Страница 32 из 98
— Хорош спроваживать себя на плаху, Гриффин, — послышался сверху голос Патрика Симмонса. Он стоял у перил на втором этаже и указывал большим пальцем себе за спину, — Там на кухне горячая пошла.
— Мы это сделали? — громко спросил его Джейк, заметив, что вокруг них собрались освободившиеся рабочие и солдаты.
— Ночью все будем барахтаться в ванне, народ! — объявил Симмонс.
В ответ раздались радостные возгласы и одобрительный свист. Куча ходячих внизу незамедлительно отреагировала на это, взревев в два раза громче обычного.
***
Дверь во внутренний двор здания Городского Совета со скрипом отворилась, и Шамуэй ступил на росший теперь куда выше принятого газон. Сейчас следить за такими мелочами было уже просто некому. Но это все еще было очень приятное место, на котором располагались несколько лавочек и небольшая спортплощадка. Двор отнюдь не пустовал. К неудовольствию Шамуэя, заключенных стали выпускать из и без того комфортной комнаты на прогулки, где они теперь проводили все больше и больше времени. Телониус Джаха прибывал в полной апатии, в то время как Джон Мерфи, похоже, всеми правдами и неправдами уговорил своего напарника вести себя тише воды, в результате чего практически все военные стали относиться к этим двоим попустительски.
Сейчас Джаха куда-то делся, но Рэд и Мерфи преспокойно играли в баскетбол. За ними присматривал всего лишь один солдат, который даже не держал оружие наготове. Шамуэй напомнил себе, что если бы он не настоял, то их вообще могли оставить без охраны, а то бы и вовсе выпустили на волю. Шериф также заметил, что кто-то выдал им сменную одежду. Это было плохо, очень плохо. Мерфи явно завоевывал чье-то доверие.
Когда двое заключенных заметили приближающегося шерифа, то тут же перестали играть и подошли поближе друг к другу, напрягшись, словно ожидая удара.
— Нам с тобой проблем не нужно, шериф, — спокойно сказал Мерфи, подняв вверх ладони.
— Да, — Шамуэй усмехнулся и несколько раз кивнул головой, — Тебе — да. А вот насчет твоего приятеля не уверен.
— Неймется тебе, желтомордый? — рыкнул Рэд и подался вперед.
Шамуэй положил руку на кобуру и улыбнулся еще шире. С этим отбросом играть было очень легко, оставалось лишь чуть-чуть его раззадорить. Однако, Мерфи тут же встал между ними, повернулся к Рэду и шепотом сказал ему пару слов. Тот громко скрежетнул зубами, несколько раз ударил баскетбольным мячом об асфальт и пошел обратно кидать мяч в корзину.
— Я знаю, чего ты добиваешься, — сказал Джон, — Но больше ты нам лицо не попортишь.
— Думаешь, ты его хорошо натаскал? — спросил Шамуэй и наклонил голову набок, чтобы увидеть стоявшего за спиной Мерфи Рэда.
— Думаю, что нашему сторожу интереснее сейчас курить, чем смотреть за нами, — он кивнул головой в сторону прислонившегося к стене солдата, — Скоро не будет и его. А потом мы выйдем за этот порог… как вы там говорите? Условно-досрочно? И больше ты нам мешать не будешь.
— Не надейся на это, уголовничек, — цыкнув языком, произнес Шамуэй, — Я с вас глаз не спущу, где бы вы не оказались.
После этого не выдержал даже Джон Мерфи. Парень всплеснул руками и подошел к шерифу почти вплотную, вынудив того достать оружие.
— Чего ты к нам пристал, а?! Оглянись! Твоего мира больше нет, всему конец! Из всех проблем тебе надо было уцепиться за нас! Какой же ты жалкий, Шамуэй. Военные не нашли для тебя места, и теперь ты цепляешься за последнее, что связывало тебя с прошлой жизнью. Ты просто… — Мерфи сделал паузу и поправил рукой упавшие на лицо волосы, забрав их назад, — Просто иди к себе домой, или куда там тебя поселили, выпей пива, успокойся и забудь про нас.
Замечание Мерфи о том, что он цепляется за прошлое, задело Шамуэя за живое, но он старался не подавать виду, лишь продолжал спокойно стоять и смотреть на своего заключенного, поглаживая большим пальцем рукоятку револьвера. Его настойчивость тоже давала плоды, а значит все было не безнадежно.
— Ловко ты все провернул с Маккуори, — сказал шериф, — Рэд… он бы не догадался. Но ты, — он несколько раз ткнул пальцем Мерфи в грудь, — У тебя хватило мозгов сыграть на стариковской сердобольности. Тебе повезло, что меня там не было, очень повезло. Иначе…
— Когда я слазил с иглы в клинике, — перебил его Мерфи, — я старался заводить дружбу не только с пациентами. Самые выгодные знакомства были с врачами. Они рассказывали мне о своей работе, как делать то и это. Потом все очень пригодилось.
— Я читал твое дело, — сказал Шамуэй, — ты целый год был фальшивым врачом. Вот значит, откуда ты приобрел нужные навыки.
— Да, — кивнул Мерфи, — Но знаешь, какой из всех врачей был самым полезным?
— Терапевт? — сложив руки на груди, предположил шериф.
— Сплетница, — ответил Джон, — всегда сплетница. О работе все любят поговорить, в этом мало интимного, даже у докторов. Но когда с тобой делятся подробностями своей личной жизни, а еще лучше — чужой, то манипулировать этим коллективом становится совсем не трудно.
— К чему ты ведешь?
— К тому, шериф, что бедный старый Маккуори был той самой сплетницей. Поэтому я знал, что у тебя после неких событий в одной заброшенной школе начались приступы неконтролируемой ярости. А потому ты частенько покидал участок, чтобы никого не пугать. Так что, когда бедный мальчишка, которого вы бросили умирать в нашу камеру, вдруг встал и напал на нас, а я кричал и звал на помощь… я уже знал, кто придет к нам.
Лицо Щамуэя побагровело. Он сжал пистолет так сильно, что рука его заметно дрожала, и направил дуло прямо на Джона. Тот, если и испугался, то сумел сохранить хладнокровие.
— Не советую, — покачал головой Мерфи, — И не нужно больше к нам лезть. Иначе майор узнает твою маленькую тайну и больше ты в это здание не войдешь. Если вообще останешься внутри периметра.
Гнев загорелся в шерифе, как порох от искры. Уже не в силах совладать с собой, он просто перехватил револьвер за ствол и замахнулся, чтобы ударить Мерфи по лицу рукояткой. Он представлял себе, как самодовольное выражение на его лице сменится удивлением, как кровь брызнет из рассеченной кожи на землю, как…
— Шамуэй!
Голос раскатом грома пронесся по всему двору, заставив выйти из оцепенения даже курящего солдата у стены. Все обернулись в сторону входа, где стоял, с гневным выражением, майор Реджинальд Фицуильям.
— Опусти ствол и живо ко мне! — прогрохотал он.
Было в его голосе что-то такое, что живо привело Шамуэя в чувство. Он бросил последний, полный ненависти, взгляд на Мерфи и, убрав револьвер в кобуру и несколько раз ударив себя ладонью по щеке, пошел обратно внутрь. Когда он переходил порог, майор схватил его за рукав и грубо протащил за собой, прижав к стенке.
— Что я говорил о насилии над заключенными? — настойчиво спросил он.
— Мерфи меня спровоцировал!
— А мне насрать, — грубо бросил Фицуильям, — Люди, в большинстве своем, терпят то, что мы тут всем заправляем, но стоит кому-то из этих двоих выйти наружу с побоями, как они тут же сочинят сказку о пыточных камерах и безумных военных. И тут начнется хаос.
— Вы собрались их отпустить? — ужаснулся Шамуэй, — Убийц полицейских?
— Людей, которые не боятся замарать руки, — сказал майор, — Они могут быть полезны на вылазках.
— На вылазках? Они же сбегут сразу, как только…
— Достаточно, шериф, — остановил его Фицуильям, — у нас есть проблемы понасущнее.
Они поднялись наверх, в кабинет майора, и там Шамуэй увидел сидящего к нему спиной Телониуса Джаху. Бывший сенатор обернулся и встал, поприветствовав вошедших. Он заметно посвежел, побрился, сменил одежду и в его глазах больше не было той апатии, которую шериф замечал каждый раз, следя за троицей заключенных.
— Значит, выпускаете их по одному?
— Сядьте, Шамуэй, — властным тоном произнес Фицуильям и указал тому на стул.
Шериф тяжело вздохнул и послушно сел. Он мог пойти против многих, но под майора приходилось подстраиваться.