Страница 21 из 43
Замзамия-ханум была, что называется, в самом соку, и вокруг молодой женщины увивалось множество тыловых донжуанов, желающих утешить красавицу-вдову. Однако она не подпускала к себе никого, кроме военных. К сожалению, ни с кем из претендентов жизнь не сложилась. Один беспробудно пил, другой был алиментщиком в бегах. Третий оказался любителем пожить за чужой счёт, однако увидев, в какой нищете живут Замзамия с сыном, очень быстро смотал удочки.
После этого Замзамия-ханум, махнув рукой на свою личную жизнь, всю себя посвятила сыну. Мальчик с детства был о себе очень высокого мнения, никогда не забывал о том, что он сын героя, погибшего на фронте и что отец был талантливым музыкантом. Сын хорошо учился, закончил инженерно-строительный институт, начал работать в проектной организации. Долго не мог жениться – девушек вокруг много, но ему трудно было угодить.
С Нураниёй они прожили всего год. Замзамия-апа так и не поняла, отчего невестка покинула свет её очей, её ненаглядного сыночка. То ли оказалась легкомысленной и бездушной. То ли сын, изнеженный и заласканный матерью, стал плохим мужем, не сумев найти путь к сердцу жены.
На склоне лет Замзамие-ханум пришлось ещё раз повторить вдовью судьбу, на этот раз воспитывая внука. Времена изменились – влияние улицы, куда рвался из дому непоседливый мальчишка, оказалось настолько сильным, что пожилая женщина не в силах была с ним бороться. Потеряв сына, она сильно сдала, постарела. Можно тысячу раз повторить ребёнку: «Будь добрым, будь воспитанным, не трогай чужого, не ходи туда, не играй с плохими ребятами», но многому ли научишь словами?
Сунгат, будучи маленьким, часто плакал, требуя найти маму и папу, а когда подрос, то бросившие его родители стали его личными врагами. Он порвал на мелкие кусочки все их письма и фотографии, которые были в доме. У Замзамии-ханум не осталось ни одной фотокарточки любимого сына, чтобы поплакать о нём.
Не найдя общего языка с бабушкой, Сунгат нашёл своё место на улице. Подросток быстро понял, что в этом мире единственная надежда на себя, на свои кулаки. Всё свободное время он тратил на то, чтобы «качать» мускулы, – естественно, в ущерб развитию умственных способностей.
В четырнадцать лет начались приводы в милицию, парня поставили на учёт. После окончания школы Сунгат успел около года прокантоваться на каком-то заводе, после чего во время «разборки» между двумя группировками он был арестован. За то, что в драке пырнул парня ножом (тот скончался), Сунгат получил пять лет и загремел на зону.
Вернувшись, Сунгат не нашёл даже могилы бабушки. Двухэтажный дом, в котором они жили, снесли, на его месте стояла новая девятиэтажка. Все его друзья-приятели, с которыми он проводил время, переженились, осели, разъехались кто куда. Остался на свете один живой родственник – мать, но, к счастью для неё, Сунгат не смог найти её адреса. Ничего бы хорошего из этого визита не получилось.
В самый трудный и неприкаянный период его жизни встретился ему Гриша, протянул руку помощи, познакомил с толковыми людьми. Остальное, полагал Шуруп, зависело уже от него самого.
Вскоре Сунгат, разъезжая на машине и налево-направо транжиря суммы, которые ему раньше и не снились, вошёл во вкус лёгкой жизни.
Он всё свободное время проводил по кабакам и ресторанам, притаскивал к себе в квартиру женщин лёгкого поведения.
Большей частью ему приходилось иметь дело с потрёпанными жизнью женщинами старше себя. У большинства из них были дети и цель в жизни – окрутить какого-нибудь денежного мужика, и нежадного при этом. В этом смысле Сунгат, который никогда не считал деньги, был для них объектом весьма привлекательным.
Сайта стал беспокоить беспорядочный образ жизни, который вёл Сунгат. Он его готовил не для пьянства и разврата – предназначенные ему подвиги были впереди.
Сайт, подумав, решил вызвать к себе на разговор Мишу-Мисхата.
– Я, конечно, понимаю, что это государственная тайна, – начал он шутливо, – но ты мне всё же скажи, есть ли у тебя постоянная девушка?
– Почему государственная тайна? Есть у меня девушка, звёздочка моя ясная. Альфиёй зовут.
– Хорошо ты про неё сказал, красиво.
– Если будет с вашей стороны одобрение, то думаю в перспективе жениться.
– А у Альфии твоей есть подружки?
– Этого добра сколько угодно. Все девять этажей в общежитии кишат девчонками, а парней практически нет. Считай, они все наши.
– Знаешь парня по прозвищу Шуруп, Сунгат его имя?
– Видел у Ахмадиши-бабая. Близко, правда, не знаком.
– Тебе придётся с ним подружиться. Он вырос за Кабаном, в Татарской слободе. Парень не особо грамотный, в отсидке был, а сейчас, кажется, под гору катится. Его бы познакомить с порядочной девушкой, отучить ругаться и пьянствовать. Покажи ему, что существуют и другие компании, где не только пьют и скрипят кроватями. А то пропадает парень… Вся надежда на тебя, Мисхат.
Последние слова шефа приятно польстили самолюбию Миши-Мисхата.
На самом деле Мисхат был хорошо наслышан о Шурупе, о его вспыльчивом, необузданном характере и о тех, с кем он проводил ночи, и ему не слишком хотелось приводить парня с такой репутацией в студенческое общежитие к девушкам. Он туда и сам с трудом попал. Кажется, он лишнего сболтнул – захотелось прихвастнуть перед Сайтом Ярулловичем. Зачем надо было раскрывать карты? Осрамит его Шуруп перед всеми. А ведь Альфия вовсе не торопится вешать на свою шею хомут под названием «Мисхат», на все его предложения отвечает: «Молодость только одна, успеем ещё в загс». И от ворот поворот не даёт, короче, держит на длинном поводке.
Сайт, не обращая внимания на недовольное выражение лица Мисхата, повторил свою просьбу. Что делать, если шеф сказал, надо выполнять. Будет хуже, если он перестанет давать задания – незаменимых людей на свете нет.
Прежде чем взять Мишу-Мисхата на работу, Пахан его основательно проверил. Хотя и не каждого он испытывал кулаками, но разговаривал со всеми подолгу, а до разговора собирал всестороннюю информацию о человеке. Даже взяв на работу, ни с кого из своих парней не спускал глаз.
Говорили, что попасть в его команду – всё равно, что пройти через игольное ушко. И для себя, и для работающих у него ребят Саит ввёл жёсткую дисциплину и неписаное правило – не путать работу с личной жизнью, чтобы одно не мешало другому.
Своих подчинённых он учил многому – владеть оружием, приёмами бокса и самбо, вырабатывал организаторские способности, самообладание, чувство уверенности в себе, он говорил:
– Мы живём правильно, едим то, что сами заработали.
Когда у него случалось хорошее настроение, он говорил своим ребятам:
– Ах вы, мои чудища-юдища! Мы с вами порождение времени, санитары общества, призванные очистить его от нездоровых элементов.
Потом добавлял уже серьёзно:
– Мы должны быть людьми высокой морали и нравственности. До хулиганства и криминала нам опускаться не пристало.
Хотя подчас его рассуждения о нравственности и совестливости звучали совсем неуместно – как проповедь перед концом света, но среди его ребят находились наивные души, которые всё принимали за чистую монету. Такие «проповеди» нужны были в первую очередь самому Сайту для того, чтобы оправдать продажу винтовок, которые он привозил из Ижевска, спекуляции с сухим молоком, баловство с гашишем и расправу с теми, кто становился у него поперёк дороги. Любым, самым нелицеприятным делам он умел найти благопристойную словесную формулировку.
Саит считал, что у татар должна быть своя, национальная мафия, а принадлежность к мафии, по его мнению, была одним из проявлений мужской доблести.
Как бы то ни было, окончивший истфак университета и мечтавший о материальной независимости и собственном киоске, Мисхат-Миша полностью доверял Сайту и служил ему верой и правдой.
Нежась на мягкой, как пух, постели, Зульфия нашла под атласным одеялом руку Сайта. От его длинных сильных пальцев к ней потекло согревающее душу тепло. Говорят же умные люди, что между влюблёнными существует энергетическая связь. Казалось, что нет на земле силы, способной разорвать близость, ниспосланную самими небесами. Мужчина, повернувшись к ней, зарылся лицом в густые душистые волосы, издающие лёгкий запах полыни, поцеловал нежно-розовые мочки ушей, затем шею.