Как я тебя понимаю, Сид… – Ментальный контакт разорвался сам собой. Мэл ещё ощущала, как человек, которого она совсем недавно считала близким другом, борется с нервной тряской. Как по спине его ознобом пробегает запоздалый страх перед смертью – доктор к такому не привык. Лоб в лоб с костлявой — не по его части. Лучше действовать тоньше и исподволь, тогда смерть долго будет обходить стороной, довольствуясь добычей попроще.

– Змеёныш… — прикрывая глаза, прошипела Мэл. Почти без эмоций, просто звук собственного голоса помогал не провалиться в сон как есть сидя, едва откинув на спинку кресла налитое тяжестью тело. Поспать бы. Не помеха даже куча ссадин и царапин — от антисептиков кожу слегка щиплет холодком, только и всего. Вот только ещё в портальной откуда-то взялась хромота, при каждом шаге дико тянуло поясницу, но Мэл нарочитой плавностью движений сумела скрыть это от встречающих. «Группа спасения», что не сдвинулась с места. Так и стояли истуканы, глиняная китайская гвардия, на которую кто-то нацепил матово блестящую броню усиленного экзоскелета.

Поспать бы. Вон и Эбс спала, в позе эмбриона забившись в уголок дивана и укрывшись больше сетью длинных волос, чем пледом. Волосы засаленные и спутанные, грязь прочертила чудны́е разводы по белой коже руки, расслабленно свисающей до пола. Крепко уснула девчонка, даже всхлипывать прекратила, хоть Мэл принципиально оградила её от успокоительных. Только ссадины обработала из аптечки, которую лично прошерстила, как только закрылась в жилом отсеке, заменявшем хозяйке станции дом. Сид сделал вид, что оскорбился. Ну и пусть, его время ещё не пришло, главное: рыжий пилот дрыхнет без задних ног. Восстанавливает силы, а помыться можно и потом, чай, неженок с деликатными носами в этих апартаментах не водится. «Не отдам своего пилота».

Самой пока не до сна. Настанет момент, когда перед Сидом нужно будет открыть дверь, а пока лучше, чтобы он сам довёл себя до нужной эмоциональной точки. Непонимание и злость по отдельности. Злость от непонимания. Неверие: что такое, почему не пускают? Почему скользнули взглядом без выражения, как по ближайшему пульту, не сказали ни слова и утащили с собой в жилой отсек девицу-оборванку, место которой в Секторе В? Давай-давай, друг мой Сид, я чую твою злость. Этот бардак в чувствах, – правда, когда ты смотришь на поцарапанный шлем, из эмоций остаётся только одна. Э, дружок, да ты боишься. Даже сейчас, при закрытом портале, в безопасности. Ты чуть ли не давишься страхом, Сид, как последний трус. И я точно знаю, кого благодарить за наслаждение твоим испугом. 

– Я так и не узнал, как тебя зовут… -- мысленный голос чёрного ангела смерти стал бесконечно далёким, как только Мэл ступила внутрь ткани портала, текучей, зыбкой, но чётко держащей форму. Казалось, от Алвина уже отделяли миллиарды световых лет, над головой вращались звёздные скопления, сливались воедино и распадались множеством искр. Вокруг царил первозданный хаос Большого взрыва, в музыке вселенского беспорядка особенно дико звучала автоматная дробь. И, как что-то особенно неправильное – мысли снайпера с самого верха башни-свечи, той самой, что буравила абсолютную темноту пространства, не имея под собой почвы. Всё верно. Он вёл непрерывный бой с тем, кто из хаоса должен был сотворить порядок, но так и не закончил дело. С тем, кто оставил место для несправедливости, в которой безумцы снова и снова убивали невинных детей. С тем, кто глух к воплям, бесполезно рвущим воздух. Небу не до людских потерь и слёз – бесконечно ли это равнодушие, или есть предел, после коего сверху наконец посмотрят вниз и покарают? Сбросят убийц в Ад. Или в Бездну, куда так стремится Алвин.

Мэл всё ждала выстрела. Пусть без той холодной ненависти, с которой снайпер отправлял на тот свет ракьят, но зачем ему пропускать ещё одну ступеньку на дороге к цели? Пускай с неожиданно резкой болью под сердцем, с дёргающимся глазом, – он должен был выстрелить. Но секунды всё тянулись и тянулись, Мэл делала шаги, на которые ей дали время с верхушки башни-свечи.

– Беги. Ты ещё даже не родилась… – одно за другим слова таяли, как капли воды на раскалённом металле, хоть лазурный огонь портала был холодным. Потом снайпер обхватил винтовку крепче, чем Харон держал лодочное весло. Почти тут же отключилось чутьё, резко, точно ему вырубили питание, а последний шаг вышел совсем по инерции. Мэл знала: Алвин всё-таки нажал на спуск. Так нежно, словно выстрел – акт искусства, ход которого нельзя нарушить. Свиста пули не услыхать – всё заглушило сердце, что с бешеным стуком ухнуло куда-то вниз, всколыхнув горечь обиды. Да ладно, чего обижаться? Обычный закон природы: один забирает жизнь у другого, важно только оказаться первым. И не жаль даже, что с Алвином Мэл первой быть не хотела.

Боль всё не приходила, да это, наверное, и невозможно – успеть её осознать. Ангел смерти слишком точен, и мгновенно уничтоженный мозг жертвы просто не в силах передать телу сигнал о гибели.

Мэл с трудом помнила, что делала дальше. Кажется, в каком-то замедлении наблюдала, как сворачивается мерцающий диск портала, засасывает сам себя в тёмную воронку точно в центре. Потом лазурное зеркало исчезло, блеснув на прощание ослепительной точкой, на его месте осталась пустая рама контура, а Мэл тупо застыла, пялясь в голую стену портального отсека. Ангел смерти промахнулся. Пуля прошла точно над головой, но больше чем слишком высоко, и по странной иронии оцарапала шлем доктора Эммета, стоявшего на площадке для зрителей.

Мэл чётко себе представляла, чем сейчас занят Алвин. На него изливают потоки брани и упрёков, он слушает с каменным лицом и немигающим взглядом. Вернее, моргнёт всего раз, вперив льдистые синие глаза в пылающие яростью карие с зеленцой, и сухо скажет что-то вроде:

– Промахи случаются у каждого. Даже у профессионалов.

Ярость поклокочет ещё немного и утихнет – великан-швед исхитрился заслужить особое расположение самого босса, всесильного Хойта. Да и снайпер он впрямь хороший, другого такого на острове нет, настоящая коса смерти для «бывших родственников» пиратского главаря. Алвин даже ухмылку прятать не станет, хоть Ваас, конечно, не поверит ни единому его слову.

Мэл прислушалась к дыханию Эбби – мерное и спокойное, скорее всего, впервые за последние пару недель. Сама вздохнула прерывисто, с тоскливой резью под рёбрами. Тот, кто на горе казался воплощением гибели, отпустил их двоих, причём по доброй воле, – Мэл чуть не бросилась к пульту, разом осознав это. Открыть портал. Вернуться к Алвину, вытащить, спасти. Только вот кто она такая, чтобы требовать от него следовать за ней? В незнакомый мир, к незнакомым, ничего не значащим людям. Значение имели только погибший сын и Путь, в конце которого снайпер в чёрном надеялся получить ответы на все вопросы. Конечно, рядом с Ваасом такой Путь короче, главарь сам похож на порождение той самой Бездны. Ненасытной воронки, утягивающей внутрь себя, в непроглядную темень всё больше душ.