Страница 35 из 53
– Нет, спасибо.
Джексон похлопал себя по животу, давая понять, что беспокоится о своем пищеварении. Долговязый виргинец выглядел серьезнее обычного, можно было даже сказать, что он мрачен.
– Что случилось? – спросил Орри.
– У меня для вас печальные новости. Особенно для вас двоих. – Джексон посмотрел на Орри и Джорджа. – Похоже, связи кадета Бента в Вашингтоне оказались не просто хвастливыми россказнями. Я совершенно точно знаю от начальника отделения личного состава, что в этот случай успел вмешаться сам военный министр Уилкинс, пока еще был на своей должности.
Джордж провел указательным пальцем по верхней губе:
– И что теперь будет, Том?
– Отчисление признано недействительным. В ближайшие две недели мистер Бент вернется к нам.
Подобные случаи происходили и раньше. Благодаря связям своих родственников во влиятельных кругах исключенные кадеты почти всегда возвращались в стены Академии, что, разумеется, не могло не вызывать недовольство командования. Такая практика расценивалась как оскорбление, ведь даже самый добросовестный суперинтендант был бессилен помешать этому, потому что главное начальство Вест-Пойнта находилось в Вашингтоне.
Прошло всего шесть дней, и Бент вернулся – правда, уже без прежнего звания. Джордж и Орри ожидали какой-нибудь мести с его стороны, но все было тихо. По возможности они старались избегать встреч с ним, но сталкиваться им все равно так или иначе приходилось. И каждый раз в такие моменты он делал каменное лицо, как будто знать их не знал.
– Уж лучше бы он ругался, накричал на нас, что ли, а то как-то страшно, – признался Орри. – Что он задумал?
– Я слышал, ему здорово досталось, – ответил Джордж. – Только все напрасно. Ему и без этого с его подвигами теперь светит только пехота, и то если повезет, даже с лучшими отметками.
Близился июнь. Бент продолжал держаться особняком, отмену его отчисления обсуждали все реже и наконец совсем забыли. В то время находилось много более важных тем – для всей нации это была очень важная весна.
Первого марта, за три дня до инаугурации Полка, уходящий президент Тайлер подписал резолюцию конгресса, призывающую Техас присоединиться к Союзу в качестве еще одного штата. Последствия этого шага, первым из которых стала реакция мексиканского правительства, достались уже Полку. В конце месяца посол Соединенных Штатов в Мексике был извещен о том, что дипломатические отношения разрываются.
Некоторые районы страны охватила настоящая военная лихорадка, особенно это ощущалось на Юге. Из письма Купера Орри узнал, что Тиллет уже готов отправиться на войну, чтобы защитить новый рабовладельческий штат, если законодательный орган Техаса одобрит аннексию, что уже не подлежало сомнению. Северяне в вопросе войны были не так едины. Особенно сильное недовольство высказывал Бостон, который давно уже был рассадником аболиционизма.
Бент и другие кадеты последнего курса готовились к своим прощальным экзаменам и советовались с военными портными и мастерами по дорожным сундукам, которые всегда съезжались в Вест-Пойнт в это время года. В классе Бента, как это обычно и бывало, к концу обучения осталась примерно половина из тех, кто участвовал в первых летних сборах. Всем будущим выпускникам временно присваивалось звание второго лейтенанта в соответствующих родах войск. Временное назначение не давало права получать полное жалованье, положенное для этого ранга, поэтому большинство выпускников стремилось добиться полноценного звания в свой первый год службы в регулярной армии. Предсказания Джорджа о судьбе Бента оказались верны. Он мог рассчитывать только на временное звание в пехоте.
После последнего построения кадетов в учебном году Бент все-таки заговорил с Джорджем и Орри. Был прохладный июньский вечер, солнце уже заходило. Мягко очерченные синеватые вершины гор, окрашенные алыми лучами предзакатного солнца, обрамляли строевой плац, где собрались новые выпускники Академии в окружении своих сияющих матерей, важных от гордости отцов, шумных младших сестер и братьев и щебечущих воздыхательниц. Джордж заметил, что Бент оказался в числе тех немногих, к кому не приехали родственники.
Уроженец Огайо выглядел настоящим щеголем в своем парадном кадетском мундире, который он надел в последний раз. За этот год он успел отрастить пышные усы, что не возбранялось уже без пяти минут офицерам. Примерно через час он, вероятно, должен был сесть на пароход до Нью-Йорка, чтобы принять участие в праздничном ужине, который по традиции всегда устраивался в каком-нибудь фешенебельном отеле. Разъезжались выпускники обычно в последний день сентября.
Орри озадаченно смотрел на улыбающееся лицо Бента. А когда толстяк повернул голову и вечерний свет отразился в его глазах, он вдруг увидел в них жгучую ненависть.
– То, что я должен сказать вам, джентльмены, не займет много времени. – Бент говорил отрывисто, словно пытаясь сдержать обуревавшие его чувства. – Вы едва не уничтожили мою армейскую карьеру. И этого я вам никогда не прощу. Несмотря на все ваши старания, знайте, я все-таки достигну больших высот. И уж будьте уверены, я никогда не забуду имена тех, кто запятнал мою репутацию.
Он развернулся так резко, что Джордж поневоле отпрянул, успев заметить, как вспыхнули красным светом глаза Бента в последних лучах заходящего солнца. Друзья молча смотрели, как он идет к своей казарме. Выправка его при таком солидном весе была совсем не военной.
Джордж повернулся к другу. На лице его отразилось недоумение, словно он никак не мог взять в толк, что за пафосную речь они только что услышали. Однако Орри от души надеялся, что Джордж не будет так беспечен и отнесется к этому серьезно, потому что заявлениям безумцев стоит верить.
Предупрежден – значит вооружен.
Глава 8
На время летних сборов Джордж получил звание кадета-лейтенанта. Единственным, кто не получил никакого звания на их курсе, был Орри.
Он так и оставался вечным рядовым, это было очень обидно и говорило о том, что начальству нет до него никакого дела. То есть оно, конечно, хорошо к нему относилось, даже очень хорошо. Только вот никаких способностей к военной службе в нем не видело.
Последний год, казалось, стал тому подтверждением. Пока Джордж одолевал любую новую науку с удивительной легкостью, Орри беспомощно барахтался в дебрях курса этики, который включал в себя основы конституционного права, а также практику военного трибунала. Еще тяжелее давалось ему гражданское и военное строительство, что и послужило поводом к его регулярным встречам с грозой всех кадетов, легендарным профессором Мэхеном.
Мэхен, в своем неизменном темно-синем сюртуке, синих брюках и светло-коричневом кожаном жилете, выглядел именно так, как и должен выглядеть классический профессор Академии. При ответе на свои вопросы он не допускал ни малейших отступлений от лекционного материала, который кадеты обязаны были повторить слово в слово. Если какой-нибудь глупый кадет, пусть даже очень робко, осмеливался высказать свое несогласие с профессором, он тут же становился жертвой знаменитого сарказма Мэхена и был безжалостно унижен в глазах товарищей. Всех учеников Мэхен разделял на категории по своему собственному разумению. Избавиться от такого приговора было невозможно, вне зависимости от того, справедлив он или нет.
Однако, несмотря на все это, кадеты любили Мэхена и даже боготворили его. Вероятно, поэтому только огромное уважение удерживало их от того, чтобы всласть не поиздеваться над его манерой говорить – профессор слегка гнусавил, отчего складывалось впечатление, что он вечно простужен. Впрочем, это не мешало им с нежностью называть его Старина Здравый Сбысл – Мэхен неизменно подчеркивал в своих лекциях достоинства «здравого сбысла».
Кроме инженерного дела, Мэхен преподавал и военную науку. На лекциях по этой дисциплине он пугал своих учеников предсказаниями о новой ужасной войне, которая станет порождением нынешнего индустриального века. Все они, по его словам, будут призваны на эту войну, совершенно непохожую на все предыдущие. И произойдет это, возможно, намного раньше, чем они ожидают. В июле генералу Закари Тейлору было приказано собрать полторы тысячи солдат и отправиться к реке Нуэсес, которую Мексика продолжала считать своей северной границей. Гарнизон расположился возле техасского городка Корпус-Кристи на случай возможной атаки мексиканцев.