Камень заклятия

Прошел август, я устроился на работу и вместе с Костей занимался в секции рукопашного боя. И понемногу начал успокаиваться, вокруг было столько красивых девчонок, да и Ольга перестала являться во сне. Вскоре познакомился с молодой особой из тех, что думают не о замужестве, а о том, как бы повеселей провести время. Меня это устраивало, и мы начали встречаться…

А в начале октября, как раз в тот день, когда выпал первый снег и все гадали, растает он или нет, позвонила Ольга. Я сразу узнал ее голос, и от волнения меня бросило в жар, но на вопрос, не желаю ли я с ней поужинать, сказал как можно равнодушнее:

– А по какому поводу?

– Разве обязателен повод, чтобы поужинать с женщиной? – она говорила шутливым тоном, словно мы не прерывали навсегда наши отношения. – Но если он нужен, пожалуйста. Два месяца со дня нашего знакомства. Устраивает?

– Вполне. Где встречаемся?

– У меня дома, если можно, в семь.

Надо ли говорить, что без пяти семь я входил в подъезд ее дома с букетом белых хризантем. Хотя были кое-какие мыслишки, вот, мол, прогнала меня, а теперь, видите ли, понадобился, звонит как ни в чем не бывало, не считаясь с моим самолюбием, попирая мою гордость. Вот возьму и не пойду. Пусть ждет. Но все эти мыслишки были несерьезны. Как только Ольга позвонила, я уже точно знал – я к ней пойду.

С замиранием сердца нажал на звонок, а буквально через минуту мы уже были в постели…

После душа мы снова расположились на кровати, хотя нас ждал накрытый стол. Мы словно нырнули в омут, из которого выбрались только утром.

Она так и не сказала, почему, нарушив свое же требование, позвонила мне, а я не спрашивал – боялся порвать ниточку, что, как мне казалось, завязывалась между нами.

За завтраком она как бы между прочим спросила, может ли она иногда приглашать меня на ужин, и снова я не поинтересовался – а почему бы мне самому иногда не приходить к ней.

И наши странные отношения продолжались. Обычно Ольга звонила через месяц-другой, но, бывало, и через полмесяца. Я стал как бы мужчиной по вызову, но это совсем не задевало мое самолюбие, хотя в других случаях я очень щепетилен, когда чувствую, что затронуты мое достоинство, гордость. Было бы хуже, если бы Ольга совсем прервала со мной связь. Ее устраивала такая жизнь, и я должен был с этим считаться. И старался не думать о том, что она поделывает, когда не зовет меня.

Задерживался я у нее на сутки-трое, не больше и уходил всегда сам, без напоминания. Налюбившись, мы вели в кровати долгие беседы. Ее удивило, что я окончил филологическое отделение.

– Я думала, ты там, где опасности – милиция, спецназ, ты весь такой… железный, – Ольга шутливо схватила меня за одно место. – Довольно странный выбор для такого мужчины, как ты. Думаешь о писательстве?

– Все гораздо проще, с детства любил читать, любимое занятие – завалиться с хорошей книжкой на диван, вот и решил совместить хобби и профессию, – я понимал, ответ получился не совсем удачным, но очень трудно выразить словами, почему мы принимаем то или иное решение в своей жизни.

– Я тоже чтение предпочитаю другому виду отдыха, но пошла на экономический. Я, между прочим, даже помню свою первую книжку. Угадай, какую?

– Сказки Пушкина?

– Нет. Первой книгой, которую я самостоятельно прочитала, были стихи Агнии Барто.

– А я, не умея читать, наизусть выучил стихотворение про человека рассеянного с улицы…

– Бассейновой. Мне оно тоже нравилось.

После этого в перерывах между сексом мы только и делали, что говорили о литературе.

И лишь в годовщину со дня нашей первой встречи, которую мы тоже провели в постели, Ольга наконец-то сказала о причине наших нестандартных отношений. Причина оказалась до банальности проста – Ольга боялась ко мне привыкнуть, прикипеть сердцем, чтоб после не страдать в случае разрыва:

– Хватит с меня, два раза была замужем. Первый раз влюбилась, как дура, а он оказался бабником, но какой подлец был красивый, а фигура – атлет. Он был моим первым мужчиной, и я так страдала, когда узнала об изменах, – устраивала такие сцены ревности. Потом переспала с другим мужчиной, смогла сравнить, и, оказалось, муж был просто ничтожеством, его хватало обычно минуты на полторы, не успеешь хорошенько улечься, а он уже закончил. Ему бы с такими возможностями сидеть дома да думать, как ублажить жену, а он бегал по другим бабам.

– Видимо, был философом, надеялся, что когда-нибудь количество перейдет в качество, – сказал я, чтоб поддержать разговор.

– Второй был школьным другом, умница, два высших образования, прожили месяц, и он ушел в запой. Скрыл, что алкоголик. Мне было жаль с ним расставаться, я терпела год, потом выгнала. Первое время приходил, просил… нет, не разрешения остаться, денег на водку. После этого я сказала – хватит, супружеская жизнь не для меня, а для секса я всегда найду партнера. Я разучилась верить и не хочу больше обманываться. И меня вполне устраивает нынешнее положение вещей. Я хочу быть свободной женщиной.

После ее откровения она, возможно, ждала каких-то слов от меня, но я уже втянулся в роль мужчины по вызову, да и ее последние слова отбивали всякую охоту что-либо говорить. И я промолчал, хотя сказать хотелось многое.

И по-прежнему бежал к ней по первому звонку, даже когда уже имел подружку. Все прекратилось, стоило мне сойтись с нежным, застенчивым созданием – Ниной. И я на очередное предложение Ольги поужинать, пересилив себя, буркнул, что почти женат и прийти не могу.

Ольга молча положила трубку.

И все прошедшее время – около года – мы не виделись. Пока она не появилась в нужный момент и не спасла от ареста, вернее, отсрочила его. Рано или поздно меня арестуют, но зато появилась возможность подумать: есть ли шанс выпутаться из этой ситуации. Чем я сейчас и занимаюсь, сидя на кухне и поедая приготовленный для меня завтрак: глазунья с ветчиной и кофе. В холодильнике ждут своей очереди две бутылки пива. О том, что остался без работы, не жалею, ее я менял уже несколько раз. Сначала поработал охранником в магазине, потом Костин отец, в прошлом заведующий отделом в обкоме, устроил меня в одну из газет, что так расплодились в городе в последнее время. Интересы ее вертелись вокруг жизни известных людей города и области – что едят, куда ездят отдыхать, как одеваются, с кем в данное время трахаются. Обязательно криминал, чуть-чуть о политической жизни города – особенно связанные с этим скандалы, немного о спорте. Трудовые коллективы, их деятельность оставались вне поля зрения, кроме ЖКХ – с осени до весны в каждом номере. У главного редактора, кроме возраста, не было ничего значительного, может, поэтому он каждый день напоминал нам о нем:

– Мне шестьдесят лет, и я знаю, что говорю. У нас наконец-то нет коммунистической цензуры, так что смелее пользуйтесь демократической свободой в своей работе. Смелее!

Что главный под этим подразумевал, оставалось загадкой, так как критические материалы он не пропускал, и газета была похожа на несоленый суп, к тому же без мяса. И через полгода, не желая работать под началом такого «повара», я перешел в другую газету, посолиднее, к тому же редактор был намного моложе. Но, увы, и здесь царил тот же порядок – этих не критиковать, этих не хвалить и так далее. Единственное отличие было в том, что в этой газете разрешалось «кусать» тех, кого в прежней велено было хвалить. Я продержался год и четыре месяца, окончательно понял, журналистика в таком виде не для меня, и устроился охранником в ресторан. Но и там царили такие же порядки, что и в газетах. Выходило, вся страна играла в одну и ту же игру. Кажется, что может быть проще, следи за порядком, нарушителей выводи, пьяных не пускай. Так оно, пожалуй, и было раньше. Но теперь – этих не трогай (местный пахан с братвой), этих тоже (прокурорские паханы) и этих нельзя (паханы из правительства и областной думы). Директор ресторана долго втолковывал мне эти правила, потом их продублировал начальник охраны – не питейное заведение, а дипкорпус. Но так даже было лучше, меньше забот, меньше приключений на свою ж…, ввязываться в драки мне совсем не хотелось. Хотя без них не обходился ни один вечер. Платили в ресторане нормально, к тому же было на что посмотреть, это было место, где бомонд, бандиты и политики старались показать себя. А я после разговора с Ольгой подумывал о писательстве и рассматривал посетителей как поставщиков сюжетов, попадались презанятные морды.